И разве не ясно, что в самом деле съест - хищника видно по ухмылке. Василий, унимая дрожь в руках, начал съемку местности инфравидеокамерой, перебираясь по узким скальным карнизам. Снимки укладывались в память боди-компа, чтобы в конце концов стать интегральным изображением объекта под названием "аул Очхой".
Успешно закончив свое дело, Василий морально несколько окреп и поинтересовался насчет так называемой реликвии:
- На что хоть ОНА похоже, товарищ командир? А то мы схватим, к примеру, ночной горшок вместо бутылки "ркацители".
Тон был шутливый, но получилось дерзковато:
- Именно я возьму ЕЕ, и больше никто, - жестко рубанул командир.Остальным ОНА не по зубам.
Зубастый наш капитан, зубастый. Да еще жилы веревками под кожей ходят.
- Но мы все не вечны, что особенно заметно при исполнении ответственных заданий, - стал спорить Василий, хотя чувствовал себя неуютно. - А если с вами что-нибудь случится?
- Тогда вы все возвращаетесь на базу.
И Василию тут пришло в голову, что если капитан отыщет свою секретную штуковину, то, не исключено, попробует вернуться на базу один, без дорогих боевых товарищей. Возможно такая мысль посетила и переводчика, который довольно неприязненно посматривал на своего командира. А тот - умный, хитрый, сильный зверь, да и только. И все чисто человеческое, всякое там хныканье, нытье, смятение сердца и томление духа - ему чуждо.
Командир, как обычно, решил пропустить дневное время, и уж потом активничать. Василий протиснулся в щель меж двух глыб, сжевал шоколадный батончик, начал подумывать о "наркомовской" дозе, которая могла избавить от мрачных размышлений на тему близкой геройской смерти, как вдруг на него уставился капитан Лялин. Смотрит своими ненормальными гляделками то ли расфокусированно, то ли насквозь, и молчит. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Василий справился:
- Товарищ капитан, а правда, что вы из Сибири?
- Это тебе наш толмач сообщил? Догадливый гад, - произнес капитан Лялин таким тоном, что Василий испугался за судьбу переводчика. - Да, из Сибири я, браток, привык со снежными бабами трахаться. Так вот, у нас есть один генерал, который может поставить верх тормашками твой Эльбрус. Боевой мужик, нестарый еще, но у него за плечами и Афган, и Ангола, и ОАР, и Вьетнам, и Чехословакия, и Венгрия. И никому он еще не просирал. А сколько раз он меня из дерьма вытаскивал! Но вот когда он служил на Кавказе, у него местные паскудники уволокли одну вещь. И сейчас ее надо вернуть.
- Вещь? - Василий с тревогой оглянулся, опасаясь, что еще кто-нибудь услышит. - Нашу группу послали на боевое задание, потому что у какого-то начальника свистнули ридикюль с пачкой сторублевок и упаковкой презервативов?
Сказал это Рютин и поежился, опять дерзковато получилось.
- Ничего, ничего, юмор я оценил. И не бойся, что нас кто-нибудь услышит, - капитан как-то по звериному улыбнулся-ощерился. - Один ты слышишь и никому, конечно, не передашь. Понимаешь, мой командир не псих какой-нибудь, у него голова Ньютона, а кулак… ну как у Рэмбо. Если генерал говорит, что это важно, значит, важно.
Василий пытался собрать свои мысли. Наконец появилось какое-то соображение.
- Магия, может быть?
- А мне пофиг. - беспечно отозвался капитан по этому поводу. - Если надо, значит надо.
Василий с огорчением подумал, что ЭТО требуется какому-то генералуминералу, ну может быть еще капитану-шизику, но отнюдь не разведгруппе, даже если там поголовно дуболомы. И песня у Лялина все та же: пятилетку за три года, собаку Лайку в космос, красный флаг на Луну, пятьдесят олимпийских побед на одну страну. Надо, понимаешь, надо, хоть под ногами кто-то хрустит и пищит, а задница - голая.
- Что же все-таки это, товарищ командир?
- Еще увидишь… Ты ведь вместе со мной за ней пойдешь - на тебя звезды указали, ха-ха.
Действительно забавно, к тому же одна минута смеха заменяет стакан морковного сока. Пустить Рютина повоевать - это так же смешно, как заставить бабку-пенсионерку прыгать через забор.
Товарищ командир удалился, а Василий впервые пожалел, что не родился на свет лет на сто попозже, когда генералы и капитаны будут дубасить друг друга лишь с помощью компьютерной игровой приставки, не привлекая к этому делу никого и ничего, кроме программного обеспечения фирмы "Нинтендо".
Когда от солнца остался только нежно-светящийся призрак возле какого-то утеса, командир легким птичьим посвистом подозвал всех и начал повторять то, что уже растолковал каждому в течение дня.
- Косарев и Тупило спустятся вон по той тропе, далее вдоль обрыва прошмыгнут к двухэтажному домику под большим каштаном и спрячутся за сараем… Мухаметшин и Кальнишевский доберутся до противоселевой стенки на повороте дороги и заминируют ее… Рютин со мной пойдет… После всего мы будем отходить по канаве, что тянется левее дороги. Если начнется пальба, Косарев и Тупило работают по огневым точкам противника; а когда я дам отбой по радиоканалу, отваливают в рощу, начинающуюся у северной окраины села. Мухаметшин и Кальнишевский сидят тихо, затем взрывают свою стенку - или по команде, или спустя сорок пять минут. Встречаемся через три часа возле рухнувшего мостика… Тупило, закрой рот, работай носом… Василий, тронулись.
И добавил:
- Говорят, израильтяне - хорошие бойцы. Сейчас одного проверим, не обосрется ли.
И поди объясни, что ты такой же израильский боец, как и Чебурашка. Но уже надо защищать честь родни по папе.
Тепловизоры окрашивали пейзаж в мрачные багровые тона, придавая ему немного марсианский вид. Однако Василий с удивлением отметил, что по мере спуска по склону мандраж убывает и даже не расслабон приходит ему на смену, а охотничий азарт. Еще на склоне начался яблоневый сад. Плоды были здоровенные, налитые. Василий едва удержался, чтобы не впиться в один из них.
- А ну-ка фу, - прошипел Лялин как на собаку. - Помнишь, чем обернулся кусочек яблочка для товарища по имени Адам?
- Выходим на точку "один", - приуныв, произнес Василий.
Это был приземистый измученный жизнью глинобитный сарай. На компьютерной карте за ним показан был большой террасчатый двор.
Капитан подсадил Василия на крышу сарая, а потом забрался сам - легко и непринужденно. Здесь он прицелился из короткоствольного АК-74УБ с глушаком и мигом уложил собаку, которая не успела как следует залаять метрах в двадцати от них.
Они спрыгнули во двор и пошли на полусогнутых вдоль грядки со спелыми томатами. Лазерный дальномер выдавал на контактные мониторы уменьшающиеся расстояния до грубой каменной кладки.
- Выходим на точку "два", - озабоченно рапортовал Василий, который все хотел утратить мужество и сдрейфить, но всякий раз заряжался уверенностью от моторного капитана.
Точка "два" была оградой, которая отделяла один двор от другого. Причем с нее разведчики сразу попали на наклонную крышу какой-то сакли. С крыши они спрыгнули на веранду второго этажа. Внизу шумел довольно густой сад, а на нее выходили темные окна просторной комнаты. Тепловизоры отмечали, что там кое-кто есть - на низком топчане лежало явно человеческое тело небольших габаритов.
- Старичок или подросток. Как же нам выйти выйти на точку "три", если он в тылу останется? - сказал Василий, не в силах разрешить проблему.
Однако та была решена легко, хотя и не старлеем Рютиным.
- А вот так.
Капитан Лялин просунул дуло в открытую форточку, нажал на спусковой крючок, отчего тело на топчане коротко дрогнуло и замерло. Из-за этого "окончательного решения" Василий почувствовал вкус желчи во рту и испарину на спине. Командир тем временем просунул руку в форточку и, дернув задвижку, открыл окно изнутри, после чего влез в комнату. За ним последовал и взмокший Василий, каждое мгновение ожидая, что с жутким воплем тело восстанет с лежанки и стиснет его в своих кровавых объятиях-тисках.
Капитан, впрочем, открыл лицо застреленного человека. Абсолютно мертвая старуха. Василий со стыдом осознал, что ему полегчало и он вполне одобряет слова командира: "Ну, этой-то жаловаться не на что. Все равно помирать пора."
Василий хотел еще прикрыть труп ковриком, но тут капитан нашел лестницу, ведущую вниз, и нетерпеливо поманил.
Ступеньки проявили свою враждебность громким скрипом. Однако враг по-прежнему дремал. Разведчики спустились на первый этаж и оказались в просторной безлюдной комнате, залепленной коврами. Чего тут только не было: на стенах сплошняком висели сабли, щиты, колчаны, даже хоругви с вышитыми сурами, на полках стояли густыми рядами кувшины, кубки, блюда, кальяны и шкатулки.
- Вот она, - произнес капитан Лялин. Василий уже понял, о чем идет речь.
Одна из сабель выглядела не такой, как все. Без эфеса, головка не украшена самоцветами, а рукоять не инкрустирована золотом, но… Клинок был необычайной для Кавказа формы и расширялся книзу. Во-вторых, он источал какое-то пульсирующее, почти неуловимое сияние. Из-за этого призрачного сияния немножко плыли очертания комнаты и ближайших предметов. К тому же и лазерный дальномер давал переменную ошибку при определении расстояния до сабли. В третьих, помимо сияния чувствовалось и какое-то напряжение, исходящее от чудо- клинка, и, кстати, не только от него.
- Это вещь так вещь, "меч-кладенец", прекрасно понимаю генерала,отметил капитан Лялин и уверенно направился к реликвии.
- Стойте, тут херня какая-то проклевывается, - Василий заметил, что различимые в инфракрасном диапазоне струи тепла потянулись из разных углов комнаты и даже из подпола к товарищу капитану. В тоже время расстояние до клинка увеличилось, это показал и лазерный дальномер. Реликвия словно поплыла в сторону от советского офицера.