– Воу-воу, погоди-ка! – взмолился Ходерхайм. – Объясни нормально! Терпеть не могу побеждать тварей, когда не понимаю, кто они такие. Потом и историю об этом не расскажешь – засмеют!
– Ладно, слушай! – раздраженно отозвался Альмистель. – Транзитные связи в межпространственном временном континууме претерпели необратимые изменения под воздействием… – менторским тоном произнёс он. Заметив, что Делвин всё больше хмурится, Лайтли сжалился над ним: – Проще говоря, миры-вампиры всасывают в себя добычу, засунув сюда эти щупальца, которые выглядят как мерзкие глисты-переростки!
– Во, так бы и сказал! – широко улыбнулся Ходерхайм. – Но, постой, ты же добил Поккера? Ну, того урода, что пытался сделать подобный мир!
– Как я говорил тебе утром, тот гнусный упырь не способен был самостоятельно совершить подобное преобразование. Его кто-то учил, а то и помогал. – сухо напомнил Альмистель.
– Погоди-ка… – Делвин выхватил из-за пазухи письмо и принялся что-то в нём выискивать. – А-ну, посвети! – приказал он гоблину. – Эй, не так близко, бороду мне спалишь! – приструнил Ходерхайм чрезмерно усердного юнца.
Лайтли закатил глаза, всем видом демонстрируя, что сейчас не самый удачный момент, чтобы предаваться ностальгическим сентиментальным воспоминаниям.
– Ага, вот оно! – не обращая на приятеля ни малейшего внимания, воскликнул Делвин. – Прости, что оставляю тебе простое письмо, да ещё в таком месте, но мы с отцом должны разобраться с какой-то неведомой новой напастью. Поговаривают, что миры сновидцев кто-то повадился превращать в смертельные ловушки, высасывающие энергию из чужих реальностей! – процитировал Ходерхайм.
Альмистель смотрел на него с нескрываемым любопытством. Похоже, ему очень хотелось прочесть письмо самому, но он не решался лезть в личную жизнь друга без приглашения.
– Думаешь, им пообещали хороший куш за это задание? – неожиданно поинтересовался Делвин.
– Что? С чего ты взял? – удивился Лайтли, недоумевая, как крепыш пришел к подобному выводу.
– А какого гоблина тогда они "должны" были соваться в Хёггову дыру, откуда могли не вернуться?! – с какой-то детской обидной воскликнул Ходерхайм. На мгновение Альмистелю показалось, что глаза у друга стали влажными. – Эй, зелёный, не чади мне в бороду! – буркнул Делвин, протирая лицо рукой.
– Твоя быть сын великий Ма! – торжественно промолвил Дзигги, заполняя возникшую паузу. – Как и моя!
Услышав подобную похвалу, Лайтли прыснул. А следом за ним расхохотался и Ходерхайм. Гоблин недоумённо переводил взгляд с одного на другого, силясь постичь странное чувство юмора диковинных гостей.
– Верно, Зигг, его родители всегда отличались отчаянной смелостью и частенько выручали других из беды, даже если им за это никто не платил! – глядя в глаза Делвину, проговорил Альмистель.
– Так что же мы стоим? Пойдём, покрошим этих червей в салат! – боевито воскликнул Ходерхайм. – А затем отыщем того, кто их сотворил!
– И ням-няма! – вскинув копьё, прокричал Дзигги.
Но его боевой клич отчего-то вновь вызвал приступ истерического смеха.
***
– Мне начинает казаться, что это грешная лестница никогда не кончится! – устало пробормотал Делвин, в очередной раз сбившийся со счёта ступенек.
– О, а я думал, гномы любят подземные ходы! – поддел его Альмистель.
– Хохмач! Без твоих шуток тошно… – сердито пробурчал Ходерхайм. – Выискал подгорного жителя, тоже мне!
– Послушай, давно хотел спросить: тебе не опостылело корчить из себя недалёкого грубияна дворфа? – неожиданно серьёзно проговорил Лайтли.
– О чём это ты? – с показным недоумением отозвался крепыш.
Гоблин шел позади и, ничего не понимая, глазел на своих спутников. Одно он чуял точно: встревать ему категорически не следует.
– Брось, всё ты прекрасно понимаешь! – настойчиво воскликнул Альмистель, остановившись.
– Да кто в меня поверит, если я скажу, что книг прочёл больше тебя, а алкоголь на дух не переношу? – набросился на него Делвин. – Взять ту же Синди, думаешь, мы просто познакомились и сошлись? А то, что твой друг мог втрескаться в неё по уши, ты не подозревал? Излить тебе душу теперь, когда мы повидали мою возлюбленную в объятиях двух волколаков?! – гневно выкрикнул он.
– Эй-эй, остынь! Я не враг тебе! Просто не пойму, чего ты так привязался к своему образу! – постарался пояснить свою мысль Лайтли.
– Всё детство провёл среди дворфов, славные ребята! – ностальгически промолвил Ходерхайм, успокаиваясь. – Родители всё время где-то скитались, так что я рос, как самый обычный гном… Чудные были времена! – добавил он с широкой улыбкой.
– Хочешь сказать, твой нынешний образ – это словно защитный рефлекс, позволяющий тебе справиться с глубоким внутренним кризисом? – вдумчиво резюмировал Альмистель.
– Во, выдал! Слышь, Зигг, ты хоть чего-то понял из того, что наплёл остроухий? – обратился Делвин к гоблину, не намереваясь подставляться под словестный скальпель приятеля.
Тот смущённо помотал головой. Похоже, зеленокожий был полностью сбит с толку заумными речами спутников.
– Ладно, проехали, прости! Не лучшее место для всего этого… – спохватившись, проговорил Лайтли. – Знай, дружище, из тебя выходит самый настоящий дворф!
– Ха, поди, пойми, что при этом имеет ввиду остроухий! То ли похвалил, то ли обругал! – расхохотался Ходерхайм. – Самому-то не опостылело быть рассудительным занудой, которого только я и могу вывести из равновесия? – чуть погодя, добавил он.
– Порой накатывает, знаешь ли, желания всё изменить, сменить костюм, так сказать… – улыбнувшись каким-то воспоминаниям, отозвался Альмистель. – Но из всех, кого я перепробовал, мой нынешний образ наиболее точно соответствует тому, кем мне хочется быть в данный период. – несколько туманно пояснил он.
– Вот тебе мой совет, зелёнка, слышишь такую лабуду, просто пропускай мимо ушей! – громко шепнул Делвин Зигги. Затем заговорщицки подмигнул ему и вернулся к беседе с другом: – Так и скажи, что привык!
– Гадкий-гладкий! – взвизгнул гоблин, прерывая беседу спутников.
– К бою! – рявкнул Ходерхайм, выхватывая пернач. – Эх, мне бы мою секиру… – досадливо поморщился он, вспомнив утраченное оружие.
Совсем рядом с путниками в скалу что-то гулко ударило. Земля содрогнулась. Дзигги не удержался и рухнул на каменистые ступени, выронив факел. Пламя ненадолго осветило бурлящий клубок гигантских червей, сражающихся за право первым добраться до нежданной добычи.
– Колоть… твою ж… – пробормотал Делвин, от испуга путаясь в ругательствах.
– Даже мне эта идея начинает казаться безумной! – поддержал его Альмистель, ставший бледнее обычного. Он-то видел жутких агрессивных тварей во всей красе, в отличие от товарищей.
– Как же нам их одолеть? – риторически возопил Ходерхайм, невольно отступая назад.
Вопрос повис в воздухе. Похоже, ответа не было ни у одного из "героев".
– Твоя не знать, как побить Гладких-гадких?! – смекнув, в чём проблема, ужаснулся Зигги.
Делвин хмуро глянул на него и мрачно кивнул, еле сдерживаясь, чтобы не отвесить пострелёнку подзатыльник. Выслушивать нотации и упрёки ему сейчас совершенно не хотелось. Тем более от гоблина.
– О-ёй! Моя пропадай! – истерично взвизгнул зеленокожий. – Полный килдык!
Огромная распахнутая пасть ударила в стену в паре шагов от путников. Похоже, в последний момент её сбила с пути одна из конкурирующих за обед бестий.
Удар оказался столь силён, что тварь на несколько мгновений опешила. Пасть у неё не закрывалась. Альмистель тот час узнал "старую знакомую", в которой застряла секира Делвина.
– Идея! – внезапно воскликнул он, оглянувшись на спутника. – За мной!
С этим криком Лайтли разбежался и ласточкой нырнул прямо в раскрытую пасть гигантского червяка. Ходерхайм не успел вымолвить и слова, прежде чем всё это произошло.
Но он отреагировал мгновенно, отважно бросившись следом за другом, налету схватив секиру. Она проскрежетала по нёбу бестии и развернулась. Отвратительная пасть захлопнулась, поглотив обоих.
– Совсем дум-дум! – пробормотал оставшийся один одинёшенек гоблин, опешив от безрассудства спутников и постучал корявым пальцем по зелёной голове.
***
Оглушительно взревели трубы, провозглашая начало турнирного поединка. Альмистель, с ног до головы облачённый в начищенные до блеска латы, с трудом взгромоздился на белоснежную тонконогую лошадку. Опрятно одетый оруженосец, заискивающе глядя в поднятое забрало, подал щит и копьё.
Мельком взглянув на свой герб: голубое поле с розовыми цветочками, Лайтли невольно поморщился. Но выбирать ему не приходилось. От мысленных упрёков сновидца в отсутствии вкуса Альмистеля отвлёк противник, изготовившийся к поединку.
Здоровенный детина в чёрной как смоль броне с наглухо задраенным забралом торжественно поднял пику, приветствуя оппонента. Красные глаза огромного боевого жеребца злобно сверкнули, а зубы впились в удила, грозя их перекусить.
По спине белого рыцаря побежали мурашки. Слишком уж неравными казались силы противников. Но отступать он не собирался. Закрыв забрало и расправив красочный плюмаж на шлеме, Лайтли отсалютовал сопернику и подал знак распорядителю турнира, что готов начинать.
Изящно одетая леди, лицо которой скрывала вуаль, взмахнула белоснежным кружевным платочком. Рыцари пришпорили своих коней, устремившись навстречу друг другу.
– Ну, Делв, выручай! – мысленно обратился к скакуну Альмистель.
Тот ничего не ответил, но быстро набирал скорость, бесстрашно спеша навстречу мрачному оппоненту. Его решительность передалась всаднику. Прицелившись копьём, он покрепче сжал щит и приготовился к столкновению.