– Ах, если бы у вас был какой-нибудь объективный критерий! Если бы между Луной и Землей существовали какие-то физические различия. Скажем, мы сделали бы анализ пыли с ваших волос и сказали: "Ага, лунные породы". К сожалению, это невозможно. Лунные породы ничем не отличаются от земных. Да если бы даже они и отличались, у вас на волосах все равно не найти ни одной пылинки, разве что вы выходили на лунную поверхность без скафандра, а это маловероятно.
Пейтон слушал его, сохраняя полнейшее равнодушие.
Доктор Эрт продолжал, благодушно улыбаясь и поправляя рукой очки, которые плохо держались на его крохотном носике:
– Человек в космосе или на Луне дышит земным воздухом, ест земную пищу. И на корабле, и в скафандре он остается в земных условиях. Мы разыскиваем человека, который два дня летел на Луну, пробыл на Луне по крайней мере неделю и еще два дня потратил на возвращение на Землю. Все это время он сохранял вокруг себя земные условия, что очень усложняет нашу задачу.
– Мне кажется, – сказал Пейтон, – вы могли бы ее облегчить, если бы отпустили меня и начали поиски настоящего убийцы.
– Это не исключено, – сказал доктор Эрт. – Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?
Он пошарил пухлой рукой на полу возле кресла и поднял серый шарик, который отбрасывал приглушенные блики.
Пейтон улыбнулся.
– Я бы сказал, что это поющий колокольчик.
– Да, это поющий колокольчик. Убийство было совершено ради поющих колокольчиков… Как вам нравится этот экземпляр?
– По-моему, он с большим изъяном.
– Рассмотрите его повнимательнее, – сказал доктор Эрт и внезапно бросил колокольчик Пейтону, который сидел от него в двух метрах.
Дейвенпорт вскрикнул и приподнялся на стуле. Пейтон вскинул руки и успел поймать колокольчик.
– Идиот! Кто же их так бросает, – сказал Пейтон.
– Вы относитесь к поющим колокольчикам с почтением, не правда ли?
– Со слишком большим почтением, чтобы их разбивать. И это по крайней мере не преступление.
Пейтон тихонько погладил колокольчик, потом поднял его к уху и слегка встряхнул, прислушиваясь к мягкому шороху осколков лунолита – маленьких кусочков пемзы, сталкивающихся в пустоте.
Затем, подняв колокольчик за вделанную в него проволочку, он уверенным и привычным движением провел ногтем большого пальца по выпуклой поверхности. И колокольчик запел. Звук был нежный, напоминающий флейту, задрожав, он медленно замер, вызывая в памяти картину летних сумерек.
Несколько секунд все трое завороженно слушали.
А потом доктор Эрт сказал:
– Бросьте его мне, мистер Пейтон. Скорее!
И он повелительно протянул руку.
Машинально Луис Пейтон бросил колокольчик. Он описал короткую дугу и, не долетев до протянутой руки доктора Эрта, с горестным звенящим стоном вдребезги разбился на полу.
Дейвенпорт и Пейтон, охваченные одним чувством, молча смотрели на серые осколки и толком не расслышали, как доктор Эрт спокойно произнес:
– Когда будет обнаружен тайник, где преступник укрыл неотшлифованные колокольчики, я хотел бы получить безупречный и правильно отшлифованный экземпляр в качестве возмещения за разбитый и в качестве моего гонорара.
– Гонорара? За что же? – сердито спросил Дейвенпорт.
– Но ведь теперь все очевидно. Хотя несколько минут назад в моей маленькой речи я не упомянул об этом, но тем не менее одну земную особенность космический путешественник взять с собой не может… Я имею в виду силу земного притяжения. Мистер Пейтон очень неловко бросил столь ценную вещь, а это неопровержимо доказывает, что его мышцы еще не приспособились вновь к земному притяжению. Как специалист, мистер Дейвенпорт, я утверждаю: арестованный последнее время находился вне Земли. Он был либо в космическом пространстве, либо на какой-то планете, значительно уступающей Земле в размерах, например на Луне.
Дейвенпорт с торжеством вскочил на ноги.
– Будьте добры, дайте мне письменное заключение, – сказал он, положив руку на бластер, – и его будет достаточно, чтобы получить санкцию на применение психоскопии.
Луис Пейтон и не думал сопротивляться. Оглушенный случившимся, он сознавал только одно: в завещании ему придется упомянуть, что его блистательный путь завершился полным крахом.
Говорящий камень
The Talking Stone (1955)
Перевод: Н. Ануллан
Пояс астероидов велик, а его человеческое население мало. Ларри Вернадски на седьмом месяце своего годичного срока работы на станции 5 все чаще задумывался, компенсирует ли его заработок почти абсолютное одиночное заключение в семидесяти миллионах миль от Земли. Это умный юноша, лишенный внешности инженера-астронавта или шахтера астероидов. У него голубые глаза, масляно-желтые волосы и невыразимо невинное выражение, которое маскирует проницательный ум и обостренное изоляцией любопытство.
И невинная внешность, и любопытство хорошо послужили ему на борту "Роберта К.".
Когда "Роберт К." причалил к внешней платформе станции, Вернадски почти немедленно оказался на борту. В нем чувствовалось радостное возбуждение, которое у собаки проявилось бы размахиванием хвоста и счастливым лаем.
То, что капитан "Роберта К." встретил его улыбку кислым молчанием и мрачным выражением лица с тяжелыми чертами, не имело значения. По мнению Вернадски, корабль был желанным гостем. И мог пользоваться миллионами галлонов льда и тоннами замороженных пищевых концентратов, заложенных в выдолбленную сердцевину астероида, который и служил станцией 5. Сам Вернадски готов был предоставить любой инструмент и отремонтировать любую поломку гиператомных моторов.
Вернадски широко улыбался всем своим мальчишеским лицом, заполняя обычный бланк, записывая данные для дальнейшей передачи в компьютер. Он записал название корабля, его серийный номер, номер двигателя, номер генератора поля и так далее, порт погрузки ("Астероиды, чертовское количество, не помню, как называется последний", и Вернадски записал просто "Пояс" – обычное сокращение вместо "пояс астероидов"); порт назначения ("Земля"); причины остановки ("перебои гиператомного двигателя").
– Какой у вас экипаж, капитан? – спросил Вернадски, проглядывая документы.
Капитан ответил:
– Еще двое. Как насчет гиператомного? Нам некогда.
Щеки его были покрыты темной щетиной, внешность у него грубого шахтера, много лет проведшего на астероидах, но речь образованного, почти культурного человека.
– Конечно. – Вернадски прихватил сумку с инструментами и пошел за капитаном. С привычной эффективностью он проверял цепи, степень вакуума, напряженность поля.
Но не переставал удивляться капитану. Хоть самому ему окружение не нравилось, он смутно сознавал, что есть люди, которые находят очарование в обширной пустоте и свободе космоса. Но он понимал, что такой человек, как этот капитан, не станет шахтером из любви к одиночеству.
Он спросил:
– У вас какая-то особая руда?
Капитан нахмурился и ответил:
– Хром и марганец.
– Вот как?.. На вашем месте я бы сменил трубопровод Дженнера.
– Он виноват в неполадках?
– Нет. Но он очень изношен. Вы рискуете еще одной поломкой на ближайшем миллионе миль. И так как ваш корабль все равно здесь…
– Ладно, замените его. Но выясните причину перебоев.
– Стараюсь, капитан.
Последняя реплика капитана была достаточно резка, чтобы смутить и Вернадски. Он некоторое время работал молча, потом распрямился.
– У вас не в порядке отражатель гамма-лучей. Каждый раз как пучок позитронов делает круг, двигатель на мгновение замолкает. Вам придется заменить отражатель.
– Сколько времени это займет?
– Несколько часов. Может быть, двенадцать.
– Что? Я и так выбился из графика.
– Ничего не могу сделать. – Вернадски оставался оживленным. – Быстрее не получится. Систему нужно три часа промывать гелием, прежде чем я смогу войти туда. А потом нужно откалибровать новый отражатель, а на это требуется время. Конечно, я могу подсоединить его и сразу, но вы застрянете, еще не долетев до Марса.
Капитан нахмурился.
– Ладно. Начинайте.
Вернадски осторожно направлял бак с гелием к кораблю. Генераторы псевдогравитации на корабле выключены, и бак буквально ничего не весил, но обладал большой массой и соответствующей инерцией. Маневрирование было тем более затруднено, что сам Вернадски тоже ничего не весил. Он сосредоточил все внимание на цилиндре и потому свернул не туда в тесном корабле и оказался в незнакомом темном помещении.
Успел только удивленно выкрикнуть, и два человека набросились на него, вытолкнули вслед за ним цилиндр и закрыли дверь.
Он молча присоединил цилиндр к клапану мотора и вслушался в негромкий шелестящий звук: это гелий заполнял внутренности, медленно вымывая абсорбировавшийся радиоактивный газ во всеприемлющую пустоту космоса.
Потом любопытство победило благоразумие, и он сказал:
– У вас на борту силиконий, капитан. Большой.
Капитан медленно повернулся к Вернадски. Сказал голосом, лишенным всякого выражения:
– Правда?
– Я его видел. Нельзя ли взглянуть еще раз?
– Зачем?
Вернадски начал упрашивать.
– Послушайте, капитан, я на этой скале больше полугода. Прочел все, что мог об астероидах, значит и о силикониях. И никогда не видел даже маленького. Имейте сердце.
– Мне кажется, вам нужно работать.
– Гелий будет промывать еще несколько часов. Мне нечего тут делать. Как у вас оказался силиконий, капитан?
– Домашнее животное. Некоторые любят собак. Я – силикониев.
– Он говорит?
Капитан покраснел.