Горьковатый ореховый аромат, смешанный с ванилью, обволакивал. И очень некстати напомнил холодный резкий аромат парфюма, исходивший от Халлорана, когда он ко мне наклонился: в нем тоже были запоминающиеся миндальные нотки.
Да чтоб тебя! Любимый шампунь и гель для душа, которые неизменно помогали расслабиться, сегодня почему-то не спасали. Стоило вспомнить насмешку в зеленых глазах, как я начинала заводиться. Никогда ведь со мной такого не было, ни-ко-гда! Чтобы два дня думать про одного и того же ирт… хама, который, видите ли, возомнил себя центром мира. Ладно бы еще центром Мэйстона, хотя хрена с два он вообще центр. Так… центрик. Эпицентрик. Эгоцентрик.
Самоуверенный засранец, вот он кто!
Я повесила мочалку на крючок и выключила воду.
После душа всегда чувствуешь себя заново рожденной. Особенно когда сидишь на барном стуле, потягивая ароматный кофе и заедая его йогуртом с фруктами. Разглядывая залитые солнцем, утыканные иглами высоток острова, полотно залива, идущего бурунами, и ленты магистралей, переплетающиеся восьмерками и самыми разными фигурами.
Марргент устроился рядом в надежде, что ему что-то перепадет, но ему не перепадало. Зареклась его кормить со стола, если начнешь потакать, потом вообще не отвяжется. Жрет он все и без остановки: начиная от хлебных корок и яблочных чипсов, заканчивая морковкой и мясом. Можно все вместе, можно по отдельности. А главное, совсем при этом не толстеет. Понятия не имею, как ему это удается.
Чем дальше, тем больше и печальнее становились глаза виара. Прямо-таки наполнялись слезой.
- Нет, - сказала я решительно и указала на миску размером с таз, которую надо бы помыть.
Меня тронули лапой и сиротливо вздохнули. Чешуйки на голове умилительно поднялись, шерсть над ними раскрылась цветочком. Эта пушистая зараза прекрасно знала, на что давить, и тоже неплохо этим пользовалась. Цвета в нем три: черный, рыжий и белый, соединенные природой в картину прирожденного художника. Говорят, что такие виары приносят счастье. Мне он пока что приносит только умиление и желание тискать до умопомрачения. Хотя Вальнару он тоже нравился. Но не взаимно.
Так.
Не думать о бывшем. Не думать о мужчинах. Вообще не думать.
Выходной у меня сегодня или где? Пройдусь по магазинам, загляну в салон к Лэмерти, а вечером устрою себе праздник отупения - буду валяться на диване, есть замороженный клубнично-шоколадный крем и бездумно пялиться в визор.
Перевела взгляд на портрет Шайны Анж, который заказала полгода назад. Черно-белый, он идеально вписался в цветовую гамму и интерьер кухни. Красивый женский профиль, длинные волосы, рекой стекающие на плечи. Вот на кого мне хотелось быть по-настоящему похожей.
Она стала самой молодой певицей, которая оказалась в опере на главных ролях, ею восхищался весь мир. Шайне приписывали долгий роман с высшим иртханом. Правда, развития эта сплетня не получила: в один прекрасный день эсса Анж вышла из оперного театра, села во флайс и пропала.
В мыслях я оказалась довольно далеко от Мэйстона, поэтому пронзительная трель звонка, эхом пролетевшая по квартире, заставила подпрыгнуть. Танни ключи забыла? Хотя нет, времени еще мало, у них занятия в школе позже заканчиваются. Спрыгнув со стула прямо в белые пушистые тапочки, прошлепала в просторный светлый холл.
И опешила: на пороге стояла Эвель Обри собственной персоной.
- Леона, почему ты не отвечаешь на звонки?
У-упс. Ну забыла про телефон, с кем не бывает.
- Я звонила тебе все утро.
Начальница выглядела недовольной. Хотя нет, недовольной - это слабо сказано. Идеально выщипанные рыжие брови сошлись на переносице, хотя хмуриться она не любила: это же прямой путь к морщинам. Не дожидаясь приглашения, шагнула в холл и скинула темно-зеленое длинное пальто прямо мне на руки. Которое я незаметно скинула на подставку для перчаток - что я ей, вешалка, что ли?
- Хотите кофе?
- Нет. Ты же знаешь, у меня нет времени на эти глупости.
Уже больше похоже на Эвель: у нее времени вообще ни на что нет. Где-то в перерывах она умудряется жить.
- Где мы можем серьезно поговорить?
- Проходите в гостиную, - кивнула я.
Не потрудившись снять сапожки, она процокала каблучками по плитке и затихла, только когда обувь утонула в белоснежном ковре. Выглядывавший из кухни виар, которому строго запрещалось ступать на ковер сразу с улицы, смотрел на это непотребство с любопытством. Видимо, не понимал, почему ей можно, а ему нет. На него владелица Ландстор-холла взглянула брезгливо и с опаской, подтянула повыше подол изумрудного платья миди и села. Идеально прямо, обхватив руками колени.
- Ты поставила меня в очень неловкое положение, - начала она, прежде чем я успела сесть. Где-то так, в полусогнутом, меня и застала следующая фраза. - Перед местром Халлораном.
- Я не…
- Когда отказалась петь на его семейном торжестве.
Я плюхнулась на диван с размаху, совсем не изящно. Вот тебе и не думать о мужчинах.
- Наверное, не стоит объяснять, какое он занимает положение в обществе?
- Эвель, - осторожненько сказала я. - Он собирался разложить меня прямо в ложе.
Начальница скривилась, словно в ее коктейль перелили ликера лици.
- Не груби. Тем более что речь шла вовсе не об этом.
- Не об этом? - Я взвилась. - Я не первый день на свете живу, и…
- Детка, чтобы добиться успеха, иногда приходится поступиться собственными принципами.
От неожиданности я утратила дар речи.
- Сейчас у нас с тобой очень неприятная ситуация. Местр Халлоран не доволен твоим вызывающим поведением, и я прекрасно его понимаю. Иногда ты действительно откровенно дерзишь.
Кровь прилила к щекам. Чтобы не наговорить лишнего, пришлось скомкать халат.
- Разве?
- Да. Зетта неоднократно жаловалась.
Ну кто бы сомневался! Правда, Зетта могла жаловаться с тем же успехом до глубокой старости, если бы на горизонте не нарисовался этот долбаный, дракон его дери, Халлоран и не решил меня поиметь. А когда не получилось, в отместку решил усложнить жизнь. Проще не бывает! Ух, драконище драное! И ведь специально заговорил про семейное торжество. Не только драное, но и злопамятное.
- Завтра вечером твое выступление. Ты извинишься перед местром и…
- Нет.
- Что, прости? - Брови Эвель изумленно приподнялись.
- Нет, я не стану перед ним извиняться. Это он вел себя как хам. И если у него не хватает мозгов и сил это признать, то пусть катится под хвост дракону.
Лицо начальницы пошло красными пятнами.
- Как ты смеешь так меня подставлять?
- Вы тут ни при чем. - Я поднялась, и Эвель поднялась следом - медленно распрямляясь, как натянутая до предела пружина. - Вы не несете за меня и мои действия никакой ответственности, у нас даже постоянного контракта нет.
- Вот именно. Советую тебе об этом помнить, когда будешь беседовать с местром Халлораном.
Э-э… что?
- Вы только что обещали меня уволить?
- Ну что ты, милая. - В голосе ее звучал металл. Она сложила холеные руки на плоской груди, глядя на меня сверху вниз - благо рост позволял. - Я просто намекнула на возможные последствия некоторых опрометчивых поступков.
Угу. Более чем однозначный ответ.
- Вы не сможете отказать мне в месте! Я ваша лучшая певица, у вас все афиши с моим именем.
- Афиши можно заменить. - Эвель шагнула вперед и погладила меня по щеке. - Поверь, милая, мне бы очень не хотелось с тобой расставаться. Но, если ты не оставишь мне выбора, я ничего не смогу поделать. Под моей крышей не будет петь женщина, которая не умеет себя вести.
То есть раздвигать ноги перед первым встречным? Потрясающе!
И никакой тебе женской солидарности.
- Понимаю, в твоем возрасте еще многое решает импульсивность. Поэтому я даю тебе время подумать до завтра. Ты умная девочка и, я больше чем уверена, примешь правильное решение. Не провожай, вижу, ты еще только проснулась.
Цоканью каблуков вторил скрежет когтей виара, который направился ко мне. Дверь за ней закрылась, а я все еще стояла и хлопала глазами, не в силах поверить в услышанное. Конечно, Эвель Обри мне не мать, не сестра и даже не подруга, но… но почему-то мне казалось, что, случись что-то подобное, она примет мою сторону. Тем более что она сама не раз намекала на то, что личные отношения лучше не смешивать с работой. Видимо, все правила и принципы дают сбой, если дело касается иртхана из правящей семьи.
Торчать как распределитель движения на магистрали мне надоело, я снова плюхнулась на диван, подтянула под себя ноги. Марр запрыгнул рядом, заурчал, успокаивая. И хотя ему строго-настрого запрещалось забираться на мебель, сейчас я просто обняла его и уткнулась носом в пушистую мощную шею.
Извиниться, говорите? Отлично!
Мне сказали до завтра подумать, но никто же не говорил, что нужно ждать до завтра. Его высочайшее иртхамство оскорблено? Значит, немедленно поедем приносить ему свои извинения. А то мало ли как далеко зайдет его обида до завтрашнего вечера.
Недолго думая вызвала флайс и распахнула двери шкафа. Натянула первые попавшиеся линялые джинсы, в которых гуляла с Марром, облегающий серо-голубой свитер под горло, вбила ноги в присборенные на голенищах замшевые полусапожки на тонкой подошве и устроилась на окне - ждать транспорт.