- У меня была странная дверь, светлая, с золотым узором, - поделилась Джерминаль. - Я ее рукой потрогала - она как настоящая! И вообще ты туда прямо попадаешь, в эту комнату. Я тоже не хотела ее открывать… Нет, хотела, конечно, но представила, что и ты умрешь, и передумала. И вырасти хотелось, а так меня маги поймали бы.
Папка неожиданно сгреб Джерминаль в объятия, поцеловал в лоб, дохнул перегаром:
- Девочка моя, кровиночка. Никого у меня больше нет!
Так стало радостно и больно, что Джерминаль не выдержала, обняла папку и расплакалась. Одного она желала - чтобы он навсегда оставался таким добрым. Пусть все будет по-прежнему: неудалая страшненькая она и папка с шарманкой и баклажкой водки. Не надо никаких магических сил, больших денег и прочего. Пусть папка - будет, ведь теперь ясно, что она ему очень-очень нужна.
Глава 4. Талиша. Добрый лес и злой город
Напуганный огневками Мыш бежал так быстро, что я не могла его догнать и даже подумала, не перестал ли он быть слабаком. Настигла я его, когда он булькнул в топь, провалился по пояс и ухватился за камыш. Пока соображала, как самой не увязнуть, Мыш вылез, весь перепачканный болотной жижей, посмотрел на поляну, где стоял дуб, разинул рот, ткнул пальцем вперед и попятился.
Бывает, вроде ничего страшного нет, а смотришь на человека, и его чувства тебе передаются. Вот как сейчас, волосы поднимаются дыбом, кровь превращается в колючий лед, ноги и руки сковывает… Страх? Зарги не боятся!
Подбадривая себя, я обернулась: вокруг дуба обвилась белая лапа тумана. Туман выступал из земли, колыхался, двигался. Он был таким плотным, что я разглядела белесую голову неведомого зверя с черными провалами глаз, и меня накрыло как никогда в жизни.
Заголосив в две глотки, мы с Мышем рванули в чащу, лишь бы подальше от заколдованного тумана! Мы падали, проваливались в лужи, спотыкались о корни, по лицу хлестали ветки. Дороги не было, мы просто ломились вперед, и вокруг мелькали стволы, пни, кочки, кусты, пригорки и овраги.
Остановились мы, когда путь нам преградила стена терновника. Мыш оглянулся, заполошно дыша. Его грудь вздымалась и опадала, глаза на лоб вылезли.
- Ну тебя с твоими огне… - он закашлялся. - С огневками.
Хотелось его поддеть, обозвать трусом, но я смолчала, потому что так же испугалась непонятно чего. Очень стыдно испугалась, как мягкотелая, а сейчас стало понятно, что то был вообще не мой страх, а Мыша.
Интересно, как далеко мы забрались? Я вся такая вспотевшая, что аж мокрая, значит, бежали долго. Наверное, ночь любви уже закончилась, и можно вернуться в стойбище, поесть мяса с бобами.
- Пойдем домой, - предложила я и зашагала по следам назад, но Мыш не сдвинулся с места, помотал головой и прохрипел:
- Нет, лучше в обход, там это.
Если честно, не хотелось возвращаться, и я сделала вид, что просто ему уступила:
- Да, вдруг оно опасное? Мы не колдуны и не справимся. Давай сначала по следам, потом - в обход, так будет короче.
- А если оно подкралось?
- Убежим.
- Как ты найдешь следы, не видно же ведь ничего.
Я села на корточки, нашла отпечаток ноги.
- Потому что ты слепыш. Смотри, все видно.
Мыш уставился на землю и покачал головой.
- Просто иди за мной.
Мы ступали сначала смело, потом все осторожнее, потому что следы будто бы втянулись в землю и сделались неразличимыми, но признавать свою ошибку я не спешила и шла вперед, уверенная, что не сбилась с пути, потому что, когда убегали, луна светила нам в лицо, сейчас - в спину. Еще немного, и мы услышим бой барабанов, а если не барабаны, то хотя бы голоса.
Я смотрела под ноги, Мыш вертел головой по сторонам и вдруг остановился, схватил меня за жилетку и ткнул рукой вверх, издав придушенный всхлип:
- А-аах!
Такого я не видела никогда: на луну со всех сторон наползали белые облака. Будто бы две руки накрыли ее, спрятали от наших глаз, и враз стало темно. С неба посыпались мельчайшие капли, и на лес словно накинули белую паутину.
- Чтоб тебя с твоими огневками… - пробормотал Мыш. - Точно, упыри полезут.
- Ты сам меня просил их показать, - огрызнулась я.
Пока не видно, куда идти, правильнее стоять на месте и ждать, когда посветлеет, а то можно заблудиться. Летом мы с голоду не умрем и куда-нибудь да выйдем, но лучше бы попасть домой. А вдруг и правда упыри полезут? Луна круглая, самое их время.
- Ну, пойдем, - заныл Мыш, я сбросила его руку с плеча.
- Куда? Заплутаем.
- А так упыри съе… - он икнул и приложил палец к губам.
В звонкой, будто стеклянной тишине был слышен каждый звук. Безветренно, ни лист не шелохнется, вдалеке стонет ночная птица, в опавших листьях возятся жуки. Я открыла рот, чтобы высмеять Мыша, но далеко-далеко услышала наполненный ужасом женский крик, выворачивающий наизнанку кишки. Представился синий упырь, вылезший из болота. Такой, еще плотный, только кожа со щеки слезла. Он склонился над женщиной и терзает ее, а она кричит, кричит… Упырь поднимает башку, глаза у него белесые, по морде струится кровь.
- Говорил же…
Я ткнула Мыша локтем в бок:
- Тссс! Он далеко, не должен почуять.
- А вдруг? - прошелестел Мыш.
- Если топать будем, скорее заметит.
- Ветер дует от нас к нему, унюхает. Давай грязью намажемся, чтоб не так пахнуть?
- Ага. Хорошо придумал.
Пригибаясь, на цыпочках мы подошли к ближайшей луже, где надулся зеленый пузырь. Будто испугавшись нас, он лопнул, ужасно воняя. Хорошая лужа, зловонная. Мыш и так был в грязи, и намазал только грудь и лицо, а мне пришлось лезть в лужу и барахтаться там.
Промокшие, вонючие, мы забились под вывернутые из земли корни сосны и замерли, ожидая, когда или рассветет, или рассеется туман. Крик больше не повторялся, зато гадкая птица орала истошно, жалобно, словно кого-то оплакивала.
Только мы подумали, что опасность миновала, как затрещали ветки под чьей-то ногой. Кто-то большой, грузный продирался сквозь заросли кустов, дышал тяжело, прерывисто. Упырь - мертвец, он дышать не должен. Или все-таки?..
Представился тот же окровавленный упырь, который ломится к нам, оставляя на колючках терновника клочья кожи и одежды. Бррр!
В отчаянье я приложила ладони к земле, зажмурилась и попросила лес защитить меня. Вдруг я все-таки волшебница, и получится? Обычно он отзывался, но сейчас словно онемел. Обиделся? Это я должна обижаться!
Упырь фыркнул, чихнул, хрюкнул. Визгом ответил поросенок…
- Кабаны! - радостно ответил Мыш.
Я улыбнулась:
- Ага. Фух!
Шумное стадо кабанов возилось до тех пока, пока туман не рассеялся, и на небе не запереливались звезды. Мы вылезли из засады и пошли наугад. Луна уже спряталась за деревьями, и небо посветлело. Мы продрогли, комары искусали так, что тело чесалось все, и глаз заплыл.
Вскоре я обнаружила наши с Мышем следы, и мы побежали домой, уже не опасаясь заколдованной поляны с огневками, потому что луна села, взошло солнце, и у нечисти больше нет власти! Если упырь где-то и был, то спрятался в болоте.
Мыш остановился, шумно вдохнул воздух.
- Что? - спросила я.
- Гарью воняет. Как после пожара.
- Ага. Странно, сыро ведь.
Болото с дубом перед рассветом уже не выглядело таким зловещим - дерево как дерево, болото как болото. Туман пропал, осел холодной росой. Мы с Мышем переглянулись и, не сговариваясь, расхохотались. Два поросенка, грязных и вонючих. Если увидят нас такими, насмерть задразнят.
- Помыться надо, - предложил Мыш, зевнул, мы обогнули заболоченную поляну и зашагали к утиному озеру, куда часто бегали купаться. Чем ближе подходили к нему, тем усиливался запах гари, он стал таким резким, что горло зачесалось, захотелось откашляться.
- Чего так воняет? - возмутился Мыш, увидел впереди озеро, ломанулся к нему и нырнул прямо в одежде, принялся фыркать, оттирать одежду, и вокруг него получилось коричневое пятно грязи.
Я нырнула с головой, тоже вымылась, наплескалась, отгоняя сон, и поплыла к берегу. Раздеваться и отжимать одежду не стала - вдруг Мыш вздумает подглядывать? Ночью он так насмотрелся, что вряд ли увидит у меня что-то новое, но все равно было неприятно недалеко от него обнажаться.
- У них бобы сгорели, что ли? - предположил Мыш. - Или искры попали на шатер, и он вспыхнул? Только бы не мой!
- Наши далеко от середины поляны и костров, - утешила его я. - Скорее у кого-то из взрослых. Ничего, новый поставят, делов-то!
Вприпрыжку мы направились по протоптанной тропке. Холодная водя меня взбодрила, я, наверное, даже смогла бы немного поупражняться с мастером Тайге. Мыш устал больше и все время отставал, а когда заметил грибы под сосной, выкопал их и понес в руках.
Там где мы раньше жили, было сухо, и грибы не росли, потому я не знала, какие можно есть, а какие нет. Когда женщины собирали ягоды и грибы, я обычно тренировалась вместе с мальчишками.
- Они съедобные?
- Ага, - он протянул мне грибы с коричневыми маслянистыми шапочками. - Называются маслята. А вон, видишь, между листьями папоротника?
Я прищурилась и разглядела в тени здоровенный гриб на белой ножке с алой шапочкой в точку. Красивый-то какой, не то что у Мыша!
- Он ядовитый, - объяснил Мыш. - Чуток откусишь, и все, умрешь.
Мы брели, сбивая росу с папоротников, я бросала в Мыша шишки, он нес грибы и не мог мне ответить. Наконец не выдержал, положил их на замшелую кочку, набрал шишек и погнался за мной. Все равно не догонит не попадет… Ай! Шишка ощутимо стукнулась в затылок.
- Ну, Мышара, я тебе сейчас…