Процесс этот чрезвычайно заинтересовал его. Он трепетал от любопытства, его птичья голова высовывалась из-за двери все дальше и дальше. Он с трудом сдержал возглас изумления, когда служитель начал снимать последний бинт с тела, которому было четыре тысячи лет. Сперва появился целый каскад длинных черных, блестящих локонов. Второй виток обнажил низкий белый лоб с двумя изящно изогнутыми бровями. Третий открыл два глаза с густыми ресницами и красивый прямой нос, а после четвертого, последнего, витка показался нежный рот и прекрасно очерченный подбородок. Лицо было прелестно. Единственное, что его портило, – кофейного цвета пятно посередине лба. Перед Ванситтартом Смитом было чудо искусства бальзамирования. Глаза его расширились от восхищения.
Но впечатление, произведенное на египтолога, было ничтожным по сравнению с эмоциями странного служителя. Он вскинул кверху руки, забормотал какие-то непонятные слова, а потом, бросившись на пол около мумии, сжал ее в объятиях.
– Моя малютка, – горестно бормотал он по-французски, – моя бедная, бедная малютка! – Его голос прерывался от волнения, бесчисленные морщины дрожали. Ученый заметил при свете лампы, что глаза служителя оставались сухими, как два стальных шарика, на них не было ни слезинки. Несколько минут он лежал около мумии, лицо его судорожно подергивалось, он стонал и причитал над прекрасной женщиной. Вдруг неожиданно он улыбнулся, произнес несколько слов на неизвестном языке и энергично вскочил на ноги с видом человека, принявшего твердое решение.
В центре зала стояла большая круглая витрина, в которой хранилась – как это не раз видел мистер Смит – великолепная коллекция колец и драгоценных камней эпохи раннего Египта. Служитель быстро подошел к ней, отпер ее и распахнул настежь. На край витрины он поставил лампу и небольшой глиняный сосуд, который вынул из кармана. Затем, взяв из витрины горсть колец, он с очень серьезным и озабоченным лицом стал смазывать их одно за другим какой-то жидкостью из глиняного сосуда, разглядывая их после этого на свет. Испробовав таким путем первую партию колец, он был явно разочарован и, швырнув их обратно в витрину, вытащил другие. Одно из них – массивное, украшенное большим кристаллом, – он схватил, бросив остальные, и лихорадочно смазал содержимым своего сосуда. В то же мгновение он испустил радостный крик и дико взмахнул руками. Сосуд опрокинулся, жидкость, находившаяся в нем, потекла по полу к самым ногам англичанина. Служитель вытащил из-за пазухи красный платок и, вытирая жидкость, добрался до угла комнаты, очутившись внезапно лицом к лицу с мистером Смитом.
– Извините, – сказал Джон Ванситтарт Смит самым любезным тоном. – Я нечаянно заснул здесь за дверью.
– И вы следили за мной? – спросил служитель по-английски. Его лицо было искажено злобой. Ученый был прямым человеком.
– Сознаюсь, – сказал он, – я видел ваши действия, и они возбудили во мне сильнейшее любопытство.
В руках служителя появился длинный нож со сверкающим лезвием.
– Вы были на грани смерти, – прошипел он. – Если бы я заметил вас десять минут назад, я пронзил бы вас этим ножом. И сейчас предупреждаю: если вы попытаетесь помешать мне или хотя бы дотронетесь до меня, вы будете убиты.
– Я не собираюсь мешать вам, – возразил ученый. – Ведь я оказался здесь сейчас совершенно случайно. Единственное, что мне нужно, – это чтобы вы были любезны показать мне выход на улицу.
Мистер Смит говорил чрезвычайно вежливо, так как служитель все еще прижимал лезвие своего ножа к ладони левой руки, как бы желая убедиться, хорошо ли он отточен. Лицо его продолжало сохранять злобное выражение.
– Если бы я подумал… – начал он.