Стражник подошел к нему сбоку и тихо зашептал. Эйхгорн навострил уши, но так ничего и не расслышал. На всякий случай он снял панаму.
Впрочем, о смысле сказанного догадаться было нетрудно. Эдил недоверчиво хмыкнул, осмотрел Эйхгорна уже с чуть большим интересом и спросил:
– Волшебник, говоришь?.. А доказать сможешь?
К этому вопросу Эйхгорн был готов. Пока его сюда вели, он незаметно спрятал в кулаке зажигалку, выкрутив редуктор на максимум. У Урфина Джюса же получилось таким образом выдать себя даже не за волшебника, а за целого Бога Огня.
И когда он чиркнул колесиком, эдил действительно удивленно хмыкнул. Для неискушенного человека поднимающееся из руки пламя смотрелось самой настоящей магией.
Правда, одним коротким хмыканьем дело и ограничилось. Эйхгорн даже почувствовал себя немного уязвленным. Он ожидал более бурной реакции.
– Ну надо же, волшебник, – покачал головой эдил. – А зачем обычным человеком тогда назвался?
Эйхгорн подготовился и к этому вопросу. Стараясь быть как можно убедительнее, он изложил все как есть. Мол, ничего плохого в виду не имел, слова употребил в их буквальном смысле. Типа там, откуда он родом, о бороте знать не знают, и выражения такие не в ходу.
– Вот оно как… – все еще с сомнением кивнул эдил. – Ну случается, конечно… а с какой целью к нам, в Парибул?
– Надеялся поступить на королевскую службу, – бухнул Эйхгорн.
Эдил подпер руками голову и посмотрел на Эйхгорна уже слегка заинтересованно.
– На службу?.. – протянул он. – Интересно, интересно… А почему именно к нам?
– Слышал много хорошего о вашем королевстве и его короле, – соврал Эйхгорн не моргнув глазом.
– Правда, что ли?.. – вытаращился на него эдил.
Эйхгорн кивнул. Он здорово рисковал – а ну эдил спросит, что именно он слышал? – но терять было уже нечего.
Однако эдил не спросил. На Эйхгорна он глядел с изумлением, но уголки его губ невольно приподнялись. Похоже, королевство Парибул нечасто баловали похвалой.
По всей вероятности, и не за что. Из разговоров сокамерников Эйхгорн сделал вывод, что Парибул – жуткая дыра, абсолютно ничем не интересная и не знаменитая.
Но оно и к лучшему. Даже хорошо, что тут ничего не происходит – будет проще во всем спокойно разобраться. Неизвестно пока, что за человек здешний король, какую политику проводит, но вроде бы не деспот – а это уже неплохо.
Вообще, Эйхгорн всегда был абсолютно аполитичен. Он не поддерживал власть и не протестовал против нее. Очевидно же, что ни один разумный человек не станет заниматься политикой. Следовательно, все политики – идиоты.
А если все они идиоты – не имеет значения, какой конкретно идиот находится у власти.
Эдил тем временем принял решение. Очень внимательно глядя на Эйхгорна, он медленно кивнул и сказал:
– Ладно, мэтр, будь по-твоему. Устрою тебе завтра аудиенцию с их величеством.
– А сегодня нельзя?
– Сегодня их величество уже не принимают, – кивнул на часы эдил. – Аудиенции для просителей – с пятого рассветного по второй полуденный. А сейчас его величество уже в парной должно лежать – Бархатный день же. И давай-ка ты, мэтр, расскажи мне вначале, кто ты есть вообще. Для порядку. Как звать-то хотя бы? Имя там, фамилия…
– Исидор Яковлевич Эйхгорн, – представился Эйхгорн.
– Исидоряка… – зачиркал перышком эдил. – Ну и имечко… Дата рождения?
– Двадцать первое ноября тысяча девятьсот семьдесят третьего года.
– Ноября?.. Это что такое?
– Месяц. Я из очень далекой страны, у нас месяцы другие.
– И летоисчисление другое… – подметил эдил. – Тыща девятьсот… это по какой же хронологии?
– По Скалигеру и Петавиусу.
– Хм… ладно… И сколько же тебе лет по этому петавесу?
– Сорок два.
На этом месте Эйхгорн немного напрягся. Если это другая планета, годы могут быть другой продолжительности. Если они заметно длиннее или короче земных…
Но нет, эдил совершенно спокойно записал число в тетрадь. Значит, разница если и имеется, то не слишком значительна.
– Происхождение? – продолжил анкетирование эдил.
– Прошу перефразировать вопрос, – ответил Эйхгорн после краткого раздумья.
– Благородное, неблагородное?..
– Увы, быдло-с, – развел руками Эйхгорн.
– Хм… родители?..
– Отец – Яков Иосифович Эйхгорн, стоматолог, родился 11 сентября 1946 года. Мать – Людмила Васильевна Эйхгорн, в девичестве Прохорова, театральный критик, родилась 6 марта 1949 года.
Эдил едва коснулся пером бумаги. Похоже, поставил прочерк.
– Родная страна и город?
– Советский Союз, Ленинград. Сейчас – Российская Федерация, Санкт-Петербург.
– Никогда не слышал, – равнодушно ответил эдил. – Не работаешь ли на какую-нибудь враждебную державу, не замышляешь ли каких преступлений, не планируешь ли нанести некий вред королевству Парибул и его славному королю Флексигласу?
– А что, кто-то признается? – саркастично спросил Эйхгорн.
– Никто не признается. Нет в этом мире честных людей.
– Все врут, – посочувствовал Эйхгорн.
Эдил печально вздохнул. Накарябав еще что-то у себя в тетради, он пробежался по тексту глазами, снова вздохнул и вяло махнул рукой.
– Отведите мэтра в нумер для почетных, – велел эдил стражникам. – И ужин там подайте, что ли… получше что-нибудь найдите, а не то, чем мы обычно кормим.
Стражники снова взяли Эйхгорна под локотки, только теперь вежливо, как буйнопомешанного, но при этом горячо любимого дедушку. И отвели уже не вниз, в темницу, а на этаж выше, где обнаружилась отдельная камера – маленькая, но чистая.
И даже с окном. Располагалось то, правда, под самым потолком, так что смотреть в него можно было, лишь подтянувшись на прутьях.
Ужин тоже оказался лучше. По составу он не отличался от обеда, но картошку очистили от шелухи, мясо подогрели, а лепешку намазали чем-то вроде сырного соуса. Еще бы банку пива – и можно жить.
Но спиртного Эйхгорну не предложили. В кувшине была все та же вода – хотя свежая и прохладная. Запивая ей мясо с картошкой, Эйхгорн задумчиво оценил вкус трапезы. Чем-то он отличался от привычной земной пищи. Неуловимые, чуть заметные, но все же отличия.
Нетрудно догадаться, чем именно – отсутствием пищевых добавок. Здесь еще не придумали глутамат натрия и другие вещества. Ароматизаторы, консерваторы, красители, усилители вкуса – ничто подобное еще не применяется.
Жаль. С ними вкуснее.
Эйхгорн съел свой ужин и улегся на солому – размышлять о дальнейших планах. Выдавая себя за волшебника, он действовал больше по наитию. Просто не было времени принять взвешенное решение. Конечно, стоило предварительно выяснить побольше об этой стране, о здешних порядках… вдруг оказалось бы, что волшебников тут жгут на кострах?
Но вроде бы таки нет. Пока что Эйхгорн от своего мошенничества только выиграл. Теперь хорошо бы убедить и короля, что он действительно волшебник…
Надо обдумать завтрашнюю презентацию. Одного фокуса с зажигалкой может и не хватить. Еще у Эйхгорна в карманах есть смартфон, диктофон, айпод… и сигареты. Интересно, впечатлит ли местных дым изо рта? Янки из Коннектикута, помнится, ужасно напугал этим артуровских бриттов…
Вернуть бы конфискованный рюкзак. Интересно, что они с ним сделали? Эйхгорн подозревал, что большую часть вещей уже никогда не увидит. Особенно жалко нож, аптечку и все те же сигареты. Вряд ли на этой планете растет табак.
Вот о пиве Эйхгорн особо не сожалел. Что-нибудь алкогольное уж верно найдется и здесь. От толстого стражника, например, явственно разило спиртным.
А даже если вдруг ничего не найдется – перегонный аппарат Эйхгорн сделать сумеет. Инженер-конструктор по профессии, талантливый изобретатель и любитель сложных вычислений, он был из тех людей, что своими руками собирают автомобили.
Конечно, здесь автомобиль собрать не удастся. Просто не те условия – нет нужных материалов, нет инструментов… ничего нет.
Хотя, если вдуматься… а почему нет, собственно? С "мерседесом" и даже "запорожцем", понятно, ничего не получится, но какую-нибудь паровую тележку Эйхгорн вполне соорудит. Не сразу, не в один присест, но если начать с малого и постепенно двигаться вперед…
В конце концов, самые первые автомобили создавались в условиях пусть и не средневековых, но немногим их превосходящих. Кулибин построил самодвижущийся экипаж еще в восемнадцатом веке!
Это все нужно как следует обдумать. Для начала выяснить, какие возможности предоставляет этот мир. Что есть в наличии, какие уже сделаны изобретения, в каком состоянии промышленность.
Определившись – действовать в соответствии.
За окном уже смеркалось. Источников света в камере не было, а день выдался долгий и утомительный. Эйхгорн поднял к лицу запястье, удостоверился, что стрелка вормолеграфа не движется, и устало закрыл глаза.
В сон он провалился почти сразу же. Но почти сразу же из него и выпал. Снаружи раздался ужасный звон, как если б кто-то дубасил в медную колотушку.
Подтянувшись к окну, Эйхгорн увидел, что именно так и есть. Два стражника шли по улице, причем один колотил в мятый овальный гонг, а другой размахивал факелом и орал во всю глотку:
– Спокооойной нооооочи!!! Всеем спокоойной нооооочи!!! Приятных снооооооов!!!
– Наблюдение, – произнес Эйхгорн в диктофон. – Народ здесь живет дурной. Возможно, я все-таки на Земле.