- Да будет на тебе благословение, друг мой – произнёс тот неожиданно глубоким баритоном, - Сертий Птепс моё имя.
У него был восточный акцент, но довольно лёгкий и быстро перестававшийся замечаться.
- Гай Нердий... Гай Нердий Коналла, к вашим услугам, - свою фамилию Гай недолюбливал за неблагозвучие, провинциальность и довольно заметный намёк на сомнительность происхождения, при том, что никаких варваров или вольноотпущенников в семейных записях не числилось, - еду в Острог-на-Альвазе.
- По коммерческой надобности, полагаю? – осведомился Сертий.
- Почему вы так решили?
- На первый взгляд вы не производите впечатление человека, зарабатывающего на жизнь, топором, киркой или винтовкой. Так что методом исключения я предположил, что вы зарабатываете на жизнь с помощью денег.
- Вы чуть ошиблись. Я служащий. Телеграфист. Мастер-телеграфист. Представляю Центральную Телеграфную Компанию. Меня назначили ответственным за контору в Остроге.
- Вот как? – в больших тёмных глазах Сертия мелькнуло что-то похожее на сожаление, - Какая жалость. Вы так ещё молоды…
- И что? – ощетинился Гай, - я вполне могу справиться со своими обязанностями. Более чем могу. Вот увидите.
- Нет, нет. Вы неправильно меня поняли… я совсем не это имел в виду… совсем не это, - всплеснул руками Сертий, - ничуть не сомневаюсь, что Компания очень тщательно выбирала кандидатуру на этот пост. Очень тщательно…
- Конечно. Меня утвердил сам генеральный директор в Новом Аврелианке. Он сказал, что я наиболее подходящий из претендентов.
Сертий окинул Гая оценивающим взглядом.
- Несомненно генеральный директор очень разумный и предусмотрительный человек. И весьма экономный…
Гай откинулся на спинку. Судя по звукам и вдрагиванию экипажа, они должны были вот-вот отправиться.
- Да – спросил он у собеседника, - а что случилось с моим предшественником? Я слышал он внезапно умер. Вы его знали?
- Конечно же знал. Острог – небольшой город. Все всех знают. И уж тем более все знали старину Аллия. Очень жизнерадостный был человек. Прекрасный рассказчик. Знал массу историй. К сожалению… кхм… зачастую недостаточно благочестивых и нравоучительных. А иногда даже очень… кхм… недостаточно благочестивых.
- А что с ним случилось? Вы в курсе?
- Я? Несомненно. Ведь мне приходится готовить всех горожан, когда наступает их время. И Аллия тоже… да.
- Так как он умер? От чего.
- Умер как умер. Обычное дело. От пули. Трёх пуль. Беднягу застрелили. Из револьвера. В упор. В голову. М-да. Я вам говорил, что мне пришлось… м-да.
Птепс сокрушённо покачал головой.
- Набег туземцев? – Гай нервно поёжился.
- Нет. Что вы. В наших краях их почти что и нет. Не то, что в горах. Острог-на-Альвазе очень спокойное место. Мирное. Даже цивилизованное. Именно. Цивилизованное.
Он замолчал. Дилижанс тронулся.
Не выдержав молчания, Гай спросил.
- Альваза это река?
Сертий кивнул.
- А почему она так называется? Это что-то значит?
- По-каламберийски это значит "река". Просто река. Ну точнее река будет ал-вадджо. Но шемеканцы все страшно шепелявят. Поэтому говорят "альвадза".
Гай снова поёжился. Город без имени на реке, называющейся "река", в глубине континента, символом которого может быть слово "пустота". Прекрасное начало карьеры…
Над заметно приблизившимися за день езды горами разливался закат. Пурпурные, алые и бирюзовые оттенки перетекали один в другой, словно краски, разлившиеся по палитре забывчивого живописца.
Дилижанс остановился ещё засветло. Румба за два до заката. Солнце уже цеплялось понемногу за невысокие горы впереди, но смеркаться ещё даже не начинало. Вокруг лежала та же степь, разве с сухими кустами по ложбинкам. Её однообразие нарушал только правильный ряд телеграфных столбов, тянувшийся через всю равнину. Основание каждого из них было обмотано уже начавшей ржаветь проволокой где-то на высоту человеческого роста. Причина Гаю была непонятна, но спросить он постеснялся. Всё-таки именно он здесь был телеграфистом.
Кучер первым делом распряг лошадей. Проверил запас воды в бочонке под сиденьями, но сразу поить не стал. А вот Гай смог напиться вдоволь. Вода в кожаной фляге сильно отдавала не то металлом, не то болотом, но он не обращал на это внимания. Пока он утолял жажду, а Полтиний возился с лошадьми, Сертий, неожиданно сноровисто для его рода занятий и сана, развёл костёр. Не успел Гай отвернуться, как тот откуда-то раздобыл сухих веток, высек огонь и вот уже вокруг потянулся терпкий запах дыма. Будущий мастер-телеграфист вдруг почувствовал себя до жути бесполезным и даже слегка расстроился.
Полтиний, тем временем, достал из-под козел тяжеленный карабин. Старый, ещё дульнозарядный, капсюльный. Толстый восьмигранный ствол отливал маслянистым блеском, и кое-где на нём проступала основательно стёршаяся гравировка. Кучер, вооружившись хранившимся рядом с карабином инструментом, аккуратно разрядил оружие. Протёр рукавом пулю, вытряхнул служившую пыжом восковую бумажку, высыпал порох в пороховницу и старательно вычистил ствол. Потом стал заряжать снова.
- Хлопотно, - сказал он в ответ на взгляд Гая, - но уж точно знаешь, что порох не отсырел и ствол не забился. Да и делать вечерами всё одно в степи нечего.
- А почему не взять казнозарядную? – спросил тот, - и бьёт дальше и перезаряжать быстрее.
- Мы не охотники. А ночью темно. Накоротке если промахнёшься, всё одно уже перезарядить не успеешь.
Он опустил в ствол палец, развернул пару раз, вытащил и посмотрел на свет. Палец был чистым.
- Вот так-то, - добавил он к сказанному раньше.
- Вокруг совсем никого, пусто, - заметил Гай, - в кого стрелять? Или ночью зверей больше?
- Немного больше. Но это сейчас. Лето. Сухо. Зверь ушёл либо на север, к леднику, либо в горы. Там трава зеленее. Но скоро пойдут дожди. Потом начнёт холодать. Зверь вернётся и пойдёт дальше на юг, зимовать. Вот тогда здесь будет не протолкнуться.
- Понятно, - кивнул Гай.
- А могут и дикари пожаловать, - добавил кучер, - а это совсем худо.
- Туземцы?
- Они в степи редко бывают, - вмешался Сертий, - только весной и осенью, когда проходят небольшие охотничьи партии.
- А летом и зимой? – Гай задал вопрос и почти сразу же смутился; взрослый человек, а ведёт себя как любопытный школяр.
- Летом здесь не на кого охотиться. А зимой, - Сертий потёр гладкую щёку, - зимой в здешней степи я и врагу не пожелаю кочевать.
У Гая были и ещё вопросы, но он решил выглядеть солиднее и промолчал. Теперь он сидел, опершись спиной на колесо дилижанса, и смотрел как темнеют над горами закатные краски. В бархатной толще неба проступили ранние звёзды. Он не слишком любил астрономию, но Вечерние Звёзды то знал. Их было видно уже обе – верный знак, что солнце ушло за горизонт и начинается ночь. Пронзительно голубой бриллиант, в котором при остром зрении можно было разглядеть крошечный серп, и яркая белая искорка рядом. Вечная пара. Планета и её спутник. Астрономы всё спорят о причине её чистого голубого цвета. Древние считали её сапфиром, а нынешние больше склонны предполагать, что планета состоит из воды. И даже, что в её океанах может быть жизнь.
Он посмотрел наверх. Звёзд становилось всё больше. Луны ещё не взошли. А небо здесь было чистым и глубоким. Внезапно Гаю пришла в голову мысль. А ведь, скорее всего они втроём – единственные люди на десятки миль вокруг. И от этого ощущение чуждости и пустоты окружавшего мира только усилилось. Как всё ж таки ещё малы достижения человечества со всеми его паровыми машинами и разнообразными устройствами. И как огромен мир. Сможет ли человек его подчинить? Нужно ли человеку его подчинять? Ему вспомнился бурливший в академиях научный спор, как раз достигший пика, когда он уезжал в Окциденталию. Сторонники версии естественного отбора доказывали, что виды животных могут изменяться со временем, и все ныне живущие организмы развились из крайне малого числа исходных форм, благодаря эволюции. Их противники указывали на прерывистый характер ископаемых находок и отсутствие видов, из которых могли возникнуть те или иные современные животные и растения. На что первые ссылались на недостаточную исследованность древних пород и ископаемых останков, попутно обвиняя противников в том, что те встают на религиозную, и даже еретическую, точку зрения, ибо не способны объяснить вспышки разнообразия и появления новых видов. Ведь живые организмы не могут появиться из ниоткуда, словно кто-то взял и открыл ворота в гигантский зоопарк, выпустив на волю очередную партию дожидавшихся своего времени животных. Аргумент был сильным и вынуждал противников эволюции на некоторое время затихнуть.
Не удержавшись от хулиганского искушения, Гай поинтересовался у Сертия, что он обо всём этом думает.
- Не знаю, - пожал тот плечами, - создатель, в бесконечном милосердии своём, не дал человеку всеведения.
- Вы полагаете, что знание – это зло? – предчувствуя спор, поинтересовался Гай.
- Меньше знаешь, крепче спишь, - резюмировал свой взгляд на проблему кучер Полтиний, убрал карабин и завернулся в одеяло.
- Если бы это было так, - заметил Сертий, - создатель бы не дал человеку и разума.
- Тогда почему всеведение плохо? – не унимался будущий телеграфист.
- Представьте себе, что вы знаете всё на свете, - улыбнулся священнослужитель.
- Представил.
- И что вы теперь будете делать?
Гай задумался.
- Ну, наверное… не знаю.