7. Ведьма
Железные зубья решетки застыли высоко вверху. Сколоченные из черного дерева массивные ворота поблескивали шляпками железных гвоздей, что сливались в некую магическую руну, неведомую Конану. Ворота были распахнуты настежь.
Конан вошел внутрь, мрачно отметив про себя, что толщина здешних стен никак не меньше двадцати шагов. Он оказался в главной зале огромного замка. Кроме старухи с гладкими седыми волосами, здесь никого не было. Она сидела на круглом каменном возвышении, созерцая чашу с горящими угольями. Киммериец знал, что это Лахи, королева и главная жрица Колдунов, считавших ее живым воплощением их богини смерти. Громко ступая по каменным плитам пола, Конан достиг центра залы и, скрестив на груди руки, остановился рядом с возвышением.
Ведьма продолжала созерцать тлеющие уголья. Лишь через минуту она перевела взгляд своих зеленых кошачьих глаз на Конана. Киммериец тут же почувствовал силу этого взгляда. Лахи казалась дряхлой немощной старухой, но за этой жалкой маской чувствовалось присутствие чего-то необычайно сильного.
- Тот-Амон приказал мне убить тебя на месте или сковать тебя самыми тяжелыми цепями, заговорила ведьма. Голос ее был хриплым.
Конан и бровью не повел.
- Я хочу увидеть своего сына, - твердо сказал он.
- Тот-Амон сказал, что ты - самый опасный человек во веем мире, невозмутимо продолжила Лахи. - Я же считала самым опасным человеком его самого. И потому его слова кажутся мне странными. Ты действительно так опасен?
Я хочу увидеть своего сына, - повторил Кован. - Может быть, я ошибаюсь, но я не чувствую опасности, - спокойно продолжала колдунья. - Ты силен, это верно, ты силен и вынослив. Я нисколько не сомневаюсь в том, что ты достаточно отважен. И все же ты - просто человек. Не понимаю, - почему Тот-Амон так боится тебя?
- Он знает, что во мне его погибель, ответил Конан. - То же будет и с тобой, если ты не отведешь меня к сыну.
Морщинистое лицо ведьмы застыло, глаза засверкали холодным изумрудным светом. Конан продолжал смотреть ей в глаза. Взгляд Лахи исполнился еще большего холода, но и тогда киммериец не отвел своих горящих глаз. Не выдержав его взгляда, ведьма отвернулась.
Немыслимо высокие и худые мужчины в черных, плотно облегавших тело одеяниях тут же появились за спиной Конана. Казалось, они явились по беззвучному зову своей владычицы. Не поднимая глаз, с голосом, лишенным былой силы, она приказала:
- Отведите его к сыну.
Принц Конн содержался в глубокой яме, напоминавшей пересохший колодец, стены которой были выложены темным камнем. Конана спустили вниз на веревке, после чего веревка тут же была извлечена из ямы.
Мальчик лежав у стены на куче сырого тряпья. Он тут же признал в полуголом великане своего отца и, вскочив на ноги, бросился в его объятия. Конан прижал мальчика к себе я стал сыпать проклятьями, желая хоть как-то скрыть обуревавшие им нежные чувства. Наконец, он похлопал мальчика по плечу и взял с него обещание, что тот ие станет впредь вести себя так глупо. Слова его были грубы и звучали грозно, но по лицу его ручьем катились слезы.
Взяв сына за руку, Конан принялся осматривать его. Одежда Конна превратилась в лохмотья, он побледнел и осунулся, было непонятно и то, что он цел и невредим. Пережитое им могло свести с ума кого угодно, тем более ребенка, но он, судя по всему, держался молодцом. Конан усмехнулся и потрепал его по плечу.
- Отец, здесь не обошлось без Тот-Амона, - возбужденно прошептал Конн.
- Я знаю, - буркнул Конан.
- Прошлой ночью старая карга вызывала его дух, - так же истово продолжал мальчик. - Они повесили дикаря за ноги и перерезали ему горло, так что кровь его стекала в чашу с горящими угольями! Поднялся страшный дым, и она превратила его в Тот-Амона!
- О чем же они говорили?
- Когда Тот-Амон услышал о том, что ты идешь по Пограничному Королевству в одиночку, он стал просить, чтобы она убила тебя своими чарами! Она спросила, зачем ей тебя убивать, и он ответил ей, что ты, мол, слишком опасен. Они стали спорить, и спор у них вышел долгий.
Конан задумчиво почесал бороду.
- Ну а ты-то сам понимаешь, почему колдунья не стала убивать меня?
- Я думаю, она хочет оставить нас в живых и тем самым как-то подчинить себе Тот-Амона, - ответил мальчик. - Все колдуны и маги мира связаны между собой. Тот-Амон куда сильнее и важнее этой старой ведьмы, но пока ты находишься в ее руках, он не сможет властвовать над нею.
- Как знать, может ты и прав, сынок, - поразился Конан. - А что это за связь между магами, о которой ты говорил? Ради чего они объединились?
- Они объединились с тем, чтобы уничтожить королевства Запада, - ответил Конн. - Тот-Амон - глава всех черных магов Юга, - Кема, Стигии, Куша, Зимбабве и тропических стран. У магов этих существует что-то вроде гильдии, которую сами они называют Черным Кольцом…
Конан неожиданно вздрогнул.
- Так-так, - и что же это за Черное Кольцо? Возбужденье мальчика достигло предела.
- Тот-Амон властвует над Черным Кольцом, но этого ему мало. Он хочет, чтобы Черное Кольцо слилось с Белой Рукой на севере и Алым Кругом где-то на Дальнем Востоке!
Конан застонал. Он знал о Черном Кольце, этом древнем братстве служителей зла. Он знал и о тех мерзостях, которые творили члены Кольца, схоронившиеся до времени где-то в Стигии. Когда-то Тот-Амон был главой этого ордена, затем место стигийца занял некто Тутотмес, которому удалось свергнуть его. Тутотмеса уже не было в живых, и Тот-Амон, похоже, вновь обрел прежнюю власть над магами. Молодым королевствам Запада это не сулило ничего хорошего.
Они говорили до тех пор, пока Конн не рассказал отцу всего ведомого ему. Едва закончив рассказ, мальчик заснул крепким сном, положив голову на грудь отцу. Конан нежно обнял сына и задумался. Он смотрел во тьму, думая о том, что же может принести им будущее.
8. Посвященные Черного Кольца
На круглом каменном возвышении, находившемся в самом центре залы, стояло четыре трона черного дерева. Троны эти стояли полукругом возле огромной медной чаши с раскаленными угольями. В них сидели трое мужчин и женщина.
За стенами замка ярилась буря. Небо то и дело озарялось вспышками молний, походивших на огненные клинки. Дождь неистово хлестал по громаде замка. Земля сотрясалась от оглушительных раскатов грома.
В зале же гром скорее походил на шорох. Своды ее были объяты непроницаемой тьмой, с которой, казалось, не могла совладать никакая стихия. Люди сидели совершенно безмолвно, однако чувствовалось, что тишина эта исполнена крайнего напряженья, что росло с каждой минутой. То и дело они искоса поглядывали друг на друга.
Из гулкой тьмы появились одетые в черное служители Белой Руки, что шли парами. Они вели с собой Конана. Смуглое его лицо казалось спокойным, отблески пламени играли на его обнаженной груди. Рядом с ним, высоко подняв голову, шел его сын. Колдуны подвели их к возвышению.
Конан поднял глаза и встретился взглядом с человеком могучего телосложения, одетым в темно-зеленую мантию. Голова этого человека была обрита наголо.
- Вот мы и свиделись, пес киммерийский, - процедил сквозь зубы Тот-Амон. Он говорил по-аквилонски с едва заметным акцентом.
Конан что-то проворчал и сплюнул. Отвечать стигийцу он не собирался, считая, что так он может разве что унизить себя, и потому он принялся рассматривать людей, сидевших на тронах. Гиперборейская колдунья была ему знакома, двух других он видел впервые. Первый был крошечным женоподобным человечком с кожей янтарного цвета и холодными бездушными глазами змеи. Его немыслимое одеянье поблескивало драгоценными каменьями, на коротких толстых пальчиках мерцали золотые перстни.
- Это божественный Пра-Юн, Владыка Алого Круга, бог и вершитель судеб Ангкора, восточной столицы мира, - торжественно возгласил Тот-Амон. Конан не сказал в ответ ни слова, маленький же пузатый камбуджиец вежливо заулыбался.
- Великий король Аквилонии и я - старые друзья, хотя он меня и не знает. Некогда он сослужил мне такую службу, что я благодарен ему и по сей день, произнес коротышка писклявым голосом.
- Как-то мне не доводилось об этом слышать, - насторожился Тот-Амон. Пра-Юн широко улыбнулся.
- Ну как же! Некогда он смог уничтожить знаменитого Ян-Шаня, - вероятно, сам он помнит об этом? Так вот, - этот самый Ян-Шань был самым могущественным из всех магов Кхитая. Он был моим соперником и превосходил меня в силе, и потому был владыкой Алого Круга. Не убей его этот отважный аквилонский царь, и я не стал бы верховным магом нашего ордена!
Пра-Юн вновь широко улыбнулся, однако Конан заметил, что глаза его при этом остаются холодными, - недвижными и ледяными словно у гадюки.
Рядом с крошечным восточным божком сидела одетая в белую мантию Лахи, за Лахи - огромный черный дикарь. Его натертое маслом тело поблескивало, на кудрявой голове покачивались страусиные перья. Он был одет в шкуру леопарда, на запястьях и предплечьях поблескивали массивные золотые браслеты. Огромный мускулистый дикарь сидел совершенно недвижно. Живые его глаза горели адским пламенем.
- А это великий боккор или шаман Ненаунир, пророк и верховный жрец Дамбаллы, - так жители далекой Зимбабве величают Отца Сета, - представил дикаря Тот-Амон. - Одно слово Ненаунира и три миллиона черных воинов сметут все и вся.
Конан продолжал хранить молчание. Черный великан проревел:
- Стигиец, он не кажется мне опасным. Почему ты его так боишься?
Тень легла на лицо Тот-Амона. Не успел он вымолвить и слова, как Лахи рассмеялась хриплым смехом.