Уже тогда он мечтал о драконах и каждую свободную минуту убегал на крыши домов, чтобы полюбоваться парящими в небесах чешуйчатыми исполинами. Тот день не был исключением. Освободившись, он бросился бегом к любимому дому. Там жила Рада, но тогда он еще не интересовался ею. Ему нравилась крыша дома, на которой он, удобно устроившись, разложил бережно сохраненный обед - ломоть хлеба, бутылку кефира и несколько пластов вкусного ароматного сыра. Пару часов он просидел на крыше, любуясь небом Даригара. Завечерело, он спустился с крыши и отправился домой. Он шел, не подозревая, что буквально через несколько минут его жизнь полностью изменится. Никогда уже ему не быть таким беззаботным и счастливым, как в тот тихий июньский вечер.
На пороге дома его встретила мать. Увидев ее, он подумал, что провалился во времени и провел на той крыше не несколько часов, а несколько десятилетий. Усталое постаревшее лицо, красные от слез глаза и трясущиеся руки, в которых она держала кухонное полотенце. Время от времени она прикладывала его к глазам, чтобы убрать слезы, но помогало плохо. Ее щеки блестели от влаги.
Мама пыталась ему что-то сказать, но голос дрожал и срывался на плач. Она несколько раз порывалась ему рассказать о каком-то горе, но не могла. И тогда она притянула его к себе и обняла, залив слезами ему макушку. Из дома вышел дядюшка Ораст, старый друг отца. Он и рассказал о том, что произошло.
Это случилось в самом конце смены. "Василиска" перегрели, и он начал плеваться. Один из котлов взорвался, и стальной балкой отца Даила зашибло насмерть.
Даил не мог в это поверить. Румяный розовощекий отец, от которого всегда вкусно пахло лосьоном после бритья, любящий повеселиться и знающий толк в этом деле, больше уже не вернется домой, не прижмет жену к себе, не потреплет сына по голове. Чудовищно несправедливо и чудовищно больно.
Мать после этого начала чахнуть на глазах. И в какие-то несколько лет увяла и умерла. Последнее, что поддерживало в ней жизненные силы, - это необходимость заботиться о сыне. А он, оставшись единственным кормильцем в семье, стал работать полную смену. Старую квартиру они продали и перебрались на чердак, где жилье было намного дешевле.
Даил поднялся на крыльцо дома, достал большой ключ от входной двери и отпер ее. Стараясь не шуметь, он вошел в дом и закрыл дверь за собой. По скрипучей лестнице он поднялся наверх; и только оказавшись у себя в комнате, смог спокойно вздохнуть. Его никто не услышал, никто не пожаловался на то, что он мешает людям спать. Никто его не заметил, и в этом было счастье.
Не раздеваясь, он плюхнулся на кровать, натянул на себя старый дырявый плед, повернулся лицом к незашторенному мансардному окну, через которое было видно небо спящего Даригара, и сам не заметил, как провалился в тяжелый, наполненный тревогой и предчувствиями нехорошего, сон.
Глава 4
Утренняя лихорадка
Солнечные лучи - редкие гости в Темном городе. К подножию Даригара они добираются редко, к тому же вершины Экльских гор круглый год обложены тучами, словно елочные игрушки ватой. Сквозь них просачивается лишь рассеянный свет, позволяющий днем выключать уличные фонари, но не радующий сердце. Оттого, может, частая хворь у горожан - безжалостная хандра, поражающая душу, точно плесень.
Но сегодня удача улыбнулась городу. Солнцу удалось пробиться сквозь вековые туманы и отправить к древнему городу своих разведчиков. Один из которых проник в мансарду дома на улице Печатников, прокрался на цыпочках по дощатому полу и осторожно, ненавязчиво начал будить Даила.
Просыпаться не хотелось. В кои-то веки не надо вставать на смену, торопиться на завод, заглатывая завтрак на ходу, можно чуть дольше поваляться в постели, греясь под теплым одеялом. Утро в Даригаре холодное, сырое, в особенности в Темном городе. Но солнечный разведчик был настойчив, светя в закрытые глаза.
Даилу надоело бороться с дремотой. Он откинул одеяло в сторону и выбрался из постели. В первый момент он растерянно смотрел в окно, за которым ярко светило солнце. Обычно, когда он встает на работу, на улице еще темно, только тускло светят фонари. А тут уже день вовсю. Спросонья он никак не мог понять, что же такое случилось. Почему он проспал. И только через несколько минут до него дошло, что на работу сегодня не надо. Он отпросился у мастера-наставника Шарира на весь день. После этого события вчерашнего вечера всплыли из глубин памяти, точно подводные лодки, достигшие порта приписки. Горячий гренш, папаша Троффеллиус, суетящийся возле барной стойки, и охотник Крис Кортатос, которому нужен был проводник для каких-то его темных делишек.
Вспомнив все, Даил пожалел, что так опрометчиво согласился помочь охотнику в его деле. Дурная о нем слава бродит по Темному городу, да и папаша Троффеллиус настойчиво просил не связываться с ним. Ну почему он, дурак, не послушал старика! Даил чувствовал, что вляпался в какую-то неприятность, только пока не мог понять, в какую. Может, стоит не ходить на встречу с охотником, тогда и неприятности можно избежать? Но он знал, что все-таки пойдет. Обещал - значит, надо слово держать.
Натянув уличные штаны, он надел серую рубашку, застегнулся на все пуговицы и заправился. С тяжелым сердцем поставил закопченную сковородку на плиту, поджег газ под конфоркой и капнул чуть масла. Из деревянного ящика, висящего за окном, он извлек два яйца, разбил их и выплеснул содержимое на сковороду. Зашкворчало аппетитно.
Позавтракав, Даил бросил грязную посуду в раковину. "Вернусь, помою", - решил он. Всунув ноги в башмаки, Даил надел темно-зеленую брезентовую куртку, в которой чаще всего гулял на улице, нахлобучил на голову серую шляпу, окинул комнату взглядом, проверяя, не забыл ли чего. Проверил, закрыты ли газовые конфорки. Это он делал обязательно. А то не дай Бог погореть, как тетка Лайза из соседнего дома прошлой осенью. Хорошо, что жива осталась.
Он уже был на пороге, когда вспомнил о ноже. Мало ли куда заведет его прогулка с охотником. Крис Кортатос - человек темный, и делишки у него мутные. На всякий случай стоит прихватить с собой "жало", как Даил называл свой простенький, но опасный клинок. Его подарил ему отец пять лет назад. Найдя оружие возле изголовья кровати, он проверил его, вдел обратно в ножны и повесил себе на ремень. Теперь он чувствовал себя куда увереннее, чем несколькими минутами ранее.
Выйдя в коридор, он тщательно запер за собой дверь, а ключ положил в холщовый мешочек, висящий на шее, где лежало несколько монеток на расходы. Так оно надежнее. Точно не потеряется, да в уличной толчее никто не сопрет. А мастеров гулять по карманам зевак в Темном городе полным-полно. Чуть оплошаешь, можно и вовсе без штанов остаться. Бывали случаи. Люди рассказывали.
Улица встретила Даила толчеей и разноголосицей людских голосов. "И откуда столько праздношатающегося народу берется во время рабочего дня", - удивился он и тут же получил тычок в спину. Дернулся в сторону, и его тотчас толкнули в другой бок. Он отпрыгнул вправо, чтобы случайно не оказаться на пути у верзилы зловещего вида, тащившего на плечах тюк с каким-то тряпьем. Громадина окинул его взглядом, презрительно скривился и сплюнул коричневую табачную жижу на тротуар. Послышалось гудение клаксона, предупреждающее об опасности; Даил резко обернулся и увидел надвигающийся на него паромобиль со скрещенными гаечными ключами на капоте. Чадящая грязным дымом из трубы за пассажирской кабиной паровозка технической службы чуть не задавила его, но он все же умудрился вынырнуть из-под колес и, протиснувшись сквозь толпу, прижался к мокрой холодной стене дома. Только тут он почувствовал себя в безопасности.
Откуда все эти люди? Почему они не на работе? Женщины, понятное дело, по домам сидят да хозяйство ведут. Но сколько вокруг мужиков, не обремененных повседневными делами, и откуда они все берутся, удивился Даил. Он уже и забыл, как выглядит улица в разгар рабочего дня, хотя мальчишкой обшарил все окрестности в компании дворовой команды единомышленников. За все время, что он проработал на заводе, ни разу ему не доводилось брать отгул.
Отлепившись от стены, он осторожно направился в сторону кабачка папаши Троффеллиуса, где рассчитывал найти охотника. Он шел осторожно, поглядывая по сторонам, стараясь никого не толкнуть, никому не помешать, не встать ни у кого на пути.
Это было еще то путешествие.
Он шел мимо открытых лавок, торговавших всякой всячиной. Сквозь распахнутые двери до чуткого нюха Даила доносились обворожительные запахи: свежих копченых колбас, ароматных сыров, дешевого вина и разливающегося тут же в кружки глинтвейна, специй и парфюма, - к которым примешивался нездоровый аромат плесени и конского навоза. Если в Светлом городе паровые машины повсеместно вытеснили тягловый транспорт, то на Темной стороне Даригара паровозки были скорее редким исключением. Слишком дороги для простых смертных. Улицы были заполнены конными экипажами.
Потратив на дорогу вдвое больше времени, чем обычно, Даил добрался до кабачка папаши Троффеллиуса. Звякнул дверной колокольчик, предупреждая хозяина о новом посетителе, и мальчишка оказался в заполненной светом питейной зале. Все столики были заняты. В основном развлекалась молодежь, сидели старики за кружкой пива да играли в кости и домино. Были и мужики средних лет, явно не заводские. Торговые люди часто в кабаке решали свои вопросы.
Даил остановился и зашарил взглядом по помещению. Нужного ему человека нигде не было видно. За этим занятием его и застал папаша Троффеллиус.
- Ты все-таки пришел, - прозвучал его голос, полный сожаления.
Даил вздрогнул. Он и не почувствовал, как кабатчик подошел к нему со спины.
- Я опоздал? Охотник уже ушел?
- Кортатос ждет тебя в отдельном кабинете. Пойдем.