Светозар ступил на равнину за пределами Раммас-Эккор, как называли гондорцы внешнюю стену, возведенную с немалыми трудами после того, как Враг овладел Итилиэном. Стена тянулась лиг на десять: начинаясь у подножия гор и возвращаясь обратно, она опоясывала поля Пеленнора. Прекрасные плодородные угодья длинными пологими склонами спускались к долине Андуина. На северо-востоке от Великих Ворот города до стены было четыре лиги. За стеной лежали приречные равнины, и там стену возвели особенно высокой и крепкой, ибо она защищала дорогу от мостов и бродов Осгилиата, проходившую сквозь могучие ворота с зубчатыми башнями. На юго-востоке стена подходила к городу ближе всего, между ними пролегало не больше лиги. В этом месте Андуин, широкой петлей обегавший холм Эмин-Арнен, резко уклонялся к западу: стена тянулась чуть ли не по самому берегу, а ниже ее лежали пристани Харлонда, где швартовались суда, шедшие вниз по течению.
Окрестности выглядели возделанными и ухоженными: повсюду виднелись нивы, сады, навесы для сушки хмеля, крепкие амбары и просторные загоны для скота. Но жили здесь лишь немногочисленные землепашцы да пастухи: основная часть гондорцев селилась в семи кругах самого города, или в Лоссарнахе, у подножия гор, или еще дальше на юг, в орошаемом пятью потоками прекрасном Лебеннине. Там, между горами и Морем, обитал крепкий народ смешанного происхождения, хоть и причислявший себя к гондорцам, но сохранивший в жилах кровь давних предков - смуглого, низкорослого племени, владевшего землями в тени холмов еще в Темные Лета, до прихода королей. А еще южнее, в Белфаласе, стоял Дол-Амрот, замок высокородного князя Имрахила. Подданными его были рослые горделивые люди с глазами цвета морской волны.
Пиппин снова задремал и проснулся, когда уже снова забрезжил рассвет. Слева колыхалось море тумана, а справа вздымались вершины гор, обрывавшихся так неожиданно, словно во дни творения мира река сокрушила каменную преграду, образовав широкую долину, ставшую в грядущие дни предметом раздоров и полем кровопролитных сражений. Как и обещал Гэндальф, там, где кончались Белые горы, хоббит увидел темную громаду Миндоллуина, глубокие тени высоких ущелий и белевшую в свете зари вершину. А на выдававшемся вперед отроге исполинской горы стоял Город Бдящих, обнесенный семью каменными стенами, столь крепкими и древними, что, казалось, их высекли великаны из костей земли.
Прямо на глазах Пиппина серевшие в рассветном сумраке стены сделались белыми и даже слегка порозовели, а когда над затянутым тучами востоком взошло солнце и его лучи высветили лик города, хоббит ахнул от изумления, ибо взору во всем своем лучезарном великолепии предстала высившаяся в кольце укреплений башня Эктелиона. Она казалась отлитой из серебра и усыпанной жемчугами, а вершина ее сверкала, словно огромный кристалл. Над башнями города гордо реяли на утреннем ветру белоснежные знамена, а к небесам возносился звонкий и чистый зов серебряных труб.
Едва Светозар приблизился к Великим Воротам, кованые створы распахнулись.
- Митрандир! - воскликнули стражи. - Митрандир явился! Видно, и впрямь близится буря.
- Она уже здесь, - крикнул в ответ Гэндальф. - Я прилетел на ее крыльях. Пропустите меня, мне нужно увидеть Дэнетора, пока он еще правит городом. Буря грянула, и чем бы все ни закончилось, Гондор уже не останется прежним. Пропустите!
В голосе старца звучала такая мощь, что стражники расступились, не задавая вопросов, хотя многие недоуменно поглядывали на хоббита, а кое-кто косился и на Светозара. Конечно, гондорцы держали на подставах лошадей для гонцов правителя, но в стенах города их почти не было, а уж этакого коня и подавно никто не видел.
- Вот так скакун! - сказал кто-то из воинов. - Не иначе как из табунов короля Рохана. Может быть, скоро на подмогу нам явятся рохирримы?
Гэндальф не ответил, копыта Светозара уже звенели по каменным мостовым, поднимавшимся от одного яруса города к другому. Минас-Тирит располагался на семи уровнях, причем каждый был обнесен стеной. Все стены прорезали ворота, но они находились не на одной линии друг с другом: нижние, или Великие, помещались в восточной части стены, вторые были смещены на полкруга к югу третьи на полкруга к северу, и так выше и выше, к центру города и цитадели. Мостовая поворачивала то в одну, то в другую сторону, и всякий раз, пересекая ось Великих Ворот, ныряла в прорубленный в скале сводчатый тоннель, деливший надвое все круги города, кроме первого. Древние строители мастерски воспользовались творением природы, оставив за воротами скальный массив с острым краем, выступавшим на восток, словно форштевень гигантского корабля. Он вздымался до самого верхнего круга города, неся на себе могучую цитадель с зубчатыми стенами, вознесенную над Великими Воротами на добрых семьсот локтей. К Седьмым Воротам вел пологий, вырубленный в сплошном массиве, освещенный лампами подъем. Лишь таким путем можно было попасть на Высокий Двор, к Фонтану у подножия Белой Башни. Вид ее поражал соразмерностью, высота составляла не менее пятидесяти локтей, а на верхушке, почти в тысяче локтей над равниной, плескалось на ветру знамя наместников.
Мощь цитадели делала ее неприступной до тех пор, пока внутри оставались хотя бы несколько защитников. Правда, враг мог подступить сзади, взобравшись по подножиям Миндоллуина на узкий отрог, соединявший Холм Бдящих с Великой горой, однако и этот путь преграждали могучие валы. Здесь, меж горой и Башней, в великолепных, увенчанных куполами гробницах, покоились былые короли и правители Гондора.
С изумлением и восторгом созерцал Пиппин великий каменный город, какого прежде не мог себе и представить. Даже Айсенгард не сравнился бы с ним прочностью укреплений и уж тем более красотой. Однако то здесь, то там проглядывали признаки упадка, Минас-Тирит пустел, в городе жили вдвое меньше людей, чем он мог вместить. По обеим сторонам дороги высились прекрасные здания, роскошные дворцы, украшенные гербами и девизами своих бывших владельцев, но на улицах не попадалось прохожих и даже любопытные детишки не выглядывали из окон.
Прошло немало времени, прежде чем они одолели весь путь и приблизились к Седьмым Воротам. Солнце, то самое, которое в этот час освещало путь Фродо по лугам Итилиэна, озарило гладкие стены, могучие колонны и высокую арку с замковым камнем, высеченным в виде головы, увенчанной короной. Всадников в цитадель не допускали, поэтому магу и Пиппину пришлось спешиться. Повинуясь ласковой просьбе Гэндальфа, Светозар позволил увести себя в стойло.
Стражи носили черное платье с серебряным шитьем на груди - изображением белого дерева под сенью короны и звезд. То был герб наследников Элендила, и ныне во всем Гондоре этот символ использовали лишь стражи цитадели. Головы стражей покрывали необычайной формы шлемы - высокие, с длинными, до щек, пластинами и крыльями морской чайки по бокам. Шлемы пламенели серебром, ибо были сработаны из мифрила, наследия славы былых времен.
Видимо, весть о прибытии спутников уже достигла цитадели: их пропустили молча, не задав ни единого вопроса. Они вступили на вымощенный белым плитняком двор, в центре которого зеленела трава, плескался, искрясь на солнце, фонтан, а рядом, склонившись над чашей, стояло мертвое, иссохшее дерево, и капли воды стекали с его поникших голых ветвей, как слезы.
Пиппин подивился было, с чего бы это старую корягу оставили торчать в таком прекрасном месте, но ему вспомнились слышанные от Гэндальфа слова - что-то насчет Семи Звезд, Семи Камней и белого дерева. Он повернулся к магу, чтобы задать вопрос, но они уже вступили под своды дворца, и Гэндальф заговорил первым.
- Следи за языком, Перегрин, - тихо промолвил он. - Здесь не место для хоббитской похвальбы. Тейоден добр, а вот Дэнетор человек совсем иного склада. Он гораздо могущественнее и знатнее, хотя и не король, а только Наместник. Проницательность его под стать гордости, а та весьма велика. Расспрашивать он будет по большей части тебя, ты ведь можешь поведать ему о Боромире. Правитель очень любил сына, может быть, даже слишком сильно. Тот мало походил на отца, но это лишь укрепляло отцовскую любовь. И помни: как бы Дэнетор ни страдал, как бы ни был безутешен, он наверняка попытается разузнать у тебя то, что ему не вытянуть из меня. Ни слова о Фродо и его поручении! Да и насчет Арагорна лучше помалкивать.
- Насчет Бродяжника? - удивился Пиппин. - А с ним-то что не так? Он ведь все равно сюда собирался и скоро, наверное, будет.
- Может быть, может быть… - задумчиво пробормотал маг. - Но его появление будет здесь неожиданностью для всех, даже для Дэнетора. И так, по моему разумению, лучше. Я, во всяком случае, никого предупреждать не собираюсь, - они уже подошли к высокой двери. - У меня нет времени наставлять тебя в истории Гондора, тем паче ты сам должен был изучить ее в малолетстве, чем шалопайствовать да по чужим садам лазить. Сделай, как я прошу, вот и все. Не очень-то разумно сообщать могущественному правителю о гибели наследника и о скором прибытии претендента на престол.
- Как претендента? - охнул Пиппин. - Это что же?..
- Да уж то! - проворчал маг. - Коли ты все это время то ли спал, то ли уши заткнул, так хоть сейчас пораскинь умишком, - с этими словами Гэндальф постучал.