Он пришел на вокзал провожать ее с большим букетом пышных августовских астр и бормотал какую-то чушь про то, что будет скучать, никогда ее не забудет и непременно приедет к ней, непременно. Под конец Павел совсем сник – так мучительно было смотреть на Юльку, стоящую в тамбуре поезда. Еще несколько минут – и он тронется, унося ее далеко отсюда. А что остается ему? Только коротать серую, скучную жизнь в родном городишке, вспоминать единственное яркое событие и безнадежно тосковать. В самом деле – кто он и кто она? Как говорил герой старого фильма – такой же нелепый влюбленный провинциал, – звезды никогда не отклоняются от своего пути.
Он просто ушам своим не поверил, когда Юлька задумалась на секунду, откинула упрямую прядку волос, косо падающую на лоб, и выпалила:
– А ты давай со мной! Прямо сейчас…
В карих глазах девушки плясали веселые опасные огоньки. Ее руки, такие тонкие, с нежными розовыми ноготками, протянутые к нему, звали и манили, так что невозможно, просто невозможно было устоять! Поезд уже трогался, когда он шагнул в вагон с платформы, и даже проводница – толстая тетка с серым усталым лицом – почему-то не стала протестовать. Юлька пошепталась с ней о чем-то, и всю дорогу до Москвы она подавала им чай в ажурных подстаканниках и улыбалась такой всепонимающей, материнской улыбкой, что ее лицо казалось почти милым.
Москва встретила их ярко-синим небом, уличным шумом и той особенной московской суетой, когда все бегут куда-то с озабоченными лицами, не глядя по сторонам. Казалось, что попал в огромный муравейник, подчиняющийся собственным, неведомым законам, где каждый следует собственной тропкой, не теряя даром ни секунды времени. Да что там муравейник… Будто в другом мире очутился! Даже самый воздух здесь казался особенным. Стоя на площади у трех вокзалов, Павел, прищурившись, долго смотрел на солнце, пока Юлька не начала дергать за рукав. Наверное, в этот миг он твердо решил для себя – когда-нибудь этот город станет моим!
Юлька жила на Ленинградском проспекте в добротном сталинском доме. Просторная квартира с высокими потолками, коврами и хрусталем в серванте поразила его воображение. После родной хрущобы на окраине Ухтомска она показалась настоящими хоромами! Павел ужасно боялся что-нибудь уронить и даже по сверкающему паркету ходил с опаской. А ну как оцарапаешь ненароком? Но это было еще не главное…
Юлькина мама Ада Степановна оказалась ухоженной моложавой дамой неопределенного возраста с гладким лицом и аккуратно уложенными волосами. На ее губах всегда играла приветливая улыбка, но глаза смотрели как-то чересчур пристально, внимательно, словно она все время выбирает что-то, приценивается и боится продешевить. Всем в доме заправляла она, именно ее слово было решающим. Юлькин папа хоть и работал главным инженером на большом заводе, но жены явно побаивался и, когда бывал дома, редко рисковал высовываться из-за своей газеты.
По правде говоря, Павел робел в ее присутствии, хотя с ним будущая теща была вполне любезна. Юлька сразу же объявила, что они теперь будут жить вместе, и Ада Степановна не спорила с дочерью, хотя на лице ее на миг отразилось выражение крайнего неудовольствия, словно упрямая девочка притащила домой щенка-дворняжку с ближней помойки.
В первые дни Павел ходил по городу совершенно ошалевший. Все здесь было таким новым, непривычным: нарядные просторные улицы и тесные переулки, сверкающие витрины магазинов и невиданные раньше дорогие автомобили, похожие на воплощение футуристских фантазий из научно-фантастических романов… Павел просто не мог поверить, что и в самом деле оказался здесь, в столице, такой далекой и недоступной, что перед ним открываются новые, неведомые прежде возможности, но главное – что рядом с ним прекрасная девушка, принадлежащая этому миру, и она любит его! Юлька была мила и нежна, и, как только дверь ее комнаты закрывалась за ними, страсть так же бросала их друг к другу, как и в первый раз в гостиничном номере. Казалось, что мир вокруг переполнен возможностями и госпожа Удача милостиво улыбается ему, являя свой благосклонный лик.
Отрезвление наступило скоро. Ада Степановна все чаще поджимала губы и смотрела как будто сквозь него, и уже через несколько дней Павел случайно подслушал их с Юлькой разговор на кухне.
– Юлечка, что же ты делаешь? Я, конечно, понимаю – молодость, влюбленность, все такое… Но ведь надо думать о будущем! Неужели в Москве тебе мальчиков мало?
Она говорила вполне рассудительно и спокойно, совсем без злости. Мудрая, много пожившая женщина, наставляющая непутевую и неопытную дочь… Почему-то от этого было еще более обидно.
– Мам, я люблю его… – отвечала Юлька, но в голосе ее звучали какие-то новые, неуверенные нотки.
– Ну смотри, как знаешь, – вздохнула Ада Степановна, – только не вздумай отношения регистрировать. Учти – я квартиру делить не буду! Мы с папой все с таким трудом наживали, а тут придет неизвестно кто на готовенькое.
После этого Павел чувствовал себя так, словно его ни за что ни про что облили грязью. В тот же день у них с Юлькой состоялся решающий разговор. Ей он сказал твердо:
– Больше я здесь жить не буду. Родителям своим передай – ничего мне от них не надо! Хватит, повидал столицу… Сегодня же уеду назад.
Он говорил, а сам думал о том, что денег на билет у него нет, придется отправлять телеграмму матери и просить, чтобы выслала хоть немного, что как-то придется объяснять свой странный поступок и ей с отчимом, и на работе… Там у него теперь будут большие неприятности, могут и вовсе уволить по статье за прогул.
Будущее виделось совсем нерадостным, а главное – сам во всем виноват, идиот несчастный. Надо же было вот так кинуться в неизвестность очертя голову… Дорого же обойдется ему этот порыв!
– Ну а как же мы?
Юлька смотрела грустно и испуганно. Даже слезы в глазах сверкнули…
– Как же мы? Я ведь люблю тебя!
И – дрогнуло сердце! А как не дрогнуть, когда рядом сидит Юлька, такая теплая, родная, своя? Он обнял ее и прошептал на ухо:
– Ничего. Как-нибудь сами проживем.
В тот день из дома они ушли вместе. Почти месяц ночевали у многочисленных Юлькиных подруг и приятелей. Эта кочевая цыганская жизнь с разговорами за полночь под кофе и сигареты, когда в тесную квартирку набивается целая толпа народу, была бы почти веселой, если бы не изматывающая суета – так много нужно было сделать!
Тогда он умудрился почти чудо совершить – нашел работу в фармацевтической фирме, торгующей пищевыми добавками, снял квартиру (тут Юлька помогла – Марья Федоровна оказалась тетушкой одной из ее приятельниц). Наслышанная о нравах приезжих, она очень боялась сдавать жилплощадь неизвестным людям – вдруг украдут что-нибудь или пожар устроят! Но после многочисленных заверений в том, что они с Юлькой – люди вполне положительные, и ручательства родной племянницы старушка согласилась. Даже денег запросила не очень много…
Новоселье отмечали вдвоем – за это время Павел ужасно устал от компаний. Еще больше он радовался возможности наконец-то остаться с Юлькой наедине, без опасений, что кто-нибудь войдет в самый неподходящий момент. Купили бутылку шампанского, фрукты, накрыли торшер Юлькиным шелковым платком, чтобы свет казался мягким, и устроили себе настоящий праздник. Тогда он сделал ей официальное предложение, а через месяц они расписались в районном ЗАГСе.
На свадьбе собралась огромная толпа – народ все молодой и веселый. Павел даже матери с дядей Колей сообщил о своей женитьбе, когда она стала свершившимся фактом. Юлькины родители тоже не знали. Много пили за здоровье молодых, желали им всякого процветания и благополучия, а когда явился участковый, вызванный бдительными соседями, налили и ему. Недоразумение скоро разрешилось, пожилой капитан даже прокричал один раз "горько" и ушел, попросив только "чтобы потише, а то на улице очень громко".
Поначалу так странно и непривычно было чувствовать себя женатым человеком! И здорово в то же время. Павел даже не думал раньше, что это будет так приятно – приходить домой и знать, что ты не один, что кто-то ждет тебя. Даже если самому приходилось ждать Юльку – все равно хорошо. Он старательно готовил ужин, выходил встречать ее к автобусной остановке и волновался, когда она задерживалась допоздна в своей редакции…
Но как говорится, одной любовью сыт не будешь. Вскоре перед ним встал извечный российский вопрос: что делать? Не век же сидеть в конторе, торгующей таблетками, кремами от морщин, из тех, что обещают "вечную молодость вашей коже", и пищевыми добавками для похудения! Павел от души надеялся, что вся эта продукция хотя бы вреда никому не принесла. Устроиться врачом? В принципе это было возможно, но ведь семью на такую зарплату не прокормить! А ведь хотелось именно семьи, стабильности, налаженного быта, детей, наконец… Без материального достатка, без прочного положения это было совершенно невозможно.
– Да-а… – говорила Юлька, – профессия у тебя, знаешь ли, не доходная. Вот был бы ты юристом или финансистом…
Он долго думал, прикидывал так и эдак и наконец решился – поступил в МГУ на юридический. За образование надо было платить, и немало. Хорошо еще, что учиться пришлось не пять лет, а всего три – все-таки второе высшее! Днем он работал, а вечерами приходилось сломя голову нестись на занятия. Бывало, что засыпал прямо на лекциях и возвращался домой совершенно вымотанный, выжатый, а еще надо было готовиться к семинарам, писать курсовые, сдавать экзамены…