– Любопытно все же, что он может предложить? – обратился Овесян к Веселовой-Росовой.
Мария Сергеевна пожала плечами, давая понять, что может выслушать этого человека только ради причуды академика.
– Итак, что вы предлагаете, Сергей Андреевич? – обернулся академик к Бурову. – Требуем информации.
Работа на синхрофазотроне прекратилась, физики столпились в отсеке Бурова, который вынужден был выступать на стихийно собравшейся научной конференции.
– Итак, что глушит здесь ядерные реакции, какие примеси в морской воде неугодны им? – спросил Овесян, усаживаясь на табурет и опираясь руками в расставленные колени.
Буров стоял перед ним, как школьник, отвечающий урок.
– Мне привелось работать над проблемой протовещества.
Овесян высоко поднял свои лохматые брови.
Шаховская насторожилась.
– Протовещество – это состояние материи до появления звезд и планет. В протовеществе все строительные материалы вещества были собраны в невыразимой плотности, как бы в одном немыслимо сжатом атоме, нейтроны которого не могли разлететься…
Овесян поморщился.
– И возможно, существовала некая субстанция, которая удерживала нейтроны, – продолжал Буров.
– За эту субстанцию вам и присудили степень кандидата наук? – прервал Овесян.
Буров смутился, нахмурился.
– Я не боялся черных шаров, – запальчиво сказал он.
Мария Сергеевна осуждающе покачала головой.
– Почему же не допустить, – упрямо ухватился за свое Буров, – что остатки этой субстанции существуют всюду, где материя обрела уже форму обычного вещества? Она может проявлять себя в том, что захватывает нейтроны, мешает ядерным реакциям.
Овесян деланно всплеснул руками:
– И эту физическую жар-птицу он предлагает искать!..
– Взамен планомерных исследований, – с укором добавила Мария Сергеевна. – Мы не вправе отвлечься. Слишком неясно. Слишком малоперспективно. Слишком оригинально.
Лоб у Бурова стал влажным, он словно поднимал с земли немыслимую тяжесть.
– Где же вы хотите искать свою субстанцию? – язвительно спросил Овесян.
– В море. На дне. У вулкана, – решительно ответил Буров.
Люда ревниво перехватила восхищенный взгляд, который Елена Кирилловна бросила на Бурова.
– Так-таки на дне? И прямо у вулкана? – переспросил Овесян. – Воду ведрами будете оттуда черпать?
– Нет! Надо опустить на дно целую лабораторию.
Овесян и Веселова-Росова переглянулись, улыбнулись.
Овесян встал, похлопал Бурова по плечу:
– Жаль, жаль, товарищ инженер, что не хотите ко мне на установку идти. Слушай, когда будешь академиком, пожалуйста, не вспоминай работу, за которую тебе кандидата дали, не надо!.. А для гениальности ты вполне безумен.
Буров вытер платком лоб.
– Простите, – сказал он. – Я понимаю это как отстранение от научной работы.
– Научной работой нельзя заниматься против своей воли, – холодно сказала Мария Сергеевна и величественно вышла из отсека.
Овесян пошел следом. У свинцовой стенки он остановился и пытливо посмотрел на Бурова через плечо.
Бурову хотелось наговорить всем резкостей, порвать записи, опрокинуть табурет.
Неожиданно он встретился взглядом с Шаховской.
Нет, она не торжествовала. Она смотрела на него ободряюще, задорно и… ласково.
А Люда с тревогой оглядывала обоих.
Глава пятая. Общее дыхание
Сергей Буров еще в детстве, когда жил с родителями в Крыму, любил нырять с открытыми глазами. Удивительный мир под водой! Вокруг как бы плотный воздух, меняющий цвет с глубиной, напоминал то просвечивающую весеннюю листву, то мрак ночи. Там не плаваешь, а вместе с быстрыми чешуйчатыми птицами будто летаешь над колеблющимися лесами, над мягкими бархатными скалами. Вверху играет тенями прозрачное "небо". Его можно пронзить и вынырнуть на поверхность, глотнуть желанного воздуха, на миг увидеть слишком резкие облака, слишком яркое солнце, слишком четкие берега…
Воспоминания детства! Они нахлынули сейчас на Бурова. Он плыл в акваланге, освещая путь лучом прожектора, закрепленного у него на лбу, как зеркальце у врача. Он управлял электрокарой, которая буксировала контейнер с приборами.
Фантасты мечтали о завоевании подводного мира, пересаживали человеку жабры акулы. Ученые пожимали плечами. Новое существо уже не походило бы на человека, должно было бы пропускать через себя бочки воды. Жизнь по-своему осуществила мечту. Не приспособление к природе, а ее подчинение разуму, способному техникой заменить биологические органы. Акваланг позволил человеку спуститься в море и быть таким же легким и свободным, как на его поверхности. И человеку открылись подводные материки! Приспособление его организма казалось безграничным. Смельчаки доказали, что могут опускаться на поразительные глубины.
Буров встал на дно, ухватился за водоросли, выключил подводную электрокару.
А неподалеку от него тоже в водорослях замерла, притаилась тень, напоминая изящное и ловкое в воде тело нерпы. На Бурова смотрели такие же огромные, как у нерпы, глаза, но… это были очки подводной маски, через которые за Буровым тревожно наблюдала его помощница Шаховская.
Так же тревожно следила она за Буровым в Великой яранге, когда после ухода научных руководителей он сел за стол, стал что-то писать, рвал написанное и снова писал.
– Письмо запорожца научным султанам? – спросила Елена Кирилловна.
Буров нахмурился.
– Думаете, что на мне сказывается примат образования над воспитанием?
– Думаю, что главную черту характера в вас воспитали. И вы не отступите из-за ложной обиды и жалкого самолюбия.
Буров ничего не ответил и твердым почерком закончил докладную записку о проведении части опыта по плану Веселовой-Росовой в подводной лаборатории, в которую можно превратить кают-компанию затонувшего ледокола, заполнив ее, как кессон, сжатым воздухом, чтобы вытеснить воду.
Овесян и Веселова-Росова созвали совещание, пригласив на него капитана гидромонитора Терехова и прибывшего для подъема затонувшего корабля начальника экспедиции ЭПРОНа Трощенко. Подводники вызвались помочь физикам. План Бурова приняли.
Буров мог торжествовать, но виду не подал.
Шаховская посматривала на него с лукавой улыбкой. А Люда ревновала ее. Она чувствовала себя такой несчастной. Ее несравненная Елена Кирилловна стала слишком много внимания уделять Бурову, даже вместе с ним возвращалась теперь с работы. А Люда вынуждена была тащиться сзади. В довершение всего она узнала, что ее не берут на дно. Буров с Еленой Кирилловной будут там вдвоем!..
Корабли ЭПРОНа работали в зоне действия подводного вулкана. К ледоколу требовалось подвести понтоны, заполнить воздухом и с их помощью заставить корабль всплыть.
Начальник экспедиции подводников решил вместе с Буровым осмотреть затонувший корабль. Трощенко устраивало, что физик был опытным аквалангистом.
Катер подводников доставил двух смельчаков в район, где затонул ледокол. Извержение вулкана приостановилось, но вода здесь не замерзала и в нескольких местах клокотала, над ее поверхностью клубились тучи пара и дыма.
Спрыгнув с катера в воду, аквалангисты поплыли рядом на небольшой глубине.
Скоро под ними в зеленоватой толще выросла громада затонувшего судна. Они подплыли к ней, потрогали руками скользкий борт, ощупали выступы иллюминаторов и стали подниматься.
В свете прожекторов появилась ажурная тень реллингов.
Эпроновец первым встал на палубу. Буров за ним. Оба стояли, печально опустив головы.
Потом они поплыли над палубой. Ледокол не походил на затонувшее судно. Нигде не было ни ила, ни ракушек, ни рыб, шныряющих меж снастей. Корабль словно попал в густой туман.
Внизу, в коридоре, тумана не было. Прожекторы освещали прозрачную воду. Казалось даже, что ее нет.
Трощенко шел впереди. Над его аквалангом облачком поднимались пузырьки.
Вошли в кают-компанию. Рояль стоял на обычном месте, стол – посередине, но стульев не было. Буров взглянул вверх и увидел, что все они плавают там кверху ножками. Он дотянулся до спинки одного из них и качнул его. Ножки закачались, не задевая за потолок.
Подводники радостно пожали друг другу руки. Они увидели желанное – воздушный мешок под потолком! Помещение годилось для кессона!
Эпроновцы блестяще справились со своей задачей. Они протянули от спасательных кораблей к ледоколу воздушные шланги. По ним в кают-компанию накачали сжатый воздух, вытеснив им воду. В освобожденное от воды помещение из Великой яранги провели электрические кабели различных напряжений, под руководством Бурова перенесли в кессон лабораторное оборудование.
Буров отказался от многих добровольцев помощников, он взял с собой только Шаховскую.
Спрыгнув с эпроновского катера, он плыл рядом с ней под водой, вспоминая их первое купание. Чуть отстав, освещая Лену прожектором, он любовался ее уверенными движениями опытного аквалангиста.
В кают-компанию требовалось попадать снизу из трюма через специальное отверстие. Двери же кают-компании были теперь задраены наглухо.
Эпроновец Трощенко плыл впереди физиков, освещая лучом нагромождение ящиков в трюме. Около светлого пятна в потолке он остановился и жестом предложил Бурову вынырнуть здесь.
Буров выбрался сквозь пробитое в палубе отверстие, как из проруби, и ступил на паркетный пол, оставляя на нем мокрые следы. Он протянул руку, помог подняться на паркет и Шаховской. Она выпрямилась, сняла маску и зажмурилась от яркого электрического света.