— Так называемый «индикатор информационной безопасности»? — понимающе закивал головой чернявый. — А зелёная лампочка означает, что нас никто не прослушивает и не записывает? Приходилось уже — в своё время — сталкиваться с аналогичными штуковинами. Только ваш «индикатор», он совершенно незнакомой мне конструкции…. Наверное, новейшая разработка?
— Новейшая и доработанная, последнего седьмого поколения…. А вы, Михаил Абрамович, очень наблюдательны. Что, впрочем, совсем неудивительно для сотрудника ФСБ, пусть и в отставке.
— Нет-нет, — испуганно замахал пухлыми ладошками обладатель классического «еврейского» носяры. — Ошибочка, извините, вышла. Это он — «Абрамыч», — указал пальцем на своего спутника. — А также и бывший «фээсбэшник»…. Я же — Анатолий Петрович Вирник, человек совершенно штатский и мирный: исполнительный директор и вице-президент Совета Директоров ЗАО «СМУ-Сигма».
— Это я — Михельсон, — смущённо шмыгнув «рязанским» носом, признался-повинился белобрысый здоровяк.
— Понятно, — заверил Артём, а после этого опустил ладонь с зажатым в ней «индикатором» в карман пиджака и плавно перевёл серебристый тумблер в «крайнее правое» положение — тут же включился «на запись» диктофон, встроенный в хитрый приборчик.
Вообще-то, Мисти не планировал записывать предстоящую беседу, мол, всё должно быть по-честному, а взаимное доверие и уважение между Заказчиком и Исполнителем — залог предстоящего успеха. Но…. Ну, не мог он терпеть (вследствие повышенной мнительности), таких вопиющих нестыковок: типичный славянин оказался — «Михельсоном», а типичный «Михельсон», вообще, не пойми и кем. Плохая примета, короче говоря. А раз так, то следует ожидать и других подвохов — нет-нет, не от предстоящего разговора, а, так сказать, от всего будущего заказа в целом. Следовательно, нужно было слегка перестраховаться. Так, чисто на всякий пожарный случай. Привычка такая — многолетняя…
— Извините, а как к вам обращаться? — поинтересовался Абрамыч. — Мол, «Иван Фёдорович»? Или же…
— Обращайтесь коротко и непринуждённо — «Мисти». Раз нас никто не подслушивает и не пишет.
— Странно, что вы, Мисти, обеспокоились «прослушкой». Мне говорили, что в «Капитанах» всякие там «жучки» не приняты. Мол, по старинной негласной договорённости.
— Вам всё правильно сказали: договорённости, действительно, существуют. Но у меня — краеугольные и железобетонные принципы. Первый: — «Бережёного — Бог бережёт». Второй: — «Доверяй, но проверяй». Третий: — «Семь раз отмерь и только потом отрежь». Ну, и так далее. По расширенному списку-перечню…. И вообще, я являюсь человеком очень недоверчивым, весьма подозрительным и крайне мнительным. Тяжёлым, короче говоря.
— Мы, Мисти, обязательно учтём данное обстоятельство, — внешне понимающе и доброжелательно улыбнулся Абрамыч, а после этого, громко сглотнув слюну, заявил: — Что-то у меня в горле пересохло…. Может, промочим?
— Неплохо было бы, — поддержал Вирник. — А бельгийское пиво в «Капитанах» имеется? А австралийское? Что здесь с закусками? Испанский хамон подают? А баварский «пивной» сыр?
— Не стоит шиковать и пижонить. Ни к чему.
— Простите?
— Клиенты этого заведения, в большинстве своём, люди скромные и не богатые, — усмехнулся Артём. — Поэтому и нестандартный «буржуинский» заказ непременно останется в памяти у официанта. Как и наши лица…. Что в этом такого, мол, останутся? Да, собственно, ничего. Просто привычка у меня такая профессиональная — сторожиться везде и всюду, не выделяясь из общей людской массы…. Любезный! — взмахом руки остановил следовавшего по проходу между рядами столов официанта и, подпустив «украинской провинциальности», попросил: — Хлопче, принеси-ка нам трёхлитровую крынку «Невского». И три набора с рыбёхой. Ну, которая «с душком». Швыдче, родной, швыдче…
— Что это…э-э-э, за «наборы с душком? — брезгливо поморщившись, засомневался Абрамыч. — Зачем?
— Потому как — классика: чёрный хлеб с копчёной грудинкой, немного колбасного сыра «косичкой» и подсолённых сухариков, а также скумбрия, порезанная на ломтики. А какая же скумбрия — «без душка»? Нонсенс голимый, и не более того…
Минут через пятнадцать-семнадцать, когда потенциальные заказчики слегка утолили «пивную жажду», Артём попросил:
— Расскажите-ка, уважаемые господа бизнесмены, о своих проблемах. Что привело вас ко мне?
— Ну, это…. Ик! Извините, пиво слегка газированное, — засмущался Абрамыч. — А скумбрия вполне даже и ничего. Вкусная, если с чёрным хлебушком. Сто лет такой не ел. Невольно студенческая молодость вспоминается…. Что нас привело? Ик-к. Извините, ещё раз…. Конечно же, забота о ближних. Как и полагается.
— А можно поподробней?
— Ага, Мисти…. Ик! Простите. Сейчас, только пивка глотну…. У ЗАО «СМУ-Сигма» только один владелец — Сергей Васильевич Писарев. Он же является Президентом Совета Директоров и Генеральным директором компании. Единственным и бессменным. Вот, его Судьба и беспокоит нас с Майной. В том смысле, что его здоровье — главным образом.
— Кто такая — «Майна»?
— Я это, — задумчиво хрустя сухариками, пояснил Вирник. — Прозвище такое, чисто-дружеское. Их нетленной такелажной серии: — «Вира, майна, стоп помалу…». Юмористы доморощенные, короче говоря…. Да, не всё хорошо с нашим Василичем…
— Неудачи в бизнесе?
— Нет, бизнес, наоборот, неуклонно и планомерно процветает. Даже расширяется и, так сказать, матереет.
— Личная жизнь не клеится?
— И тут всё нормально. Вроде бы…. По крайней мере, восемь лет тому назад Василич женился (всего-то в третий раз), и с супругой живёт, как говорят, Душа в Душу.
— В чём же тогда дело? — нетерпеливо нахмурился Артём. — Переходите, господа, к сути.
— К сути, так к сути, — длинно вздохнул Абрамыч. — Не бережёт себя Василич. Совсем — не бережёт. Пашет, как проклятый, часов по пятнадцать в сутки. Минимум — по пятнадцать, имеется в виду. Первым приходит в офис, последним уходит. И по субботам работает, иногда и по воскресеньям…. Взять последние «новогодние праздники». Народ отдыхал с первого по двенадцатое января: кто-то водку пьянствовать изволил, кто-то на зарубежных курортах бледное брюхо грел. Всё, как и полагается. А шеф, судя по «магнитной фиксации» на входе, в офис через день наведывался…. Да он уже лет пять, как в отпуске не был. Представляете, Мисти? Целых пять лет! С ума можно сойти…. Естественно, что такой бешеный график не мог не сказаться. Исхудал наш Василич — все костюмы болтаются, как на вешалке. И лицо сделалось землистого цвета. Землистого-землистого. А ещё он стал ужасно нервным, невыдержанным и желчным: орёт на подчинённых по любому поводу. А иногда и без оного. Кошмар полный и законченный, короче говоря…
— А ещё совсем недавно у Сергея Васильевича приключился сердечный приступ, — глотнув пивка, дополнил чернявый Майна. — Встал из кресла во время рабочего совещания, чтобы наорать на главного инженера проекта, пошатнулся да и упал — лицом прямо на письменный стол. Даже кровь потекла из носа. И глаза закатились…. Приехала «Скорая», фельдшер сделал несколько уколов, доктор выписал «временный рецепт»…
— Доктор был пожилым? — уточнил Артём. — В старомодных очочках и с седенькой бородкой клинышком?
— Н-нет. Наоборот, молодой и безбородый.
— Жаль.
— Почему? Что, собственно, Мисти, вы имеете в виду?
— Не обращайте внимания, Анатолий Петрович. Это я так, о своём, мысли вслух. Продолжайте, пожалуйста.
— Ага, продолжаю, — непонимающе поморщился Майна. — Значит, доктор выписал «временный рецепт» и направление на комплексное профильное обследование — в известную кардиологическую клинику. А также настоятельно посоветовал Василичу — кардинально поменять образ жизни. В частности, незамедлительно взять отпуск и хорошенько отдохнуть: например, где-нибудь на первозданной природе, в безлюдном месте, в тишине и покое…. Угадаете — что было дальше?
— Направление в клинику было тупо проигнорировано? А идея с отпуском решительно отвергнута? Причём, в грубой форме?
— В наигрубейшей, чего уж там…. Таблетки, прописанные доктором, Василич исправно глотает, но не более того. Об обследовании и отпуске даже речи не идёт. Короче говоря, всё осталось по-старому. И даже стало ещё хуже — сплошные начальственные придирки, головомойки, скандалы и взыскания.
— Следовательно, вы хотите, чтобы я уговорил вашего шефа взяться за ум и отправиться в отпуск? — пессимистично хмыкнул Артём. — Мол, вся ваша славная строительная корпорация только об этом и грезит?
— К сожалению, это невозможно, — отрицательно помотал головой Абрамыч. — В том плане, что уговорить. Упрямый он очень, наш Василич. Вернее, упёртый — до полной и нескончаемой невозможности. Чем дольше его уговаривают, тем сильнее он упирается — особенность психики такая…. Почему, Мисти, вы улыбаетесь?
