- Знаешь, а я общалась со многими "поклонниками" - в основном по Сети. Большинство инвалидов, кстати, их тоже не понимает, а некоторые считают просто мерзавцами. Полагаю, почти все люди хотели бы, чтобы их любили за то, какие они есть, а не за то, как они выглядят. Но часто ли такое бывает? - Тери взглянула через плечо на полки, уставленные видеокассетами и журналами. - Я слышала, что фрейдисты пытаются объяснить влечение полученными в детстве впечатлениями, однако сами фанаты, похоже, не поддерживают эту теорию. Вспомни: существовали целые культуры, считавшие бинтование ног или обрезание женских гениталий эстетически привлекательным. Сколько мужчин восхищается огромной женской грудью - настолько большой, что естественным путем такая появиться не может. Но ведь если надрезать женщине грудь и вставить в нее лепешку силикона, то не означает ли это, что ее искалечили? И тем не менее подобное считается нормальным - очевидно, исходя из логики, что если большое - хорошо, то огромное - еще лучше…
Есть немало сайтов, посвященных людям с ампутированными конечностями. Или могу показать тебе видео. - Дом Тери - настоящий музей так называемой эротики, перед посещением которого даже семейка Адамсов подумала бы дважды. - Большую часть снимали любители, и эти фильмы довольно безобидны: женщины одеваются или раздеваются, моются в ванне или под душем, занимаются физическими упражнениями или домашней работой, и лишь иногда это приправлено грязными разговорами или мастурбацией. Чем более необычен или специализирован фетиш, тем больше платят за такую "мягкую" эротику. Однако на рынке есть и "жесткие" фильмы, снятые профессионально - в основном о тех, кто подорвался на минах.
Я содрогнулся. Иногда я гадаю, не пытается ли Тери меня шокировать; сама она уже успела забыть о тех временах, когда ее пугало нечто гораздо меньшее, чем педофилия, насилие или пытки, и не исключено, что люди вроде меня иногда требуются ей на роль барометра. Меня поразила жуткая мысль:
- А рынок достаточно велик, чтобы имело смысл специально калечить женщин только ради таких фильмов?
Моя подруга изумленно распахнула глаза, но тут же яростно тряхнула головой:
- Нет, это чистое безумие!
- А сколько порнозвезд прибегали к услугам пластической хирургии?
- Это совсем другое.
- А как насчет фильмов про убийства? Для них тоже есть рынок.
Она вздохнула:
- Почти все фильмы про убийства и пытки или фальшивые, или сняты для продажи людьми из тайной полиции, чтобы заработать деньжат на спокойную старость. При такой работенке избавиться от тела нетрудно, а вот за инвалидом ухаживать дорого. И даже если остается возможность приживить удаленную конечность, вся затея себя не окупит.
- А если деньги можно не считать?
- Порно ради порно? - Она на секунду задумалась. - Разумеется, такое возможно, но я никогда не слышала, чтобы подобное проделывалось. К тому же компьютерная анимация обошлась бы намного дешевле.
Я кивнул и взглянул на изображение Тины. Доверчивость в ее глазах была восхитительной и почти осязаемой, и я понял, что просто обязан узнать, все ли у нее в порядке. И тут ко мне пришла новая страшная мысль:
- Если чем больше, тем лучше… то не станет ли для "поклонника" женщина без двух ног привлекательнее, чем… - Договорить я не смог, но Тери поняла, потому что закрыла глаза, прикусила губу и медленно покачала головой.
- Не все считают, что больше - лучше, Ник. И я не думаю, что твой фотограф пойдет на это.
- Ты в этом уверена?
Она долго и мрачно смотрела на экран, потом проговорила:
- Не настолько, чтобы спать сегодня спокойно, черт бы тебя побрал.
* * *
К тому времени, когда я собрался домой, уже смеркалось, и я порадовался, что успел перезарядить топливные элементы - панели фотоэлементов едва хватало для работы кондиционера. У тротуара напротив моей квартиры стоял длинный черный "мерседес", смотревшийся в моем дешевом районе столь же неуместно, как моя "сузуки" в Далкейте, и я стал гадать - может, кто-то из соседей умер? Я устало зашагал по лестнице; если бы я посмотрел наверх, то смог бы заметить стоящего у моей двери типа раньше, чем тот заметил меня, но за день я чертовски вымотался. Мы уставились друг на друга. Тип был чернокожий, лысый, под два метра ростом, в коротком жакете, черных джинсах и черных баскетбольных кроссовках "Рибок".
- Мистер Хорн?
- Да, - устало выдавил я. - А вы кто такой?
- Гарри Киз, - ответил он, и в его голосе прозвучал намек на уязвленную гордость. Через секунду я вспомнил, кто он такой, но его на сезон отстранили от матчей; к тому же я никогда не был большим поклонником баскетбола. - Кое-кто хочет с вами встретиться.
Я кивнул:
- В лимузине?
- Нет. Я вас отвезу.
Должен признать, он проявил вежливость - открыл для меня заднюю дверцу, предложил налить что-нибудь из бара и посмотреть по телевизору матч "Диких котов". Я отклонил оба предложения, и тогда он негромко включил радио. Станцию Дэви, разумеется.
- Не возражаете, если я воспользуюсь телефоном?
- Пожалуйста.
Я позвонил Тери. Ее система, как всегда, фильтровала входящие звонки, но мой пропустила. Я сказал ей, где нахожусь, и обрисовал последние события. Я ожидал, что меня отвезут обратно в Далкейт. Все знали: семейство Дэви живет там в доме, воплощающем мечту Дэви-старшего и его принцип "чем больше, тем лучше", однако Киз привез меня к самом уродливому небоскребу в Перте - алюминиевому чудовищу, подпертому аркбутанами. Я где-то читал, что самые высокие здания в городе отражают ценности городского общества. Если это верно, то данное здание просто вопило о том, что деньги имеют значение, а красота - нет.
Пока мы поднимались в лифте, Киз обшарил мою одежду.
- Я не вооружен, - заверил я.
- Знаю. Они не хотят, чтобы этот разговор оказался записан.
Он забрал у меня компьютер, телефон и камеру, а затем провел через грандиозного размера фойе в кабинет, где вдоль стен выстроились книжные полки, а из окна открывался вид на реку и Королевский парк. Мужчине, сидящему за огромным антикварным столом, было чуть больше сорока, а его эксклюзивный пиджак из акульей кожи и желтый шелковый галстук подсказывали, что он обитает исключительно в мире с кондиционированным воздухом. Или это, или он хладнокровен, как рептилия. Негромко играла классическая музыка - похоже на вальс, но мелодию я не узнал. Голос у мужчины оказался жестким и холодным, как у Бэйзила Рэтборна в роли Шерлока Холмса.
- Мистер Хорн, мне известно, что вы собираете информацию о Джейсоне Дэви. И я подумал: мы сможем сэкономить вам время.
Он взглянул на свои золотые часы; Киз у меня за спиной прислонился к двери. Должно быть, это Собески настучал Дэви, что я задаю вопросы о Джейсоне. Интересно, сколько денег это семейство перечислило университету за все эти годы.
- И разумеется, я хочу предотвратить распространение любой неверной информации, - продолжал он. - Джейсон Дэви - молодой человек с высокими нравственными принципами, он не только разделяет интерес своего отца к спорту, но и посвятил себя улучшению жизни тех, чьи возможности ограничены.
Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и я успел вставить:
- Вы так и собираетесь говорить без остановки до семи утра или мне будет позволено время от времени задавать вопросы?
Киз замаскировал смешок кашлем, а Акулий Пиджак уставился на меня:
- Почему до семи утра?
- В семь утра Тина Хилл будет считаться пропавшей без вести уже сорок восемь часов. С этого момента дело переходит к полиции.
Температура в помещении упала на пару градусов.
- Тина Хилл?
- Симпатичная девушка. Восемнадцать лет, рыжеватая блондинка, одноногая.
Он едва заметно улыбнулся:
- Ах, да. Джейсон составил для нее график тренировок, правильно?
- Да, мне об этом говорили. Он давно пропал?
- Он никуда не пропадал. Мы знаем, где он.
- Где же?
Очередной взгляд на "Ролекс".
- В США.
- А Тина Хилл?
- Почему вас так заботит Тина Хилл?
- Ее родители хотят знать, где она. И заплатили мне, чтобы я это выяснил. Весьма вероятно, что Джейсон Дэви последний, кто ее видел, и в этом случае в полиции захотят с ним поговорить, - я взглянул на свои часы, - через десять часов и тринадцать минут.
Акулий Пиджак покачал головой:
- Полиция наведет справки в службе иммиграции и узнает, что Тина Хилл вчера вылетела из Перта в Сидней, где пересела на рейс до Лос-Анджелеса. И я совершенно уверен, что ее вспомнят и сотрудники службы иммиграции, и стюардессы в самолете. - Улыбочка осталась тонкой, но в ней прибавилось самодовольства.
Я встал.
- Спасибо. Это все, что я хотел узнал. Всего хорошего.