Один из них распахнул без стука дверь в кабинет Антона Борисовича, второй сделал шаг внутрь, первый вошел следом за ним и так же аккуратно и как-то совершенно механистично закрыл за собой дверь. Постороннему человеку могло показаться, что была продемонстрирована небольшая пантомима из жизни роботов.
- Что они тут забыли? - поморщился Антон.
- По мою душу, - Макс махнул рукой, стараясь казаться оптимистичным.
- Что, все так серьезно? - забеспокоился Ким.
- Совсем обнаглели, - Антон снова отправился в бесконечную виртуальную погоню. - И пострелять, блин, уже нельзя…
Максу захотелось как-то отшутиться, но вместо этого он лишь дернул Кима за рукав:
- Ну ладно, хватит, нас с тобой ждет промывка мозгов.
- Служба такая, - ухмыльнулся Ким.
- Это да… - недовольно кивнул Лебедев. - Служба…
Но на самом деле Макс лукавил: служба в полиции ему нравилась. Оказался он здесь почти случайно. Еще в детстве, году наверное в 2014-м, он увлекся набиравшей тогда популярность лаптой. Быстро получил сначала первый взрослый, а затем и мастера спорта. Поиграл в паре команд, и его позвали в "Динамо". Президент тогда как раз выступил с одобрением патриотического увлечения молодежи и все ведомства стали срочно создавать команды по лапте. Максу казалось, что он у судьбы в любимчиках: гонорары росли как на дрожжах; он принадлежал к спортивной элите - игроки в лапту были настоящими звездами, - вокруг постоянно вились промоутеры, просящие что-то отрекламировать и красотки, желающие дружить с "русскими богатырями". Но, увы, продлилось все это везение не слишком долго. Постепенно популярность лапты пошла на спад и талантливая молодежь стала выбирать более перспективный бейсбол, а после того, как начали уходить из большого спорта старики, способные расшибить с одного удара чижа "в лапшу", лига и вовсе начала хиреть. В один прекрасный день Макс понял, что он - лучший игрок "Динамо" и одна из играющих легенд российской лапты в принципе. Но вот только промоутеров вокруг было все меньше, и окружавшие игроков девушки становились все менее красивыми. Да и гонорары стали стремительно усыхать. Максу пару раз предлагали перейти в другие команды, которые лучше держались на плаву, но он отказывался. Не столько из-за того, что не хотелось оставлять команду, с которой уже сроднился, сколько потому, что было ясно: эта его игра уже сыграна. Еще лет пять - и он станет никому не нужным ветераном позабытой лапты. Все его ровесники уже сделают карьеру, а он будет вынужден устроиться куда-нибудь сторожем, чтобы заработать чего-нибудь к своей жалкой пенсии. Да, газета "Чиж" посвятила его уходу целый разворот, - но в то время ее уже мало кто читал.
Когда Макс забирал документы из команды, в коридоре министерства его остановил майор Григорьев, тоже бывший лаптист:
- Ну и какие планы, - начал он без приветствия.
Макс пожал плечами:
- Зовут в "Империю электричества". Сначала менеджером, потом посмотрим…
- Ну что же, - кивнул Григорьев, - ты парень умный, карьеру сделаешь.
А потом наклонился к его уху и хрипло зашептал:
- Только вот не затошнит ли тебя целыми днями бумажки перекладывать и в монитор пялиться… Ты же наш, лаптист, динамовец… И вдруг бумажки? От таблиц да от пасьянсов не затошнит?
Макс растерялся, и Григорьев тут же затянул его в кабинет:
- Мне такие люди во как нужны, - он чиркнул себя ребром ладони по горлу, - полгодика послужишь и, обещаю, получишь лейтенанта! Но дело-то в другом - тебе это понравится! Ты создан для этой работы!
Макс помолчал минуту, шумно выдохнул и протянул Григорьеву только что отмеченную в "Динамо" идентификационную карту:
- Готов!
Григорьев взял карту, немного покрутил и вернул:
- Завтра придешь. Хочу, чтобы это было на холодную голову. Чтобы понимал, с чем связываешься.
Макс пришел. И получил через полгода лейтенанта. А еще через пару лет Григорьев лично навестил его в больнице, куда привезли Макса, сильно пострадавшего в драке с восемью молодчиками, пытавшимися ограбить какую-то лавчонку. Налетчики, впрочем, отделались гораздо хуже. Григорьев подошел к каталке, на которой посредине приемного покоя возвышался Макс, и внимательно посмотрев ему в глаза, тихо сказал:
- Ну я же сказал, тебе понравится…
И, как ни удивительно, Макс кивнул ему в ответ.
Глупо, но он часто вспоминал этот короткий разговор в больнице, и слово "понравится", произнесенное, пожалуй, в самой неподходящей для этого обстановке. Вот и сейчас он ухмыльнулся, вспоминая эту историю.
Глава 3
А вы таблеточки приняли?
В кабинете психолога Макс с раздражением поглядывал на блестящий шарик, который едва уловимо жужжал, описывая "восьмерки" возле его лица.
- Простите, Иван Алексеевич, я понимаю, что эта штуковина считывает и протоколирует мои эмоции, но можно ее как-нибудь отодвинуть подальше? Я каждый раз боюсь, что она таки влетит мне в голову…
- Увы, Максим, - психолог развел руками, - вы же сами знаете, финансирование не ах, приходится пользоваться старыми моделями. Не хотите поговорить о том, что случилось утром?
- Давайте в следующий раз… - вздохнул Макс. - Я сам еще толком не понял, что произошло… Пусть оно тут уляжется… - он постучал себя по лбу.
- Неволить не буду. Тогда давайте вернемся к вашему регулярно повторяющемуся сну. Эта планета - Земля?
- Нет… Точно нет…
- И сюжет каждый раз один и тот же, без всяких изменений?
- Одно и то же. Как фильм, который я смотрю. И все выглядит… ну… более реалистично, что ли, чем в обычных снах.
Иван Алексеевич пожевал губами, подвигал какие-то яркие квадратики на своем планшете:
- И вы по-прежнему так называемые "обычные сны" помните редко?
- Редко. Может быть, мне просто ничего не снится?
Психолог передвинул еще несколько разноцветных квадратиков на экране. Максу квадратики эти категорически не понравились. Что было на них написано - не разглядеть, слишком мелкий шрифт, но вот их цвета ему внушали опасение: красный, желтый, оранжевый… Вряд ли такими цветами станут обозначать какие-нибудь хорошие вещи: спокойствие, добродетель, приверженность к служебной дисциплине…
- Угу, - промычал психолог с интересом. - Я так понимаю, что с момента нашей последней встречи у вас произошли какие-то изменения в личной жизни?
- Да, женился… - Макс тяжело вздохнул.
Уже который раз за сегодняшний день ему подумалось, что не слишком успешно начался у них с Милой медовый месяц.
- Мои поздравления, - промямлил доктор и внимательно посмотрел на Макса из-под очков. - Дети?
- Пока не планируем.
Психолог удовлетворенно кивнул и поставил еще ряд галочек на экране планшета. Затем тронул незаметную кнопку на крышке стола. Раздражающий шарик нырнул в одну из полок книжного шкафа, а к Максиму по столу заскользил небольшой прозрачный цилиндр с несколькими разноцветными капсулами. Сделав приглашающий жест рукой, Иван Алексеевич пояснил:
- Как обычно, перед сном. Не забывайте, - и протянул Лебедеву руку. - До следующего раза.
Макс пожал вялую, мягкую, и какую-то неприятную, словно залежавшаяся селедка, ладонь врача и вышел из кабинета. В приемной, вытянув длинные ноги, полулежал в кресле Ким. Смущенно хихикала медсестра. А Стрельцов вовсю махал руками да так художественно, будто дирижировал симфоническим оркестром. Стоит заметить, что эти его пассы имели на девушек просто магическое воздействие. А уж в сочетании с байками из полицейской жизни… Естественно, Ким вещал:
- А вот еще был случай… Возвращаемся в отдел…
Но, увидев Макса, Ким тут же вскочил на ноги:
- Уже все? Так быстро?
Лебедев поморщился, и, обогнув Кима, хлопнул его по плечу:
- На связи.
Ким кивнул:
- На связи, - и отправился в кабинет, пообещав медсестричке, что как только выйдет, так сразу расскажет, чем все там кончилось.
Максим посмотрел на разноцветные капсулы и привычно бросил прозрачный цилиндр в ближайшую урну, вытащил коннектор:
- Слава, ты дома? Я около тебя, из клиники вышел, сейчас заскочу.
Со Славой Макс был знаком еще с детства: они вместе гоняли "чижа", сначала в дворовых командах, а потом в профессиональной лиге. Но если Макс сумел стать звездой, Славке это не удалось. И дело не в таланте, а везении: в первом же сезоне в серьезной команде он сломал колено. Его спортивная карьера была закончена.
Встречаясь с ним, Макс всегда читал в его глазах: "Счастливчик ты, Лебедев. Повезло тебе… Богач и красавчик… А я инвалид…" Инвалидом, впрочем, Слава не был: только чуть-чуть прихрамывал. Организм у него оказался с особенностями: никак не хотел принимать имплантат. Лучшие врачи бились над его коленом, словно над собственной диссертацией, но так ничего и не смогли сделать. Шли разговоры про клинику в Германии, даже начали собирать деньги - и собрали, быстро собрали, но Слава внезапно из больницы исчез. Только что был - и нет. Подняли тогда на ноги и полицию, и родственников, и друзей… А нашел его Макс: Славка сидел на трибуне их школьного стадиона. Внизу пацаны били по бейсбольному мячу. "Мазила, куда же ты даешь!" - разносился пронзительный крик. Макс подошел и опустился рядом со Славой на горячие от солнца доски. Слава мельком глянул на него и продолжил наблюдать за мальчишками. И, не глядя в его сторону, глухо заговорил:
- Понимаешь, еще несколько дней в этой больнице - и я просто сдохну. Просто сдохну, и все. Ну или с ума сойду. Крутят меня, винтят, режут, просвечивают, что-то вынимают, что-то вставляют… И зачем это все?