Осназовцы все-таки попытались догнать немецких диверсантов и отбить Дубинина. Но то ли просто не успели, то ли свернули куда-то не туда, однако вернулись они спустя час ни с чем. Впрочем, об этом Бат узнал уже позже, на станции, куда отбуксировали танк, благо мощности мотора "Сталинца" хватило, чтобы обеспечить вполне приемлемую скорость эвакуации. Не, ну как приемлемую? Велосипед куда быстрее едет, ну так то велосипед, а не десятитонный трактор с тридцатью тоннами мертвой брони на прицепе… "Впечатленный" темпом движения, Владимир Петрович прикинул, не снять ли и вторую гусеницу и дальше тащить "сорок четвертый" на опорных катках? Но вовремя понял, что скорость от этого вряд ли возрастет, зато мороки будет куда больше. Пока гусянку расцепишь, пока съедешь с нее да в кузов грузовика загрузишь (еще и хрен пойми, выдержит ли тот суммарный вес двух гусеничных лент), кучу времени зря потеряют. Так и ехали, хоть и медленно, зато верно…
Во время погрузки на платформу дожидавшегося на станции эшелона (заранее его, что ли, подогнали?), намучились еще больше. А как иначе? Попробуйте обычный танк на платформу загнать – даже при наличии нормальной погрузочной рампы, это тот еще гембель. А когда машина полностью потеряла мобильность и ее можно только или толкать, или тянуть на буксире? "Т-44" – не "бэтэшка", на колесах не поедет, как ни старайся. Короче говоря, протрахались почти два часа, вымотавшись и физически, и морально. Ну, морально – это в основном Бат, у которого к концу погрузки нервы откровенно сдавали и отчаянно хотелось хоть кого-то пристрелить. Желательно фрица. А в идеале – ту суку, что им "звездочку" разбила. Неосуществимо, разумеется: излишне меткий немецкий наводчик свое уже и так получил, сгорев вместе с танком, так что и винить некого…
Но все когда-нибудь кончается – закончилась и погрузка. "Т-44" намертво принайтовали к платформе, проложив между опорными катками бревна, и зачехлили, превратив в нечто вовсе уж неузнаваемое не то что с воздуха, но и с земли. Даже Батоныч, прекрасно знающий, что именно там находится, не сразу бы понял, что это именно танк – брезента для маскировки товарищи чекисты определенно не пожалели, полностью скрыв привычные обводы корпуса. Теперь боевая машина больше всего напоминала штабель уложенных на платформе разнокалиберных ящиков, накрытых сверху чехлами. Успевший к самому отправлению Наметов с ходу оценил состояние "товарища полковника" и дальше старался держаться от начальства подальше. Особенно после того, как сообщил, что пропавшего батальонного комиссара ни обнаружить, ни освободить не удалось. Нет, понятно, что подчинение у них разное, не говоря уж о том, что его группа и вовсе выполняет задание самого Берии, но шансы на то, что Бат может его расстрелять под горячую руку из своего чудного автомата-карабина, оставались. Потому Наметов и решил пока соблюдать дистанцию, дожидаясь, пока товарищ полковник остынет…
Одним словом, нечего и удивляться, что, едва эшелон тронулся, плавно набирая скорость, Владимир Петрович испытал острое – острейшее даже – желание напиться вдрызг. Раздобыть бутылку оказалось несложно: принес тот самый лейтенант-спецназовец. Ну, в смысле осназовец. Правда, принять наркомовские сто грамм отказался, сославшись на службу. Да и хрен с ним, у него и Очкарик имеется, этот громила-интеллектуал (без шуток, кстати, все так и есть) тоже насчет выпить не дурак. Вот только подвел его младший товарищ, "выпав в осадок" всего-то с одного стакана…
Грустно поглядев на остаток водки, Батоныч решительно заткнул недопитую бутылку туго свернутой бумажкой и убрал с глаз подальше. Достаточно, выспаться нужно, завтра денек будет никак не проще. А Виталька? Ну а что Виталька? Выберется, никуда он не денется. Не такой Дубинин человек, чтобы взять и тупо сдохнуть в немецком плену после всего, что он тут наворотил…
С этой мыслью Владимир Петрович Бат и заснул, за неимением подушки подложив под голову планшетку и воняющий соляркой шлемофон. Заснул практически мгновенно, под успокаивающий, знакомый с детства мерный перестук вагонных колес.
"Ту-дух-тудух, ту-дух-тудух"…
Глава 1
12 июля 1941 года, Цоссен
– Анхель! Очень рад тебя видеть! – приветствовал гостя моложавый сорокалетний офицер в идеально сидящем на его худощавом теле мундире с двумя ромбами на витых погонах.
– Здравствуйте, господин полковник! – вытянулся у дверей слегка полноватый, с воспаленными от недосыпания глазами майор, примерно того же возраста, что и хозяин кабинета.
– Давай без формальностей, дружище! – улыбнулся полковник, подходя к майору, чтобы пожать руку. – От твоей строевой стойки так и тянет казарменным духом!
– Как скажешь, Рейнхард! – легко согласился Анхель, сразу как будто обмякнув. – После твоего возвышения…
– Ты думал, что я забуду старого друга? – подхватил полковник. – Брось, дружище, как можно было так подумать? Проходи, присаживайся!
Полковник провел гостя в угол кабинета, где стояли два пухлых кожаных кресла и небольшой кофейный столик красного дерева. Майор буквально упал в мягкие объятия кресла и облегченно вытянул ноги в запыленных сапогах, бросив рядом небольшой бумажный пакет.
– Да я вижу, дружище, что ты сильно устал с дороги! – участливо сказал полковник. – Я велю, чтобы принесли кофе!
– И чего-нибудь пожрать, Рейнхард! – буркнул майор. – Я сутки на ногах, только шнапсом и спасался…
Полковник звонком вызвал адъютанта и отдал необходимые распоряжения.
– Может, накапать тебе успокоительных капель? – усмехнулся полковник, аккуратно умащивая худой зад в соседнее кресло.
– Французских? – оживился майор.
– Не совсем, Анхель, но тебе понравится! – рассмеялся полковник, жестом фокусника извлекая откуда-то из-за столика бутылку темного стекла. Следом за бутылкой появились пузатые бокалы. Щедро, на два пальца, плеснув в бокалы янтарной жидкости, полковник торжественно провозгласил: – Прозит!
– Прозит! – кивнул майор, осторожно принюхиваясь к содержимому бокала. Наконец решившись, он сделал маленький глоток, размазал, как полагалось, напиток языком по небу и на несколько секунд замер, прислушиваясь к ощущениям. – М-м-м… Волшебно! Мягкий… Приятное послевкусие… Так ты говоришь, Рейнхард, что это не французский коньяк?
– Не поверишь, дружище! – улыбнулся полковник. – Армянский! Называется "Двин". Пятьдесят градусов, а как хорошо идет? Говорят, что это любимый бренди Черчилля. Хотя сами русские упорно продолжают называть сей шедевр именно коньяком.
– Трофейный, стало быть? – понятливо кивнул майор.
– Из довоенных запасов! – отрицательно мотнул головой полковник. – Адмирал как-то угостил, и мне понравилось. Здесь мне пока такой не попадался. Может быть, когда захватим Москву… Еще накапать?
– Давай! – решительно сказал майор, залпом, как деревенский шнапс, вливая в себя чудесный напиток и тут же протягивая полковнику пустой бокал.
Хозяин немедленно набулькал новую порцию и откинулся на спинку кресла, грея в ладонях свой снифтер. В дверь коротко постучали и сразу, не дожидаясь ответа, в кабинет бесшумно вошел адъютант. Вытянувшись по стойке "смирно", он придержал створку, пропуская в помещение ефрейтора, катящего сервировочную тележку. Пока денщик расставлял на столике тарелки с закусками, парящий кофейник, тонкие стаканы, бутылки с минеральной водой, чашки и серебряные приборы, раскладывал сверкающие белизной накрахмаленные салфетки, офицеры молча сидели, потихоньку потягивая коньяк. Наконец ефрейтор закончил сервировку, окинул получившийся натюрморт придирчивым взглядом и, видимо, оставшись довольным созданной композицией, щелкнул каблуками и вышел, прихватив тележку. Адъютант, все это время терпеливо торчащий у дверей, выждал ровно тридцать секунд и, не получив новых распоряжений, тоже щелкнул каблуками и покинул кабинет, оставив начальника наедине с гостем.
– Прошу! – Хозяин махнул рукой, приглашая гостя отведать угощений. И майор немедленно начал накладывать на тарелку тонкие кусочки подсушенного хлеба, прозрачные ломтики ветчины и крохотные маринованные огурчики. Впрочем, ел гость довольно медленно, соблюдая приличия, что явно давалось ему с большим трудом. Полковник с легкой улыбкой следил за проголодавшимся другом, делая небольшие глотки из бокала. Наконец майор насытился, деликатно рыгнул, прикрыв рот салфеткой, и хозяин разлил по чашкам ароматный кофе.
– Прости, Рейнхард! – наклонив голову в знак извинения, произнес майор. – Я действительно сильно проголодался. Несколько дней в разъездах, питался на ходу по принципу "что бог пошлет".
– Не стоит беспокоиться, Анхель! – ответил полковник. – Я все понимаю! Такова наша работа.
Офицеры неторопливо выпили кофе, смакуя каждый глоток. И только когда гость поставил на стол пустую чашку, хозяин с деланой небрежностью спросил:
– Я знаю, что ты был на месте разгрома третьей танковой дивизии под Слуцком… Что там произошло?