А что он еще мог поделать? Принципиальный антагонизм. Лечится только кардинально. Забывается лишь в "Хмельной вдовушке"… в течение всей последующей недели. За этот срок студент Вичнюк успел три раза подраться, один раз влюбиться и почти войти в штат корабельной команды не то "Фаворита" не то "Фредерика" из какого-то Шалбинского порта. А потом у него кончились медени. И он ушел в настоящую печаль.
Вот именно из нее Ивана и сунул в почтовую повозку друг Марат, как нельзя вовремя вернувшийся со своей археологической практики. Впрочем, до повозки была еще горячая ванна с травками и студенческий лекарь со вздохами и свинцовыми примочками.
- Жаба?
- Э-э.
- И никак?
- Э-э… Друг, я в плаванье ухожу. Послезавтра.
- Да ты уже… приплыл… Уважаемый Давид, подержите его здесь чуток. Я скоро вернусь, - скосившись на Ивана под примочками, хлопнул лекарской дверью Марат и надолго исчез в университетских просторах…
- … и пишет, что нравится предмет - минералогия. Да это и понятно. Он еще с детства, хе-е, хорошо камушками по окнам попадал. А у вас нет минералогии?
- Что?.. - Иван, глянув на почтаря, вынырнул из своих, изрядно размытых "прощальным вечером" воспоминаний. Хотя, там и "прощальная ночь" была, туманно перетекшая в "прощальный рассвет", а потом и… - Не-ет. Минералогию у нас не преподают, - и, подобрав сумку, занырнул теперь уже в нее…
Вот что такое дружба? Настоящая? В первую очередь - фляжка с нескончаемой и всегда холодной водой. Их общий с Маратом "артефакт", купленный вскладчину у аспиранта с соседнего магического факультета. Но, хоб побери, как же она вовремя. И прямо с самого верха. Вся в прохладной испарине. О-о… Во вторую очередь, настоящая дружба, это - самопожертвование. А иначе как назвать припрятанный в кармане запасных штанов мятый платок с десятком монет? Ведь сам же историк - на "мертвой мели". Это Иван знал точно (на чьи всю ночь пили то?). В третьих же, настоящая дружба, это… Вот это и есть… На самом дне сумки, аккуратно вложенным в картонную папку лежало "Индивидуальное задание на фольклорную практику по курсу "Древняя ладменская словесность" студента историко-филологического факультета КУ, Вичнюка Ивана"… Вот это она и есть. Оставалось лишь вникнуть в детали. Не того, как Марат заполучил сей бесценный документ (о том он сам, выкатив худую грудь, расскажет). И Иван попытался вчитаться:
- В недельный срок изучить… зафиксировать… подготовить… предоставить… Так. Так. Так… Стоять. А чего изучать то?.. "Лягушка, как хтонический символ в фольклорных произведениях разных провинций Ладмении". О-о… Ну, жаба ядовитая. Что ж ты еще могла мне подсунуть? Мало тебя одной, так сейчас "родословные родственников" собирать придется.
- Так вы жаб, что ли изучаете?
- Что?.. А-а. И их тоже, - с остервенением скривился студент, а потом выдохнул. - Скажите, вы ведь мимо Круторечки, через мост поедите? Вам ведь до Барщика?
- Точно так, - качнулся на сиденье почтарь. - Вспомнил, значит, свой конечный адрес?
- Ага. У меня там бабка с дедом живут. Оттуда по жабам и пойду. Тьфу… По лягушкам.
- Хе-е… Сту-дент…
Глава 2
"В стародавние времена, когда заклятья ещё помогали, жил-был на свете король. Все дочери были у него красавицы, но самая младшая была так прекрасна, что даже солнце, много видавшее на своем веку, и то удивлялось, сияя на её лице…"
отрывок из "Сказки о Короле-лягушонке или о Железном Генрихе".
- А исхудал то как.
- М-м-м.
- И чернота под глазами. Ох, ученье это ваше. Говорила твоему отцу: старшие обошлись без него, и младшенький бы тоже… Ешь давай. Еще курочку?
- М-м-м. М-молока, ба, - прожевал, наконец, Иван.
Дед с каминной ступени придирчиво сузил глаза:
- А откуда ж бланш такой?
- Где? - всплеснула пухлыми руками бабка.
Студент вздохнул: уж кто-кто, а бывший наемный воитель "ученую черноту" от полноценного фонаря всегда отличит:
- Ба, все нормально. Дед, у него - больше.
- Ну так… А на шее красная "красота"?.. Вырос, младшенький, - хмыкнул не без гордости старик и вернулся к набиванию своей трубки.
Иван же по детской привычке набычился:
- Я к вам, между прочим, не просто так, а по делу.
- Ну, так, конечно, - тут же заметил дед. - Когда ж ты к нам просто так-то приезжал? Чего на этот раз? За картошкой или девок местных пересчитывать? Так прошлым летом вы с дружком своим подсчет хорошо провели - на трёх убавилось.
- Ты чего городишь?! Все на местах, - хлопнула крынку на стол бабка. - Не слушай его, Ванюша. Они со своими корешами хуже баб сплетни сводят.
- Так я не про количество, а про качество, - внес ясность дед, а потом вздохнул и, дымя трубкой, поковылял на выход. - Пойду в баньку дров подкину… Ванёк! Тебе дубовый готовить или березовый?
- Если веник, то - дубовый! - на всякий случай уточнил со стула внук. - Ба, мне ведь, действительно, помощь нужна.
- Так я тебя слушаю, Ванюша, - присев на соседний стул, явила собой старушка большой неподдельный интерес…
А ведь и правда, в прошлом июне отдохнули они с Маратом в Круторечке занимательно. Только, занимались вместо положенных практик (один - несчастной фольклорной, другой - краеведческой), как раз "подсчетом местных девок". А еще купаньем, рыбалкой и кладокопанием в заброшенном алантском особняке. И лишь в последний день, оккупировав бабкин кухонный стол, кое-как, накропали свои учебные отчеты. Весело было. Хотя, сначала планировалось честно подойти к вопросу. И, кажется, бабка тогда их даже по нужному курсу направила. Да и они, кажется, по нему пошли… Вот странная это вещь, "стереотипность мышления": ты, вроде, видишь человека, причем, до мельчайших подробностей, а воспринимаешь его, как часть привычного интерьера, что ли. Другой же, глядя на него, переживает совершенно другие эмоции:
- А ничего у вас тут… девушки, - кареглазый Марат с большим интересом оглядел вышедшую навстречу гостям внучку местного "знатока истоков". - Ванча, представь.
Иван в ответ недоуменно хмыкнул: он эту "девушку" знал еще с зеленых соплей через обе щеки:
- Жанка, привет. Бабка дома? Она нам нужна. А, кстати, это мой университетский друг, Марат. А это - Жанка. Жанна… Так бабка то твоя где?
- Ой, а у нас не прибрано. Вы прямо здесь присядьте. Я сейчас за ней сбегаю в огород, - залившись румянцем, взметнула она в развороте своей каштановой косой.
Иван же по-дружески схлопотал локтем в бок:
- Нет, ты видел? Формы какие? Это - не девушка. Это… полнолуние.
- Да что ты? - протянул Иван, усердно пытаясь отделить "полнолунный" Жанкин образ от зеленых детских соплей…
И дальше "подсчет" вышел уже на новый уровень. Студенты против стереотипов!..
- Ванюш, у нас только одна здесь фолькор знает - Димениха-полумагичка. Она почти с самого начала на своем бугре живет, - сметая одной ладонью в другую крошки со стола, изрекла старушка. - Так, я вас к ней в прошлом годе и отправляла. Помнишь, внучка у нее, Жанка? Ты в детстве ей на горке нос нечаянно салазками расквасил?
- А-а-а, - старательно нахмурил Иван лоб. - Вспомнил. Ба, да она… не знает ничего. Тем более, про лягушек. А еще кто-нибудь…
- Про лягушек? - встрепенулась бабка. - Есть, Ванюша. Про лягушек Семен Кривой знает. Он договор с одной ресторацией в Барщике подписал. И в своем пруду теперь как раз лягушек разводит. Тьфу-у. Бывают же поганцы, которые их едят. А живет он все там же, на…
- Ба-а.
- Чего, мой хороший?
- Мне про живых надо. С хтонической точки зрения.
- Да ты что?.. Прости меня, господи - чем детей в этих уни-верси-тетах пичкают, - на всякий случай осенила себя знаменьем старушка…
Грохот обитых жестью тележных колес по доскам моста через Силежу постепенно заглушил и гусиное гоготание на реке, и другие посторонние звуки. А вскоре и сама Круторечка исчезла из виду. С высокими кленами вдоль улиц, которые сажал еще тот самый алант, хозяин заброшенного ныне особняка. И домами под ними с разноцветной глазурью наличников. И когда он теперь увидит своих замечательных предков? Хотя, Иван точно знал, что как только пирог с изюмом и половина жареного гуся исчезнут из его отяжелевшей сумки, он и думать над этим вопросом забудет. Потому как полно других, гораздо более насущных. Vive die hodie, propter sol lucet in saecula. Ого! Ничего себе… "теория тупикового развития".
Кстати, Семен Кривой (на самом деле, кривой) все ж таки, нашему студенту сгодился. Ибо как раз в его телеге, груженой двумя баками с "хтоническими деликатесами", он и выехал на рассвете дня следующего в направлении города Барщик. Так себе городок: не сильно скучно, не очень весело. Зато, музей в нем - знатный. Точнее, музейный архив, в который сто тридцать лет назад перевезли часть ценного хранилища из главного его ладменского "коллеги". Иван бывал в том просторном подвале трижды по разным учебным оказиям. И, на всякий случай, "прикормил" столичными сладостями местного архивариуса. А теперь сильно надеялся, что сию бледную даму никуда подвальным сквозняком не выдуло (и что бабкин румяный пирог не сильно уступит воздушным пирожным из "Фисташковой феи" с Площади двух дворцов).