При виде меня
его лицо прояснилось, и он бросился ко мне, уронив свой посох:
- Идей! Сын мой! А где Фегей? - Поняв по моему взгляду, что случилась беда, отец разжал объятия и отшатнулся. - Скажи мне, что с моим сыном
Фегеем?
- Он мертв, - напрямик ответил я.
На мгновение мне показалось, что отец сейчас упадет. Я бросился вперед, чтобы поддержать его, но он уже выпрямился во весь рост своего
дрожащего старческого тела.
- Такова была воля Зевса, - твердым голосом произнес он и быстро добавил, словно пораженный внезапной мыслью:
- А тело? Ты привез мне его, Идей?
Ты не оставил убитого брата?
Но к этому времени начала собираться толпа, и я, не желая делать наши семейные горести общим достоянием, взял старика за руку и повел к
дому, находящемуся неподалеку.
Сидя в мраморном дворе - гордости моего отца, где мы с Фегеем играли в солнечные дни нашей юности, - я подробно рассказал обо всем.
Героическая гибель Фегея заставила старика почти забыть о своем горе и о гневе на меня за то, что я бросил тело брата. Он повторял снова и
снова:
- Фегей пал в бою от руки греческого царя!
Казалось, будто отец находит успокоение в этой мысли, но было видно, что несчастье состарило его на десять лет. Мы говорили около часа. Я
пытался утешить старика, но вся глубина его чувств выразилась в странном требовании, которое он мне предъявил. В нескольких словах оно сводилось
к тому, чтобы я снял доспехи и больше не участвовал в сражениях.
- Неужели, отец, ты советуешь мне играть роль труса? - изумленно спросил я.
- Ты отлично знаешь, Идей, что сын Дара не может быть трусом. Я всего лишь торговец, хотя и исполняю обязанности жреца, и мои кости трещат
от старости, но тем не менее я носил оружие в первые три года осады. Разве не мое копье сразило Амикла? Но сейчас я потерял одного сына и не
хочу потерять последнего.
Царь Приам <последний царь Трои, отец пятидесяти сыновей и двенадцати дочерей> с его пятьюдесятью детьми может себе позволить быть
расточительным. А кроме того, разве я не слышал, как ты смеешься над этой войной и ее целью? Ты должен радоваться возможности не участвовать в
ней.
- Конечно, эта война с самого начала была нелепой, и мне не хотелось умирать за то, чтобы этот болван Парис <сын Приама и Гекубы,
похитивший жену Менелая, Елену> мог оставить при себе свою женщину. Но я не стану поступать недостойно, да и как могу я бросить оружие, когда
Троя нуждается в каждом воине?
Отец улыбнулся:
- Мой умный Идей задает такой глупый вопрос! Сын мой, Троя нуждается не только в тех, кто носит оружие.
Завтра караван с шелком отправляется во Фтию <главный город мирмидонян, столица царства Ахилла>.
- Это не по мне.
- А как насчет гарнизона у Скейских ворот?
- Нет. Либо я буду сражаться, либо нет. Полумеры мне не нужны.
Услышав мой вторичный отказ, отец задумался.
- А что ты скажешь насчет поста вестника во дворце?
- Во дворце Приама?
- Разумеется.
- Но это невозможно, - возразил я. - Пост занят Ялиссом.