Склонившись к гостье, Барсук зарокотал что-то барственно-фамильярное. Девушка вскинула взгляд - глаза у нее тоже были серые, но без стального оттенка, что так шел Барсуку. Ресницы с минимумом косметики, так что всякому видно: не накладные, а свои. О таких говорят: "На каждой ресничке по мужскому сердцу наколото". Белокурые волосы, свои или так профессионально окрашенные, что от натуральных не отличить. Личико могло бы показаться несколько кукольным, если бы не улыбка, мгновенная и очень понимающая. Именно улыбка разрушала образ сексапильной девочки, которую может взять первый же мачо.
Впрочем, Барсук был лучшим экземпляром в своем прайде и в успехе не сомневался.
Беседа, не слышимая за музыкой и шумом, напоминала пантомиму. Вот Барсук что-то произносит, придвигаясь к девушке, смотрит многозначительно, нависая над хрупкой фигуркой. Красавица улыбается, чуть заметно качает головой; не возражает, а лишь обозначает легчайшее несогласие. Новая фраза соблазнителя, сопровождаемая широчайшей улыбкой в тридцать два невыбитых зуба. Наверняка сказана какая-то двусмысленность, на которую можно было бы и обидеться, если бы не простодушная усмешка, с которой произнесена скабрезность. Девочки-путяжницы уже давно бы растаяли от такого напора. Впрочем, это им еще предстоит, но потом, а сейчас перед Барсуком куда более привлекательный объект.
В ответ на острую шутку - мгновенный, словно бросок змеи, взгляд из-под ресниц, coup d'oeil, как говорят французы. Отточенная игра, дуэль инстинктов. Вот только славный мачо не знает, что играть ему выпало с тенью.
- Ты гляди, как работает! - азартно шептал Михальчук, прикрывая рот рукой, чтобы и по губам было не понять, что он говорит. - Ведь она за все время двух слов не сказала! А с инстинктами у нее всяко дело получше, чем у паренька.
- Кто она? - жарким шепотом спросил Княжнин. - Ты говоришь, не вампирша. Тогда кто?
- Что б я знал… Да не пялься ты так откровенно! Краем глаза посматривай, и хватит.
- Весь зал на них пялится.
- Всему залу - можно. Они люди не заинтересованные, им просто любопытно. А ты - охотник, и взгляд тебя выдает. Давай-ка выйдем, покурим.
- Тут все прямо в зале смолят…
- Они смолят, а мы выйдем. Чует мое сердце, девочка сейчас уходить будет. Барсук - мужик навязчивый, другим способом от него не избавиться, а девочка явно не демон и не лисица, так что спать с Барсуком не захочет. Пошли-пошли… Если ты выйдешь сразу за ней, то всему миру покажешь, что следил. А так мы первыми вышли. В крайнем случае, завсегдатаи решат, что ты ее охранник.
Михальчук встал, пройдя в опасной близости от беседующей парочки, коротко переговорил с барменом. Доставая на ходу пачку сигарет, направился к выходу. Княжнин поспешил следом.
- О чем ты с барменом толковал?
- Попросил его, чтобы он меня подстраховал, если что. Я на службе, а сейчас, возможно, уйти придется. Ну да Олежка - свой парень, не выдаст.
Михальчук запихал сигареты обратно в карман, а Княжнин, напротив, достал свои и закурил.
- Вот это ты зря, - заметил Михальчук. - Хочешь определять некробиологические явления по запаху - о табаке забудь. Оборотни тоже… у них не запах, а нечто особое, но если оглушишь чувства дымом, не определишь его, пока он тебя не закогтит.
- Тебя же там обкуривали со всех сторон, - возразил Княжнин, поспешно затушив сигарету. - Или пассивное курение не считается?
- Считается. Но это уже издержки профессии. Впрочем, я у самых дверей сижу, да и вентиляция в зале - будь здоров. Без этого владельцу клуб было бы не открыть. Санэпидстанция и пожарная охрана его бы попросту сожрали. В этом вопросе никаких откатов быть не может; это уже мы следим, чтобы вентиляция была и работала исправно. А пожарники и сэсовцы нам прикрытие осуществляют.
- Пожарники? Жуки, что ли?
- Именно так, жуки они и есть. Короеды… - Михальчук замер, затем коротко приказал: - На детектор глянь…
- Зашкаливает.
- А когда только вышли?
- Не знаю…
- Эх ты! Знать надо. От тусовки фон далеко не распространяется. На улице все было чисто. Ну, теперь смотрим…
Дверь распахнулась толчком, на улице появился Барсук. Глянул на беседующих мужчин и раздраженно спросил:
- Где она?
- Кто?
- Телка, с которой я был.
- Не видели.
- Должна быть! Некуда ей из сортира деваться. Через кухню не проходила, значит, здесь.
- Просочилась в канализацию, - пробормотал Княжнин.
Барсук ожег его взглядом, но ничего не сказал и побежал по улице, заглянуть за угол.
- Ты бы меньше цитировал, - посоветовал Михальчук. - Здесь этого не любят и, вообще, могут неправильно понять. Народ в клубе собирается в массе своей не читающий. Теперь пойдем полюбопытствуем, что в кухне творится. Держись рядом, вопросов не задавай и ни во что не вмешивайся.
Кухня при клубе была относительно небольшая, все-таки "Саламандра" не ресторан и даже не кафе. Михальчук на правах своего остановился в дверях, оглядел помещение, кивнул повару и быстро прошел к служебному выходу. Княжнин поспешил следом.
- Здесь прошла, - сказал Михальчук, очутившись на улице. - Мастерица, однако. Глаза отвела и вышла безо всякой трансформации. Теперь ее хрен найдешь.
- Проводника с собакой, - предложил Княжнин.
- Ты, я вижу, крутой спец. Собаку, чтобы след оборотня взяла, положим, найти можно. Но не ты ли сегодня днем доказывал, что нежить мутирует, что она не опасна и ее можно оставить в покое? А как запахло погоней, так сразу собак науськивать? Раз бежит, значит, ату ее? А ты уверен, что это не обычная девушка, напуганная Барсуковыми домогательствами?
Княжнин виновато молчал, лишь жамкал губами, словно пережевывал несказанные слова.
- Ладно, не мучайся. Давай, пока время есть, глянем еще, может, что и высмотрим. Улица тихая, машины ночью ездят редко, так что далеко наша телочка не убежит. - Михальчук усмехнулся. - Но Барсучонок-то каков? Телка где? Сам он телок и напрашивается на то, чтобы умереть счастливым.
Со двора они вышли на ночную улицу. Оранжевая, почти незаметно выщербленная сбоку луна поднималась над крышами. Еще две ночи люди будут плохо спать, вскакивать в тревоге, жалуясь на полнолуние. А нелюди в такие ночи не спят вовсе.
- Слушай, - сказал Княжнин, - это же никак твоя улица? Ты ведь рядом живешь?
- Ну да. Вон мой дом. Я потому сюда и устроился, что до дома две минуты. Давай-ка я тебя к себе отведу, и ляжешь спать. А мне еще работать. Больше сегодня ничего интересного не должно случиться, но служба есть служба.
- Я лучше машину поймаю и поеду к себе.
- Не возражай. Никуда я тебя одного не отпущу. Сам видел, нежить в округе шастает, а мы даже не определили, кто это. Была бы вампирша, она бы от Барсука не бегала, а мигом его оприходовала. На демона ни разу не похожа. Оборотню в ночном клубе делать нечего. Вот и гадай, кого мы с тобой видели. Самое смешное будет, если окажется, что это действительно обычная девушка, возжаждавшая острых ощущений.
Против такого довода возразить было нечего. Княжнин кивнул, и они отправились к холостяцкой квартире Михальчука.
Клуб "Саламандра" располагался по нечетной стороне улицы, в одном из домов сталинской постройки. На самом деле выстроен он был в 1955 году, что всякий мог определить, увидав барельеф с датой на фасаде, но дома, построенные в стиле советского ампира, принято называть сталинскими, и этот тоже именовался сталинским. Зато михальчуковский дом был безликой панельной девятиэтажкой, которую втиснули сюда после того, как снесли двухэтажные бараки бог весть какой эпохи. Каждый день, взбираясь на свой этаж, Михальчук думал, что вообще-то на этом месте должна стоять четырехэтажная хрущевка, без мусоропровода, лифта и прочих антисоветских удобств. Однако повезло, миновала чаша сия. А что в хрущевке выше четвертого этажа лазать не надо, так никто Михальчука не заставляет пренебрегать лифтом. Вот он, лифт, садись да поезжай, не думая про полнолуние.
Уже при подходе к парадной Михальчук услышал, как лязгает железная дверь мусорного блока. Возле каждой парадной имелась такая дверь, а за ней крошечное помещение, куда выходила труба мусоропровода. Там же был водопровод, чтобы уборщице не приходилось издалека таскать воду для мытья лестницы. В те времена, когда дворниками калымили русские пропойцы, сор из мусоропровода валился прямо на пол, а то и забивал трубу иной раз до четвертого этажа. Следствием были вонь и изобилие крыс. При старом таджике под трубой всегда стоял мусорный контейнер на колесах, который вывозился строго по расписанию. Хотя, когда дверь мусорного блока бывала распахнута, оттуда тянуло характерным кислым запахом помойки. И суверенный таджик пропитался этим амбре насквозь.
Старик с метлой в руках появился из блока. Остановился, пропуская идущих.
- Добрый вечер, - привычно сказал Михальчук и услышал столь же привычное невесомое:
- Здравствуйте.
- Что это вам не спится? Ночь на дворе.
Старик, уже изготовившийся сметать с дорожки первый опавший лист, остановился, облокотившись на метлу, потом указал на луну, поднявшуюся уже высоко, потерявшую оранжевый цвет. Луна заливала мертвенным серебром тротуар. Светло, так что больно глазам, а попробуй читать - буквы не разберешь. Но улицу мести можно, и можно призрачной тенью идти на охоту и гнать бегущего, которому некуда деваться. Волчья ночь, когда даже человеку хочется выть.
- Нельзя сегодня спать.
- Скажите, - спросил Михальчук на всякий случай, - здесь только что девушка не пробегала? Молодая, одета хорошо.
- Девушка не пробегала, - ответил таджик, медленно покачав головой. - Волк пробегала, большой, очень большой, у нас таких нет.