- Страшно отказываться от этого тела?
Она коснулась лбом своих колен, покачала головой.
- Неохота его терять. Я только начала понимать, какое оно - это тело, этот мир, а у меня все отнимают, и все способности, с которыми я родилась, тут бесполезны.
- Есть силы, которые выше даже нанотехнологии, - сказал мужчина. - Она помогла нам покорить материю, но над фундаментальными измерениями - гравитацией, пространством, временем - она не властна.
- Почему? - спросила женщина. Мужчине, который вел счет по древним, долгим годам, послышалась в ее голосе интонация земных восьмилетних девочек.
- Со временем узнаем, - ответил мужчина, хотя и понимал: это не ответ.
Женщина это тоже почувствовала, а потому сказала:
- Со временем... а Орк будет себе болтаться в двухстах миллионах лет от тепла ближайшего солнца, и его атмосфера станет ледяной коркой на этих горах и долинах.
"Горе", - говорила ее кожа. "Ярость". "Тоска по утраченному".
Двухтысячелетний старец прикоснулся к маленьким, задранным кверху грудям молодой женщины.
- Мы знали, что орбита Уризена нестабильна, но кто бы мог предвидеть влияние Ульро?
Какая ирония: эта планета, нареченная именем демона огня из книг Уильяма Блейка, будет ввергнута во тьму и льды, меж тем как Уризен и его уцелевшие луны станут коптиться в двух миллионах километров над поверхностью Лоса.
- Сол, ты не обязан извиняться передо мной за ошибки, которые совершил две тысячи лет назад, - сказала молодая женщина, которую звали Ления.
- Тем не менее мне кажется, что я обязан извиниться перед планетой, - возразил Сол Гурски.
Теперь кожа Лении гласила "надежда" с оттенком "неотвратимости". Ее соски набухли. Сол вновь наклонился к ним, меж тем как ветер конца света точил свои когти о тектопластик.
Утром они продолжали свое путешествие к воспоминаниям Сола. Гирошторм выдохся и погас в горах Утуна. Остатки призрак-сети сообщили Солу и Лении, что сегодня погода летная. Они пососали молоко из "Древа жизни" - синтезера, которым был снабжен панцирь, - а потом вновь занялись любовью на пыльной земле, пока серводухи превращали ночное укрытие в стандартный флаер-универсал. Остаток утра они провели в небе, пролетая над равниной, по которой, точно рябь на воде, двигались волны жвачников и высоких, хищно-угловатых погонщиков из Народа Техобслуживания. Все они тянулись к Небесному Дереву, растущему из пупа земли.
И жвачники, и их пастухи когда-то были людьми. В полдень мужчина и женщина повстречали флаер из Народа Щедрого Неба, который ловил своими шелковыми крыльями термальные потоки, поднимающиеся от подножия Больших Хризолитовых гор. Сол мыслеокликнул его, и они вместе совершили посадку на поляне в роще горькокорня, обильно произрастающего в Корифейском Кантоне. В прежнее время человек из Народа Щедрого Неба, следуя своим традициям, побрезговал бы наземниками, ибо их машины пачкают воздух. Но в этот тревожный час было уже не до старых обычаев.
"Куда направляешься?" - мыслеспросил Сол. В его голове трещали радиопомехи - оборванный хвост гирошторма создавал электромагнитное возмущение.
"Конечно, к Небесному Дереву, куда же еще", - ответил крылатый человек.
Глядеть на него было страшновато - то был живой воздушный змей из прозрачной кожи, натянутой на тонюсенькие косточки и сухожилия. Его грудь походила на нос корабля, а мускулы сокращались и перекручивались, когда он переминался с ноги на ногу, неуютно чувствуя себя на земле. Легкий ветерок веял от нановинтов, выращенных на кожистой паутине-перепонке, которая соединяла его запястья со щиколотками. В воздухе стоял необычный запах пота.
"Куда вы сами?"
"Со временем тоже к Небесному Дереву, - сказал Сол. - Но вначале я должен забрать мои воспоминания".
"А-а, отец, - сказал Человек Неба. - Чей ты?"
"Потаенного Замысла, - сказал Сол. - Я отец этой женщины и ее народа".
"Ты Соломон Гурски, - мыслемолвил летучий. - Моя прародительница - Ника Самотреидская".
"Я хорошо ее помню, хотя мы много лет не виделись. Она храбро сражалась в битве при комете Джуди".
"Я третий в ее роду. Тысячу восемьсот лет я провел на этой планете".
"Один вопрос, если можно. - Мыслефраза Лении яркой вспышкой ворвалась в разговор стариков. Используя почтительную форму обращения, употребляемую людьми в разговоре с многоопытными старшими, она спросила: - Когда пробьет час, как ты изменишься?"
"Легко сказать, - ответил человек Щедрого Неба, - я реконфигурирую себя для жизни на Уризене. Найду среднее между внешностью человека и обличьем реактивного воздушного ската: главное, летать, а уж там полетать можно вволю! Облачные каньоны стокилометровой глубины; ветра, несущиеся со скоростью пятьсот километров в секунду; термальные потоки величиной с континенты; безумные бури, которые несутся по всей планете! И никакой почвы, никакой базы: возможность навеки улететь от тирании земли. Мы будем слагать циклы песен - эдды, которые обогнут половину планеты на реактивных ураганах Уризена!" - Человек Щедрого Неба в упоении зажмурил глаза. Но внезапно распахнул их. Его ноздри раздулись, ощущая незаметные для других перемены в атмосфере.
"Надвигается новый шторм, еще сильнее прошлого. Вам лучше укрыться внутри скал, ибо он вырвет из почвы горькокорни".
Он расправил крылья. По перепонкам пробежала рябь. Легкий прыжок - ветер подхватил его и через миг уже вознес в термальном потоке. Сол и Ления проводили его взглядом - перескакивая с одного восходящего потока на другой, он вскоре растворился в небесной синеве.
Чтобы поболтать и размять ноги, они продолжили путь пешком. Держась кочевой тропы Народа Тяжкой Торговли, они пересекли тивовые леса на юге Корифейского и Эмбервайльдского Кантонов. К вечеру, когда поднялся ветер и тивы зашелестели иголочками, точно сплетничая между собой, они увидели человека из вида Пепельных, который сидел на стуле на маленькой полянке среди деревьев. Он был такой длинный, что складывался кольцами, а его кожа гласила, что он долго не имел хозяина и сильно ослаб. Ления протянула ему свою руку, и хотя у Пепельного, паразита Народа Подземных Коммуникаций, была не очень хорошая совместимость с Народом Потаенного Замысла, он благодарно принял ее тепло, морфоэнергию и несколько капель крови.
- Где твой хозяин? - спросила его Ления. Паразиты знают языки большинства племен. Хозяев, как и любовников, лучше всего соблазнять словами.
- Ушел со стадами, - ответил Пепельный - К Небесному Дереву. Это конец.
- И что ты станешь делать, когда Орк будет выброшен из системы? - Надрезы на предплечье Лении, через которые человек-паразит сосал ее кровь, уже заживали.
- Я не могу жить один, - ответил Пепельный. - Я попрошу землю разверзнуться, поглотить меня и убить. Я буду спать в земле, пока тепло нового солнца не разбудит меня для новой жизни.
- Но это случится лишь через двести миллионов лет, - сказала Ления.
Пепельный поглядел на нее, точно говоря, "год, миллион лет, сто миллионов лет - для смерти они все равны". Подумав, что Пепельный посчитал ее желторотой дурочкой, Ления невольно оглянулась на него, когда они с Солом вновь побрели по тропе между тивами. Она увидела, как паразит прижался к земле, точно к хозяину - животом и гениталиями. Вокруг него заклубилась пыль. Он медленно погружался в землю.
В ту ночь Сол с Ленией не занимались любовью - впервые с тех пор, как Соломон-Странник пришел в пуэбло Олд-Ред-Ридж и покорил сердце смуглой девушки, танцевавшей в кругу, в ту ночь случилось самое сильное с незапамятных пор землетрясение - Орк зашатался на орбите, и даже тектоалмазный панцирь казался ненадежным укрытием от сил, которые способны вышвырнуть в глубокий космос целую планету. Они молча застыли в обнимку, пока земля не угомонилась и панцирь не накалился от тепловой волны - это горели тивовые леса Эмбервайльдского Кантона.
Наутро они морфировали свой модуль в пеплоход и проехали по сгоревшему лесу, к полудню достигнув берега Внутриземного моря. Сейсмическая травма исхлестала волнами скалистый островок, где Сол оставил свои воспоминания, но системы автономного ремонта, использовав последние резервы энергии, восстановили разрушенное.
Поскольку Сол твердо решил, что доберется до своих воспоминаний только по морю, они приказали пеплохо-ду трансформироваться в ялик. Пока текторы тасовали молекулы, из бурного прибоя на красную гальку выполз человек из Народа Синей Маны. Он был длинный, огромный, гладкобокий, шерсть короткая, похожая на дерн, в умопомрачительно-красивых подпалинах. Он тяжело пыхтел - переход из родной стихии в чуждую стоил ему много сил. Ления фамильярно обратилась к нему - всего одно тысячелетие назад Потаенные Замыслы и люди-амфибии Синей Маны были одним народом - и задала вопрос, который задавала всем встречным.
- Я уже строю из моих жировых запасов летательный аппарат, чтобы добраться на нем до Небесного Дерева, - ответил Синяя Мана. - Если за это время климат не переменится.
- Как там в море - худо? - спросил Соломон Гурски.
- Моря первыми чувствуют перемены, - сказал человек-амфибия. - Худо? Да, очень. Как подумаешь, что Мать-Океан промерзнет до самого дна - просто трясти начинает.
- Значит, ты отправишься на Уризен? - спросила Ления, решив, что между плаванием и полетом должно быть много общего.
- Нет, милая моя, что ты. - Кожа человека Синей Маны выразила недоуменное удивление. - Почему я должен терпеть от судьбы меньше, чем Мать-Океан? Нас обоих ждет лед.
- Кометный флот, - догадался Соломон Гурски.
- Земной корабль завещал нам, что во Вселенной, где мы живем, много обителей. Я мечтаю увидеть другие заселенные людьми системы, о которых нам рассказал корабль, перепробовать другие способы быть человеком.