– Они отравили всех горбатых, – не оборачиваясь, словно почувствовав взгляд попутчика, сказал Бес. – Они знали, что не вернутся из Расселины.
– Знали, – подтвердил Бродяга.
Пустыня покачивалась в такт шагам горбатых. Ветра не было, и только облака медленно плыли высоко в небе.
"Чушь, – подумал Бродяга. – Над пустыней не могут плыть облака".
– Знаешь, – сказал Бес, – я ничего не боюсь. Ничегошеньки. А вот стать проклятым…
– Не нужно святотатствовать, – сказал Бродяга. Сейчас он наслаждался чувством защищенности.
Да, солнце светило изо всех сил, и воздух должен был обжигать горло и кожу. Но выпитый бальзам надежно защищал от всего этого. Даже яркий, слепящий свет солнца, многократно отраженный барханами, не резал глаза, а доставлял наслаждение.
– При чем здесь святотатство? – спросил Бес.
– Как это при чем? – немного даже удивился Бродяга. – Проклятие падает на тех, кто разрушил храм или святилище. Да еще только в том случае, если они отказались покаяться и принести искупительные жертвы… Или…
– Или, не подумав, не выделили самую красивую девушку деревни прокаженному бродяге, который оказался прогуливающимся божком Пересыхающего ручья, – в тон ему продолжил Бес. – Или если отец отказался принести в жертву богу Нужника последнюю корову, говоря при этом, что без ее молока погибнут дети.
– Чушь, – сказал Бродяга.
– Это почему чушь?
– А потому, что проклятие – дело страшное. И…
Бес хмыкнул:
– Конечно, страшное. Каждую секунду ты ощущаешь боль. Болит каждая косточка, каждый суставчик, каждая волосинка… Только смерть может тебя освободить, а вот сама смерть может прийти как избавление, только когда проклявший бог разрешит, когда позволит совершить подвиг в свою честь. А это может произойти через три десятка лет, или через сотню, или вообще не произойдет. И суждено проклятым вечно скитаться, мучаясь от все усиливающейся боли и бессмысленно мечтая умереть. Или начиная убивать от безысходности, превращаясь в проклятие окрестных земель. Их ведь не так просто убить. Нужно раз за разом отнимать у них жизнь… Раз за разом, раз за разом… Но никто не станет оказывать эту услугу проклятым, ибо осиротевшее проклятие обрушится на убийцу. – Голос Беса чуть дрогнул. – Так что те ребята в Расселине умирали с улыбками на лицах. И если бы они не были проклятыми, то никогда бы не смогли убить Адских псов. Сколько раз проклятые умирали в той Расселине? Раз по тридцать, сорок? По сотне раз?
Бес замолчал.
Покачивалась пустыня, солнце медленно сползало к западу.
Бродяга чуть не ляпнул что-то вроде "А не преувеличиваешь ли ты, парень", но взглянул в лицо Беса и сдержался. Человек с такой тоской на лице не может поддерживать спокойный разговор.
– Ты куда дел талисман? – спросил, помолчав, Бес.
– Выбросил, – ответил Бродяга.
– А если кто-то найдет?
– Ничего, – сказал Бродяга, – я поднял его возле трупа, цепочка была оборвана. И кроме того…
– Что "кроме того"?
– Ничего, – сказал Бродяга. – Талисман уже не сможет действовать. Поверь мне.
Бес пожал плечами.
– Куда мы, кстати, движемся? – спросил Бродяга, чтобы сменить тему разговора.
– Вперед.
– А если серьезно?
– Мы движемся вперед, совершенно серьезно. От Расселины на запад. В славный Вечный город.
Бродяга оглянулся. Песок. Раскаленный белый песок. Солнце светит в лицо. Они действительно движутся на запад. К Вечному городу.
– А разве это не Южная пустыня? – спросил Бродяга.
– С чего ты это взял? – поинтересовался Бес.
– Элементарная логика. – Бродяга почувствовал легкое раздражение. – Существуют четыре выхода из бездны. Четыре. Северный – во льдах. Западный – на Островах в океане. Восточный – во Влажных лесах. И только южный – в пустыне. А если двигаться по Южной пустыне на запад, то можно попасть только в земли черных, а никак не в Вечный город. Или теперь Вечным городом называют какой-нибудь поселок охотников на гиен?
Бродяга даже добавил в свою интонацию иронии и сарказма.
– Нет, – ответил Бес. – Вечным городом называется город на семи островах и четырех реках. И от южного выхода из Ада, двигаясь на запад, можно действительно попасть лишь в земли черных. Только это… – Бес обвел руками пустыню вокруг. – Это не Южная пустыня. Это Великая восточная пустыня. И Влажных лесов здесь нет уже почти две тысячи лет. Здесь настигли Безумного бога. И была тут битва битвенная. Драка драквенная. Сам я долго не верил в то, что здесь были реки и леса, тем более Влажные, но получил подтверждение. Остатки этих лесов сохранились дальше на восток и юго-восток. Возле Восточного океана. И на Восточных островах. Неприятное, скажу тебе, это место – Влажные леса. Их недаром называют зеленым адом.
Бес еще что-то хотел сказать, открыл даже по этому поводу рот, но потом вдруг как-то насупился, наморщил лоб, словно вспоминая что-то, словно…
– Сколько ты, говоришь, пробыл в Аду? – спросил охрипшим голосом.
Бродяга сглотнул, еще раз оглядел пески.
Восточная пустыня. Даже Великая восточная пустыня.
Бес ждал ответа, не отрывая взгляда от лица Бродяги.
– Сколько? – переспросил Бродяга. – Сколько? В Бездне нет времени. Там есть только ужас и боль.
Бродяга издал какой-то странный звук: было похоже, что человек не смог сдержать то ли смех, то ли плач.
– Говоришь, пустыня здесь уже две тысячи лет? – спросил Бродяга.
– Да, – ответил Бес.
– А я и не знал, – сказал Бродяга. – Здесь было так зелено!
Глава 2
– Сука ты, Ясик, хоть и бог!
Море осторожно омывало галечный берег, аккуратно выкладывая камешки полосами – за черной полоской следовала белая, затем розовая, серая, снова черная… Потом появилась зеленоватая. Гальки из зеленоватого гранита на побережье было маловато. Можно было, конечно, наломать камней по какую-нибудь сторону Истинного горизонта, но Ясик не любил заниматься мелочами.
– А еще ты… – начала было Дева, но Ясик досадливо отмахнулся.
Волна словно споткнулась, и полоса из серых камешков превратилась в пунктир, перемешавшись с черной полоской.
– Я знаю, – сказал Ясик. – Я могу даже повторить все то, что ты обо мне сказала вчера, сегодня. Я знаю даже то, что ты собираешься сказать только завтра. И ты, Здоровяк…
Воин, тянувшийся к блюду с фруктами, замер, словно пригвожденный указательным пальцем Ясика. Рука остановилась над гроздью фиолетового винограда, и всем стало видно, что крепкие пальцы Воина подрагивают.
Боги отвели смущенно взгляды от этого знака слабости. Они и сами чувствовали себя не лучшим образом, а кроме того, Воин, он же Здоровяк, он же Полководец, он же много еще разных громких и звучных имен, обладал характером вздорным и был достаточно злопамятен, чтобы отомстить свидетелям своего позора именно за то, что они были свидетелями.
– Не нужно на меня так коситься, – посоветовал, чуть улыбнувшись, Ясик, – или ты захочешь осуществить угрозу, читающуюся в твоем взоре? Мы можем заняться этим прямо сейчас и здесь…
Волны прибоя торопливо разгладили смешавшиеся было черную и серую полоски и принялись укладывать зеленоватую.
– Только я предупреждаю…
Голос Ясика оставался ласковым и вальяжным.
– Я предупреждаю, что так легко, как Мастер, ты не отделаешься.
Все оглянулись на сидящего в отдалении под деревьями Мастера, а тот, кашлянув, будто случайно поправил край одеяния, прикрывающего изуродованную ногу.
– Я понимаю, – голос Ясика стал приторным, – что ты у нас парень крутой, Силой не обделенный, и мне придется тратить много своей Силы, чтобы сохранить у тебя увечье надолго, но это того стоит – непобедимый Воин с изуродованной физиономией… Или без руки. Или…
О берег внезапно с грохотом ударила волна, разом превратив все полосы в туго скрученную спираль.
– Или я оставлю тебя без другой части тела, менее заметной. Но список героев, ведущих свой род от бога Войны, не будет пополняться очень длительное время. – Ясик наконец посмотрел на побледневшего Воина. – Так что, сразимся?
– Я… – выдавил Воин.
– Ты хочешь попросить у меня прощения за оскорбительные мысли? – приподнял бровь Ясик.
– Э-э… – Воин сжал руку в кулак и опустил ее себе на колено.
Мастер нервно потер свое колено.
– Не хочешь? – переспросил Ясик. – Значит, Мастеру повезло. Два уродца на сонм богов – слишком много. Да, Мастер?
Мастер недоверчиво посмотрел на Ясика, потом перевел взгляд на свою ногу.
– Ты согласен, Мастер? – спросил Ясик.
– Да, – до неприличия быстро и громко ответил Мастер.
Пролетавшее над островом облако замерло, дернувшись, приняло вдруг облик Мастера и медленно опустилось к поверхности моря.
– А ты еще не отвык от нормальной походки? – спросил Ясик у Мастера, не сводя взгляда с Воина.
Все тело Воина напряглось, мышцы вибрировали.
Облачный Мастер медленно опустился ниже, нога фантома скрылась в воде, а потом облако медленно поднялось вверх. Обе ноги были прямыми и здоровыми на вид.
– Ап! – воскликнул Ясик, по-цирковому подняв руки.
Мастер встал. Сделал шаг. Потом, помедлив немного, сделал другой, перенеся вес тела на ту, искалеченную несколько веков назад ногу. Потом сделал еще шаг. И еще. Подпрыгнул.
– А теперь ты. – Ясик вдруг оказался на ногах перед сидящим Воином. – Разомнемся, Здоровяк?
– Я приношу свои извинения, – еле слышно пробормотал Воин.
– Что? – переспросил Ясик.
– Я приношу свои извинения за оскорбительные мысли, – громко произнес Воин, почти выкрикнул, словно пытаясь оттолкнуть голосом опасность.