Этот уникальный цветок фея растила больше трех лет, кропотливо изменяя его структуру с помощью своего дара, поливала шебными настойками и удобряла магически-модифицированным перегноем, а еще просто разговаривала с ним, как с лучшим другом. Свою аквамариновую розу Ада любила. Она гордилась и восхищалась ею, а еще планировала выступить с ней на фестивале светлых искусств, который должен был состояться в следующем месяце. И вот когда цель девушки – создать единственную в своем роде синюю розу – была так близка к завершению, какой-то недоделанный мертвяк вспомнил вдруг, что он джентльмен, и отправился на поиски букета для своей дамы. Даму от подобной перспективы чуть удар не хватил, и, заткнув подальше инстинкт самосохранения вместе с мыслями о ближайшем будущем, девушка ринулась защищать свое детище любыми доступными для этого средствами. А Нир остался стоять, с интересом наблюдая за ее действиями.
Возле выломанной двери теплицы Адель чуть помедлила и неуверенно оглянулась на слугу, тот демонстративно развел руками, давая понять, что ни мешать, ни участвовать в ее "крестовом походе" не намерен. Фея разозлилась окончательно: на него, на герцога, на отца-тирана, на хозяина Черной реки и на судьбу-злодейку, вместе взятых, – после чего с отчаянием приговоренного ринулась в святая святых своего таланта – маленькую стеклянную теплицу с разбитыми вдребезги стенами.
Да-да, зомби ведь не чувствуют боли, будь то удар лопатой или магическим хлыстом. Поэтому сильно потрепанный, слегка обгоревший, но крайне довольный собой "мертвец", пройдя сквозь град охранных чар, сейчас с любопытством ребенка пытался вскрыть прозрачный футляр, под которым цвела аквамариновая роза.
– У-у-убью! – взвыла раненым зверем фея и со всей дури долбанула недруга по голове ребром лопаты.
– Любимая? – обернулся тот, озадаченно почесывая расколотый надвое череп.
– Э… мм, – громко сглотнула девушка, глядя на него огромными от ужаса глазами. Близость живого герцога вызывала отвращение, а нынешнего – вводила ее в шок. – Я… э… я нечаянно, – проблеяла она, готовясь к низкому старту, но тут "мертвец" разломал-таки несчастный футляр и, выдрав розу из горшка, оторвал ее и от стебля.
– Цвэточек? – мурлыкнул он, протягивая ей одинокий бутон.
Пару секунд девушка молча смотрела на уничтоженный шедевр, не делая попыток к нему прикоснуться, затем медленно подняла взгляд на зомби и, швырнув в разбитое окно "оружие", не оправдавшее надежд, зашипела так проникновенно, что несчастный кавалер невольно отшатнулся. Черные глаза ее затянула алая пелена гнева, по белокурым волосам побежали магические разряды, а с хищно скрюченных пальцев в сторону обескураженного "покойника" полетели белые искры. Белые, а потом голубые, и снова белые, и опять голубые… Магия смерти чередовалась с магией жизни, в то время как доведенная до "точки кипения" волшебница шептала с детства заученные слова заклятия.
Откинув в сторону несколько крупных обломков разрушенной до основания теплицы, Нир помог бледной как снег девушке подняться на ноги и, бережно стряхнув с нее стеклянную пыль, вежливо поинтересовался:
– Что вы с ним на этот раз сотворили, госпожа?
– Не знаю, – честно призналась Аделаида, с недоверием и опаской разглядывая дело рук своих.
– А что пытались сотворить? – снисходительно улыбнувшись, спросил слуга.
– Упокоить, – ответила фея и неуверенно добавила: – Кажется.
– Ну в принципе упокоили, – задумчиво проведя рукой по причудливо изогнутому стволу дерева, появившегося на месте теплицы, сказал темный. – Опознать в этом растении человека не удастся даже магам-следопытам, которые по отпечаткам ауры ищут пропавших без вести.
– Я превратила герцога… в дерево? – прошептала фея, со смешанными чувствами разглядывая россыпь аквамариновых бутонов на темно-зеленой кроне своего творения.
– В единственное и неповторимое дерево, – поправил ее мужчина. – Полагаю, вам будет что выставить на фестивале светлых искусств. И это что-то гораздо лучше одинокой розы в глиняном горшке.
– Фестиваль? – Тонкие брови девушки чуть сдвинулись, а в темных глазах отразилось беспокойство. – Какой фестиваль, Нир? Меня послезавтра заберут в рабство, если я не найду сундук золота. А Итан Эльт-Ма-Гроган широко известен своей нелюбовью к живой флоре, но даже не в этом суть! Не сегодня завтра сюда явятся стражи порядка и начнут вынюхивать, выспрашивать – одним словом, подозревать меня в причастности к исчезновению герцога. И если они узнают…
Ветка, треснувшая позади, заставила фею вздрогнуть. Резко обернувшись, Адель начала настороженно всматриваться в темный силуэт раскидистой вишни, но, несмотря на достаточно острое зрение, присущее всем одаренным, ничего подозрительного не увидела. Вот только интуиция била тревогу, опираясь на поддержку очередного приступа противного страха.
– Хм, – озвучил ее мысли Нир, подбирая с земли многострадальную лопату. – А у нас, оказывается, гости.
Девушка и не заметила, как очутилась за спиной слуги. Гости? Свидетели? О нет! Вцепившись в его рукав, она сбивчиво пролепетала уже ставшую привычной просьбу:
– Н-нир, пожалуйста… С-сделай что-нибудь?!
Он и сделал. Отодрал от себя пальчики Адель и, отступив от нее на шаг, взвесил в руках садовый инструмент, затем хмыкнул, что-то прикидывая, и… запустил несчастную лопату, будто копье, в самую гущу подозрительно шуршащей кроны. Девушка с отвисшей от удивления челюстью проследила за ее стремительным полетом, оценила масштабы магического ускорения, которое придал ей темный, и, глядя, как с дерева вместе с парой обрубленных веточек падает что-то круглое и лохматое, закрыла-таки рот… ладошкой… чтобы не заорать.
Большеухая голова с черными всклокоченными волосами пару раз подпрыгнула, отскакивая от земли, словно мяч, после чего спокойно докатилась до босых ног феи и мирно замерла там, глядя снизу вверх пустыми глазами новоявленного мертвеца.
– Гм, – выдал Нир, переведя озадаченный взгляд с гостя… вернее, с его верхней части на вишню, в листве которой застряло орудие убийства вместе с телом наблюдателя. – Меткий удар.
– Удар? – Подхватив длинную юбку, фея осторожно попятилась, продолжая опасливо коситься на голову. Один труп уже гонял девушку по саду, вдруг и второй тоже оживет и что-нибудь сделает: например покусает. – Да ты, ты… ты псих! Ты зачем убил его?!
– Но вы же сами, госпожа, приказали, – одарив ее ласковой улыбкой, спокойно пояснил мужчина.
– Я?! – Адель побледнела, вернее, посерела лицом, так как бледнеть уже было просто некуда.
– Да, вы.
– Значит, опять виновата я? – потерянно пробормотала она.
– И я и вы. – Он благородно не стал взваливать на ее хрупкие плечи весь груз ответственности, только половину.
– Кто это? Человек? – тоскливо глядя на второго за эту ночь мертвеца, спросила девушка.
– Ромор, – с готовностью ответил слуга.
Жалости к несчастному созданию фея почему-то не испытывала, зато жалость к себе любимой захлестнула ее новой волной, заставив подсохшие было слезы вновь побежать по бледным щекам. За незаконное колдовство ей уже назначили штраф в размере одного сундука золота, за убийство герцога, если ее арестуют и обвинят, – еще три потребуют, а за гибель этого искусственно выращенного существа – добавят минимум полтора. И то, если его хозяин не слишком большая шишка в городе. Иначе все пять запросить может. А у нее сбережений всего-то монет сто, да и те не дома.
Так! Где там красная банка с ядом? В выборе между многолетним рабством или столь же продолжительной каторгой Аделаида Ванн Грэниус видела единственную лазейку – быстрое и практически безболезненное путешествие в мир иной. Пусть лучше боги решают судьбу ее души, чем рабовладельцы и надзиратели – тела.
– Шпион хозяина Черной реки, – подняв за волосы голову и внимательно разглядев клеймо, сообщил Нир.
– Я влипла, – утирая рукой слезы, прошептала девушка.
– Это точно, – продолжая вертеть в руках косматую башку с ровно обрубленным куском шеи, подтвердил слуга. – Вы вляпались по самую макушку, моя маленькая госпожа, – криво усмехнулся он и, бросив останки на землю, обратил их в пепел одним коротким щелчком пальцев. После чего проделал то же самое с застрявшим в ветвях телом и, поймав скользнувшую вниз лопату, обернулся к хозяйке.
– Ты! – громко шмыгнув носом, воскликнула Адель и гневно воззрилась на него. В памяти пронеслась вереница эпизодов из недавнего прошлого, в каждом из которых участвовал темный. Его светящиеся глаза, его слишком мощные для слуги чары, его непоколебимое спокойствие и… его проклятое поведение! Как же она сразу не догадалась? – Это все ты! Ты!!! Это ты меня подставил! Дважды, нет… трижды…
– Осторожней с обвинениями, Аделаида, – предостерегающе проговорил Нир, обрывая ее гневную речь. – Не пойманный – не вор.
Он шагнул к ней – она от него. Костяшки его пальцев побелели, когда он сильнее сжал древко, а ее дрожащие руки, ослабев, выпустили подол длинного платья.
– Значит, все-таки ты, – всхлипнув, прошептала фея. – За что же, Нир?
– Вы ошибаетесь, госпожа. – В голосе молодого человека проскользнуло сочувствие. – Идемте в дом, я приготовлю вам успокаивающую настойку и разогрею ужин. Вы же ничего толком не съели за столом. Идемте!
Он решительно направился к ней, но девушка протестующе выставила вперед ладонь и, продолжая сверлить слугу черными, как ночь, глазами, нервно усмехнулась: