Глубинные течения [Океан инволюции] - Брюс Стерлинг страница 4.

- А как вы вообще сюда попали?

- Меня привезли друзья. То есть, мне казалось, что они - друзья, а они меня бросили… Я их не понимаю. Никак не могу.

С плиты потянуло непривычным, чуть едким запахом.

- Вероятно, межвидовая несовместимость, - предположил я.

- Причем здесь это? Среди своих было еще хуже: я никуда не вписывалась, меня нигде не принимали. Я так и не стала птящщей, - ее измененные губы с трудом выдохнули последнее слово.

- И оттого изменили внешность.

- Вы против?

- Вовсе нет. Стало быть, вас бросили, вам понадобились деньги, и вы нанялись к Десперандуму.

- Верно, - она достала из ящика лопатку, обработала ее аэрозолем и перевернула мясо. - Больше никто не хотел со мной мной связываться.

- А Десперандум на многое смотрит сквозь пальцы.

- Да. Он тоже чужак, и к тому же очень стар. Мне так кажется.

Вот так так! Теперь еще сложнее будет решить, чего от него ожидать - когда подспудная жажда смерти заявляет о себе, человек становиться непредсказуем.

- Думаю, он все же достойный человек, - улыбнулся я. - Во всяком случае, он проявил незаурядный вкус, выбрав вас.

- Вы очень добры, - взяв со стойки тарелку, она потерла ее грубым песком, подержала над огнем, сняла посудину с конфорки и подцепила один из кусков длинной вилкой. - Вы не возражаете, если я буду есть прямо тут?

- Нет. А почему?

- Им не нравится, когда я ем вместе с ними.

- По-моему, напротив, вы - украшение стола.

- Мистер Джоннухаус… - Далуза отложила вилку.

- Просто Джон.

- Джон, посмотрите сюда.

Она выпрямила правую руку: ее тонкие пальцы покраснели и покрылись волдырями.

- Вы обожглись - я потянулся к ее ладони.

- Нет! Не трогайте меня! - она отпрянула, шурша крыльями. Легкое дуновение шевельнуло мне волосы.

- Видите - когда вы пожали мне руку, ваша была влажной, совсем немного, но там были ферменты, масла, микроорганизмы. Это аллергия, Джон.

- Вам больно.

- Пустяки, через час пройдет. Но теперь-то вы понимаете, почему все… Я ни к кому не могу притронуться, не могу никому позволить прикоснуться ко мне.

- Мне очень жаль, - помолчав, выговорил я. Слова Далузы обрушивались на меня подобно волнам жара, все набиравшего силу по мере ее объяснений.

Она запахнулась в крылья, будто в плащ, и выпрямилась в полный рост:

- Я знаю, что часто прикосновения - лишь начало чего-то большего. Это убьет меня.

Мое странное состояние усиливалось, по спине побежали мурашки. Сперва я не испытывал особого влечения к этой женщине, но при мысли о ее недоступности внезапно загорелся желанием.

- Понимаю, - сказал я.

- Я должна была показать тебе, Джон. Но, надеюсь, мы станем друзьями.

- Не вижу препятствий, - состорожничал я.

Она улыбнулась. Потом подцепила кончиками накрашенных ногтей кусочек с тарелки и принялась деликатно есть.

4. Нечаянное открытие

На четвертый день нашего похода я обнаружил нечто загадочное; это случилось, когда я обшаривал кладовую в поисках чего-нибудь особенного для удовлетворения своих изысканных вкусов. Кончик перочинного ножа, которым я пытался откупорить бочонок эля, отломился, а сам нож закатился в дальний угол трюма. Ползая впотьмах, я нащупал щель в переборке, оказавшуюся стыком потайной двери. Замок малость посопротивлялся, но вскоре открыл мне, что в корпусе "Выпада" имеется неприметный отсек, скрывающий от посторoнних разобранный двигатель с батареями, пропеллер, два больших кислородных баллона да банку клея, такого сильного, что, отыскав-таки нож и макнув его в клей, я вынужден был зажать банку меж коленей, чтобы вытащить его обратно. Выбравшись на палубу, я выкинул ножик за борт - отскоблить лезвие так и не удалось, и рано или поздно он бы меня выдал. Благодаря изрядной глубине кратера ночь в Пыльном Море ощутимо длиннее дня, так что у меня было вдоволь времени поломать голову над находкой. Пропеллер просто не давал мне уснуть: в море им никогда не пользуются, он подымает тучи пыли. Одно было несомненно - Десперандум знал о секретном помещении; подобное переустройство корабля требовало его разрешения. Большинство капитанов отвечали перед своими нанимателями на суше, но Десперандум самолично владел "Выпадом" - всем, до последнего болта.

Причуды капитана этим не ограничились: по утру он ни с того ни с сего приказал убрать паруса. Корабль замер посреди пыли, а Десперандум появился на палубе с целой бухтой лески. Настил под ним прогибался: в бухте было, по крайней мере, фунтов триста, да и сам капитан весил не меньше четырехсот. Прикрепив к леске крюк размером с мою руку, он насадил на него кус акульего мяса и отправил за борт. Затем вернулся в каюту и потребовал завтрак, который я немедля подал. Поев, он выпроводил помощников и вызвал к себе меня. Капитанская каюта была обставлена по-спартански: койка шесть на пять футов, массивное вращающееся кресло и откидной стол. Стены увешаны картами, cтарательно вычерченными на листах упаковочного картона. В застекленном шкафу я заметил пару банок с образцами местной живности, а с дальней стены скалилась голова хищной рыбы; ее внушительных размеров челюсти были утыканы потрескавшимися зубами. Сквозь толстые стекла иллюминаторов виднелась западная стена кратера, сиявшая в лучах солнца подобно краю огромной ущербной луны, восходящей над серой равниной.

- Ньюхауз, - начал капитан, усаживаясь в возмущенно заскрипевшее кресло. - Вот ты с Земли. Знаешь, что такое наука. - Голос у Десперандума был низкий и с хрипотцой.

- Да, сэр. Я питаю глубочайшее уважение к Академии.

- Академия! - скривился Десперандум. - Ты заблуждаешься, глубоко заблуждаешься, если отождествляешь настоящую науку с этим сборищем переживших свое глупцов. Что остается от человека, вынужденного потратить три сотни лет только на получение докторской степени?

- Это так, сэр, - отозвался я, проверяя его. - С возрастом люди склонны входить каждый в свою колею.

- Именно! - подтвердил он. Похоже, я недооценил нашего капитана. - Я - ученый, - продолжил Десперандум. - Пусть без степени, пусть с чужим именем - какое это здесь имеет значение? Я приехал сюда, чтобы кое-что найти; а уж если я чего решил - меня никто не остановит! Ты хоть представляешь, насколько мало в действительности мы знаем об этой планете?

- Люди живут здесь уже пятьсот лет, капитан.

- Пятьсот лет здесь живут имбецилы, Ньюхауз. Да ты садись, поговорим по-людски. - Мясистой, заросшей рыжей шерстью рукой он махнул в сторону металлической скамьи у двери.

Я осторожно присел.

- Ни на один вопрос о Сушняке до сих пор нет ответов. Первая исследовательская экспедиция - кстати, под водительством Академии - взяла несколько образцов, объявила планету пригодной для жизни, да и убралась восвояси. А вот, к примеру, растолкуй-ка мне, отчего это у всех здешних тварей в теле имеется вода, хоть дождей тут и не бывает?

- Ну, я слышал, на большой глубине залегают грязевые слои, - ответил я, мысленно перелистав книгу, прочитанную до приезда на Сушняк. - И есть какие-то грибы-водоносы, которые всплывают на поверхность для размножения. Они лопаются, а планктон эту воду собирает…

- Недурно придумано, - одобрил Десперандум. - Я бы не прочь первым это проверить. Ты не подумай только, что я забуду навариться на этом рейсе. Как и остальные, ты получишь свою долю.

- Нисколько не сомневаюсь в этом, капитан.

- Но мне не дают покоя сотни вопросов… Что порождает течения в Пыльном Море? Какая у него глубина? Что за твари скрываются там, внизу? Как они находят пищу без зрения и эхолокации? Как дышат? Сама непрозрачность моря раздражает меня, Ньюхауз. Я не могу даже просто заглянуть туда… И вот еще: то место, где нашли развалины поселений Цивилизации, было непригодно для жизни и тогда, когда они только появились здесь. Отчего это они обосновались на безвоздушной части планеты?

- Кто их знает, - беспечно ответил я, - может, боялись чего-нибудь?

- Я-то не боюсь… Но приходится брать в расчет и команду. Сомневаюсь, что они вообще понимают, чем я тут занимаюсь, во всяком случае виду не кажут. Ты ближе к ним. Вдруг услышишь что - дай мне знать… А уж за мной не заржавеет, как вернемся.

- Можете положиться на меня, капитан, - теперь он меня откровенно забавлял. - Рекомендую также Калотрика. Он хоть и не здешний, но ближе к команде, чем я. Десперандум с минуту морщил лоб.

- Нет, - решил он. - Не нравится он мне. Да и ты не доверяй ему. Есть в нем что-то скользкое.

Вот те на! В Калотрике? Я взял это себе на заметку. А может, у него просто проявились первые признаки ломки?

- В любом случае, благодарю за сотрудничество, - продолжал Десперандум. - Свободен. Да, на обед - запеканка с летучей рыбой.

- Слушаюсь, сэр, - я вышел.

Непонятно, размышлял я, зачем такой человек, как Десперандум, лезет в болото под названием наука? Додумать мне помешал вопль первого помощника Флака. Что-то попалось на крючок.