Там же стреляют и все горит. Ну, найду я его там, ну, сообщу, что
вы о нем беспокоитесь. И что это даст? Вы же ему сами об этом
много раз уже говорили.
– Говорила, – согласилась дама. – Я и в больницу попадала
уже с приступом. И отец ему грозил. Ничего не помогает.
Внушите ему что-нибудь, чтобы он домой вернулся. Пожалуйста!
Я решил зайти с другой стороны. Возмутился:
– А вы не заметили, что каждый раз становится только хуже?
Вам не страшно, что от вмешательства может произойти еще что-
то? Совсем непоправимое?
– Я не думала об этом, – замялась Светлана Николаевна. – Но
я себе места не нахожу. Я точно скоро в больницу попаду. Если
его вразумит моя смерть, то я, наверное, точно умру.
Последние слова посетительница сказала с напряжением и
после, закрыв лицо руками, разрыдалась. Повторила крамольную
мысль о том, что это именно я буду виноват в ее
преждевременной кончине. Я схватился за голову и уперся
локтями в стол, желая отгородится от мучительного общества.
Мать блудного эльфа продолжила обвинять и давить:
– Это Вы во всем виноваты. Если бы вас не было, он бы тихо
играл дома со своими эльфами у меня на глазах. Я бы даже за
пивом ходила, только бы он сидел дома. Но он уже не хочет ни
пива ни эльфов. Он там кидает в милицию кирпичи и бутылки
горючие. А они пулями стреляют из ружей. Я когда на все это
смотрю по телевизору, у меня сердце обрывается. Этот горящий
ад у меня уже в душе. Я так долго не выдержу.
Последние слова довершили копирование происходящего на
экране мини-ада в мое собственное сердце, я сломался:
– Хорошо. Я туда пойду. Вы тоже туда пойдете, принесете
ему там чего-нибудь вкусного, коньяка, теплую одежду…
– Он не хочет со мной встречаться. Я уже ходила. Мы с
мужем пытались увести его силой. Его новые друзья мужа моего
побили.
– Вот, скажете ему что раскаиваетесь. Пришли попросить
прощения и ждете его внутри за баррикадами. И не уйдете, пока
он не заберет вещи. Я буду рядом и как бы случайно с ним там
встречусь. Попробую разрулить.
Светлана Николаевна перестала рыдать, опустила руки и
посмотрела на меня шальными глазами из-под потекших ресниц.
Я поспешил сообщить, что больше чем на день там не задержусь.
И если ничего не получится, то на этом моя помощь закончится.
11. Мегашабаш
Тишина морозного утра лишь изредка давала трещинки от
далеких взрывов и выстрелов. После беспокойной ночи,
наполненной матрасно-одеяльными мечтами о светлом будущем, постоянно прерываемыми грохотом жестокого настоящего,
обитатели лагеря нехотя готовились пережить еще один день. Что
он принесет – этот новый морозный день, никто не знал.
Все конечно догадывались, что на завтрак будет горячий
гороховый суп, борщ или похлебка из пшена, именуемая в
простонародии кулешом. Все предполагали, что со сцены опять
будут звучать проповеди очередного фюрера о справедливости, добре и его борьбе со злом. Бытовой и культурный аспекты жизни
в лагере уже давно стали привычными и обыденными.
Но вот о том, что сегодня случится на передовой, мало кто
взялся бы пророчить. Линия фронта постоянно двигалась то
вверх, то вниз по улице. Будущее было туманным и
непредсказуемым, а вовсе не светлым и прозрачным. Вечное
противоречие: буйные головы, ведомые хитрецами, хотят как
лучше, а получается как обычно – хуже, чем было.
– Мама, я так рад, что ты все поняла!
Спросоня, блудный сын обнял Светлану Николаевну так
крепко, что та даже выпустила из руки пакет с гостинцами и
вещами. Она сразу, рефлекторно ответила на неожиданные
объятия. Прижала к себе единственного ребенка, желая теперь
лишь одного: очутиться сейчас дома в безопасности, тишине и
чистоте. Унести его с собой. И держать вот так пока дурачок не
успокоится и не забудет всю эту чушь. Держать, пока он не
скажет, что неплохо было бы купить пивка, превратиться в эльфа
Ородрохана и нырнуть в безопасную иллюзию полную друзей и
огнедышащих драконов. Исстрадавшаяся женщина теперь уже не
обращала внимания на суровый подкопченный аромат немытых
тел, исходивший от ее чада и окружающих. Не обращала
внимания на грохот близких выстрелов и взрывов. Погрузилась в
такие желанные и, непостижимо недостижимые мечты.
– Нас становится все больше и больше! – восторженно
вещал, закатывая глаза и не обращая совсем никакого внимания на
состояние матери, блудный эльф. – Ты смотришь новости? Люди
приезжают со всей страны! Они уже начали выполнять наши
требования. Скоро наши жертвы принесут долгожданные плоды.
Мы будем стоять до последнего!
Боевой настрой сына резанул женщину по сердцу. Стараясь
сдержать слезы, нахлынувшие после иллюзии облегчения, она
прошептала:
– Да, да. Скорей бы все это закончилось. Мы с папой очень
ждем тебя дома. Даже Кузя по тебе соскучился. Ходит, мяукает, ищет тебя. Может, сделаешь перерыв. Поехали домой.
Помоешься, поешь, в интернете посидишь.
– Нет! Я же сказал, что буду здесь жить до полной
капитуляции врага. Так надо, понимаешь! Ради нашего будущего!
Ради нашей семьи!
Атмосфера беспорядка, тесноты и немытости начала вдруг
душить Светлану Николаевну. Побледнев, она пошатнулась, оперлась о стену, прошептала о том, что долго так не протянет.
Что следующее свидание будет в больнице. Переживания
измотанной матери для доблестного революционера,
отстаивающего вечные истины, не аргумент.
– Мам, ну не выдумывай. У меня тут все хорошо. Ты,
наверное, езжай домой. Полежи там, отдохни. Телевизор не
смотри. Там все сильно преувеличивают. Пойдем, я тебя провожу
до метро.
Я вклинился, пока они еще были вместе. Окликнул эльфа по
имени голосом радостным и восторженным, насколько позволяли
печаль о бессмысленности происходящего и нежелание во всем
этом участвовать. Эльф меня узнал. Тоже обрадовался. Опять
завел восторженные речи о борьбе с тоталитарным злом. Из секты
спасся, но вся чушь, которой он там наслушался, еще долго будет
выветриваться. Стал вербовать меня в какую-то сотню. Обещать
самые лучшие рекомендации перед руководством революции. Это
просто жопа! Что тут можно сделать!? Фокус с не той командой
уже не прокатит. У них тут такая сборная, что хрен разберешь.
Армия фантазеров и фанатиков под руководством вполне
адекватных и корыстных лиц. Правильно! Как говорил великий
Ницше, и повторяли руководители концлагерей: "каждому свое".
Идеалистам – идеи, ведущие в неизвестном им направлении, прагматикам – власть над идеалистами через идеи и
причитающиеся материальные блага. На мои вялые сомнения
Алексей возмутился с новой силой. Попытался укорить:
– Что ж так?! Или ты так!? Прийти, погулять, у костра
погреться, чайку попить. А с прихлебателями диктатора пусть
другие разбираются.
– Мне особо некогда здесь воевать. Работать надо. Да и с
трудом верится, что все это сможет изменить нашу жизнь к
лучшему.
– Надо верить! Жить дальше как мы жили тоже нельзя.
– А что, плохо жили?
– А что, хорошо?
– Заводы кое-как работают, машины ездят. "Преступная
власть" платит пенсии и зарплаты бюджетникам. Лучше тут уже
не сделаешь. Для этого лучше работать, а не камни разбрасывать.
– Да как можно работать, если все разворовывается? Как
можно работать, если они не хотят учиться у Европы? Это же
старые комуняки засели во власти и возрождают совок!
Где-то я это уже слышал. Как будто ты раньше пытался
работать, подумалось мне. Глядя в шальные глаза Алексея, я
понял, что предметного разговора не получится. Тут хоть прилети
волшебник на голубом вертолете и сделай всех счастливыми,
"преступники" останутся преступниками, только потому, что их
так уже назвали и триста раз повторили для закрепления
материала. Люди, как обычно, жаждут чуда и за это чудо готовы
отдать любые ресурсы, лишь бы не трудиться. А все преграды, названные таковыми, на пути к маячащим вдалеке миражам
сметут, не обращая внимания на то, что они хоть как-то
уравновешивали и сохраняли существующий порядок.
Деваться некуда, за разговором направился с блудным
эльфом в глубь лагеря, который уже проснулся, бурлил и
копошился. Рубились дрова. Выковыривалась брусчатка. Кипели
котлы с будущим обедом. Атмосфера братства и полевого быта
манила и завораживала своей простотой, дикостью и варварством.
Как раз то, что искал Алексей в виртуальных мирах с драконами и
в сектах. Замечательно! Нашлось во плоти! Вот он – ресурс
революций! Вот он – самый надежный революционер! И что
нужно человеку для счастья! Я задумался, разглядывая небритые, чумазые и оттого, еще более воодушевленные лица мятежников.
Цель, ради которой можно собраться вот так вместе на огромный
пикник в центре мегаполиса, неустанно кричать лозунги и кидать
камни. Ведь всем этим людям чего-то не хватало в жизни, если