Однажды утром, в очередной шестой день, я, договорившись с друзьями встретиться позже у нашей таверны, как всегда отправился в храм Дарена. Здесь, как всегда, было не протолкнуться. Толпы людей шли на утреннюю службу. На меня никто не обращал внимания – идет себе обычный пацан... Что здесь странного? Лохмотья я уже давно сменил на, пусть бедную, но вполне приличную одежду. В общем, из толпы я почти не выделялся. Поглядывая по сторонам – уже чисто автоматически, по привычке, а не в надежде заметить родное лицо – я протискивался все глубже и глубже в толпу. Как всегда меня толкали, наступали на ноги... Но, то, что в трущобах считалось оскорблением и требовало соответствующей ответной реакции, здесь было в порядке вещей. Я не обращал на это внимания. Вот меня толкнули очередной раз. Причем толкнули так, что если бы не плотно подпирающие меня со всех сторон людские тела, я бы вряд ли сохранил равновесие. Но, все же, качнуло меня здорово. Я навалился на стоящего рядом мужчину (судя по богатой одежде – зажиточного горожанина) и моя рука случайно наткнулась на что-то округлое, висевшее на его поясе. Я ощутил под пальцами приятный пушок дорогого бархата, под которым ощущались твердые кругляши. Кошелек! Толпа снова качнулась, пальцы как-то сами собой сжались вокруг кошеля. Мой сосед оказался раззявой. Не знаю как он умудрился не потерять до сих пор кошель, но висящий на поясе мешочек оказался даже не привязан. Он будто сам собой скользнул мне в руку, а когда я наконец осознал случившееся – бывший хозяин кошелька уже не был виден за людскими спинами. Я быстро, не глядя, пересыпал монеты в карман, а опустевший бархатный мешочек отправился на пол. Я уже достаточно понял в этой жизни, что бы понимать, что монеты мне "пришить" сложно, а вот если при мне найдут кошелек... Мало ли – вдруг именно сегодня стражу заинтересует моя персона. В общем, монеты перекочевали в карман, а я, на этот раз сократив время своего пребывания в храме, начал протискиваться к выходу. Сгорая от нетерпения, чувствуя сквозь ткань буквально каждую монетку, я покинул храм, пересек площади и вскоре скрылся в лабиринте переулков. Только сейчас я решился посмотреть на свою добычу. Когда я перекладывал деньги из кошелька в карман, пальцы чувствовали, что среди добычи попадаются монеты, гораздо крупнее номиналом чем те, которые мне обычно доставались от пьяных лохов возле трактира, но там, в храме, я не бросил на них даже мимолетного взгляда. И вот... На моих ладонях поблескивало целое состояние! Пятнадцать мелких медных ногат, пять крупных сребреников... Но все мое внимание было поглощено другим – среди красноватых ногат поблескивала золотом мелкая, такая же по размеру как медяки, монетка. Среди моей добычи оказался один саат! Затертый так, что профиль Императора был еле различим, но – золотой саат! На одну ногату можно было наесться до отвала в таверне, гораздо лучшей чем та, возле которой мы с Червем и Черным работали. Месячная плата за квартиру, вроде той, в которой я провел свое детство, составляла четыре ногаты или половину сребреника. А саат... До сих пор я никогда даже не видел таких монет. Саат стоил пять сребреников и позволял оплатить жилье за год! В общем, учитывая, что моя обычная добыча за день редко превышала две-три ногаты, вы понимаете мои чувства в тот момент.
Любовался добычей я недолго. Одно из первых правил выживание, которому меня обучили друзья, гласило, что везде, в любом, даже самом глухом, месте, за тобой наблюдают чьи-то глаза. Этот переулок, конечно, еще не был трущобами, но и здесь расслабляться не стоило. Быстро спрятав монеты, я, оглядываясь, отправился дальше. Что делать с добычей? Еще в тот момент, когда осознал ее стоимость, я принял решение сменить профиль работы. Ведь сейчас в моем кармане лежал заработок за более чем полтора месяца. И это за минутную работу! Случайную минутную работу! Стоит ли говорить, что я увидел в этом шанс выбраться со дна? Но такое решение потребует объяснений с Червем и Черным. А следовательно – придется рассказать и о причинах, подтолкнувших меня к этому. То есть, рассказать и о своей добыче. Еще с самого начала нашей дружбы мы взяли за правило делиться друг с другом всем. Даже если кто-то, по каким-то причинам, не смог выйти в какой-то день на "работу" , он мог рассчитывать на честную долю. Значит, придется делиться и этими деньгами. Мысли зажать хотя бы часть денег не... Хотя, если быть предельно честным – такая мысль все же промелькнула. В какой-то момент очень захотелось припрятать хотя бы саат, но я тут же отогнал эту мысль.
Ребята отнеслись к моему решению с пониманием. Даже не с пониманием – с радостью. Не знаю, повлиял так на них звон монет, высыпанных мной на подстилку, или что-то другое. Но было принято общее решение в тот же день покинуть прежнее место работы и сосредоточится на местах большого скопления людей, в которых легче всего присваивать чужие кошельки. Более того, в тот же день мы покинули и сами трущобы. Наша компания переселилась, пусть не в богатый, но все же более благополучный район. Часть денег ушла на покупку новой одежды – кто будет разговаривать с нищими оборванцами? Еще часть денег ушла на оплату жилья. Мы сняли крохотную, но показавшуюся нам тогда хоромами, комнатку, заплатив сразу за три месяца вперед. Остальные деньги, за исключением золотого саата, который мы все же припрятали на черный день, пошли на пропитание. С того дня началась новая жизнь. Вы думаете она была проста и безоблачна? Как бы не так!
Прошло чуть больше месяца с тех пор, как мы начали работать по кошелькам. Однажды, мы возвращались вечером в свою комнатку, весело обсуждая на что бы потратить сегодняшнюю добычу. Наш улов за день состоял из двух сребреников и горсти ногат, которые мы даже не пересчитали. Кстати, должен сказать, что такой богатой добычи, как та, которая выпала мне в первый раз, больше не попадалось. Видимо, тогда был действительно мой счастливый день. В последствии мы так и не нашли ни в одном из срезанных кошельков золота. Так вот. Когда мы уже подошли к двери дома, в котором жили, на плечо Червя вдруг опустилась чья-то рука. Сзади стояли три здоровенных мордоворота.
– Конь хочет с вами поговорить. – пробасил один, бритый налысо, почти на две головы выше меня, одетый в кожаный жилет на голое тело. Левая пола жилета характерно оттопыривалась, недвусмысленно указывая, что за поясом у нашего собеседника находиться другой, кроме слов и грузного вида, аргумент.
Остальные двое, выглядящие не менее грозно, чем говоривший, молча обошли нас по бокам, прижав к стене. Спорить с ними совсем не хотелось. Не только потому, что весь вид этих парней просо кричал о том, что нас в любом случае доставят к тому Коню. Причем, доставят, не особо заботясь о нашем здоровье. Это понял даже Червь, вопреки своему обыкновению, даже не потянувшийся за ножом. Дело было в другом. О Коне мало кто не слышал. Еще когда я только начинал свой путь в трущобах (я имею в виду – с моменту знакомства с Червем и Черным, а не с того момента, когда меня выбросили на улицу), мне рассказали о некой Гильдии воров Агила. В то время мы в нее, конечно, не входили. Не тот был у нас уровень – ни бельем, ни мелочью из карманов пьяниц Гильдия не интересовалась. Хотя, должен признаться, мы с ребятами частенько мечтали о том, как когда-нибудь вступим в эту Гильдию. Ее-то и возглавлял Конь.