- Конечно! Во-первых, Ульк, вам придется срочно менять специальность. Солдаты больше будут не нужны. Я знаю, что у вас хорошее научно-техническое образование, и с удовольствием возьму вас к себе лаборантом. Во-вторых, рухнут авторитарные режимы, и во всех странах реальная власть автоматически перейдет к партиям, выражающим интересы большинства населения. Совершенно ясно, что прекратятся войны, ввиду их крайней глупости и бесполезности. Такие термины, как гонка вооружений, военно-промышленный комплекс, термоядерная война, вскоре изгладятся из памяти народов. Наступит всеобщий мир, с новой силой расцветут науки и искусства…
- Хватит! Ни слова больше! Я вижу всю порочность ваших рассуждений! - сказал Ульк. - Профессор, вы отъявленный идеалист. Больше того, я бы обвинил вас в либерализме, если бы не знал, как вы далеки от политики. К счастью, вы упомянули в своих рассуждениях о термоядерном оружии - это мысль, за которую вам многое можно простить.
- Это оружие запрещено международными соглашениями. И потом, в данном случае я сомневаюсь в его эффективности.
- Я повторяю, профессор, вы идеалист. Если нам не останется ничего другого…
- Извините, джентльмены! - неожиданно вмешался в разговор капрал Симкинс. - Я старый вояка, участвовал не в одном крупном деле. Знаю солдат и хорошо знаком с положением дел на архипелаге. Так вот, когда все это началось и ребята поняли, что туземцев уже ничем не возьмешь, мы у себя немного поразвлекались с местными кадрами. Облучать их пробовали, в печах выдерживали, чумой заразить пытались, с вертолета сбрасывали, а потом разочаровались во всей этой чепухе: ничего им не делается. Они летать вдруг научились и сквозь стены, если понадобится, проходят. И вообще, исчезают неизвестно куда, а потом появляются точно из-под земли. Так что все эти ваши ядерные бомбы, похоже, ни шута не стоят.
- Хм! - приуныл полковник. - А настроения среди рядового состава?
- Ясно какие! Парням вся эта белиберда надоела. Все поголовно мечтают удрать домой. Дисциплины никакой. Военные действия давно уже не ведутся. Я вам докладывал: солдаты пьянствуют, ходят к туземцам в деревни на танцы. Начальство не признают. Меня терпят только по старой памяти.
- Вот вам, профессор, реальная картина, - промычал Ульк. - Анархия, полный развал дисциплины.
- Скажите, - вставил Фикс. - А у туземцев как все это выражается?
- У туземцев пока тихо, особых беспорядков не замечал. Сеют, пашут, пляшут. Солдат наших, если очень уж надоедают, выбросят из деревни, а так все тихо.
- Кхе! Кхе! - беспокойно закашлялся Ульк. - Капрал, вы можете идти.
- Вот видите, - улыбнулся Фикс. - Анархия и пьянство - явления, мягко говоря, далеко не типичные.
- Помолчите, профессор! Подумайте, что будет с вашей родиной! Лимпомпомская империя перестанет существовать! Мы потеряем все наши колониальные владения. Весь государственный аппарат развалится. Не будет ни армии, ни генералов, ни порядка.
- Порядок, положим, и с армией, и с генералами в нашей родной Лимпомпомии что-то не особенно заметен. И потом, - сказал Фикс, - полковник, я не понимаю ваших стонов. Совершенно ясно, что, если эпидемия неуязвимости повальна, то ее не удастся локализовать. Как только солдаты осознают в полной мере, что им не страшны никакие угрозы начальства; по крайней мере половина экспедиционного корпуса в тот же день удерет на континент, и никакая блокада архипелага их не остановит. Кроме того, возможно, единичные случаи дезертирства уже произошли. И кстати, не исключено, что мы тоже успели заразиться и являемся разносчиками инфекции. А вы мне совсем недавно признавались, полковник, что не намерены торчать в тропиках вечно.
- Профессор! - взвыл Ульк. - Вы должны остановить это бедствие! Умоляю!
- Свою задачу эксперта я уже выполнил.
- Профессор, ваш долг! Необходимо найти причину явления! Определить, так сказать, возбудителя болезни и научиться с ним бороться! Необходимы прививки. Всеобщая вакцинация!
- Да вы совсем рехнулись, Ульк! Какой же дурак согласится поставить себе прививку от такой болезни. Это же дар небес! Что же касается причин явления - мне они уже ясны. В природе все взаимосвязано. В ходе эволюции каждый вид живых существ вырабатывает определенный набор свойств, способствующих выживанию. Назовем его условно защитным потенциалом вида. Этот защитный потенциал совершенно четко соответствует природным условиям существования вида. У животных таким потенциалом будут когти, мускулы, быстрые ноги, рога, нюх, зрение, защитная окраска и т. д. Средств защиты и нападения у животных не больше и не меньше, а ровно столько, чтобы данный конкретный вид мог безмятежно существовать, не вымирая и не поглощая другие виды. Если же условия обитания меняются, возрастает опасность, появляются новые хищники - меняется и потенциал. Он увеличивается. Животные становятся более ловкими, хитрыми, сильными - в противном случае вид вымирает.
- Ну, и к чему вы, Фикс, мне разводите эти нудные теории?
- К тому, что и у человека существует подобный комплекс. Защитный потенциал человека - величина совершенно не изученная. Одному дьяволу известно, какие у нас с вами существуют скрытые ресурсы организма, какие демоны спрятаны в глубинах нашего подсознания. И прошу не забывать, что в отличие от животных, человек обладает разумом. За счет разума защитный потенциал человека уже сам по себе достаточно высок. Отсюда, кстати, следует, что если человечество когда-нибудь погибнет, то только из-за собственной глупости. А поскольку люди не так глупы, как вам представляется, будем надеяться, что этого никогда не произойдет. - Фикс усмехнулся, сделал короткую передышку и, снисходительно поглядывая на Улька, продолжил: - Хотите, Ульк, я вам сразу назову возбудителя эпидемии? Это вы! Не делайте удивленных глаз, вы и есть! Вы и вам подобные крикуны из Генерального штаба. Вы поставили этих несчастных островитян на грань вымирания. Вы забрасывали их свинцом и бомбами, полосовали ножами, охотились на них десятки лет. Неужели вы воображали, что ваши действия не породят никакой ответной реакции? Вы сами подняли их потенциал на несколько порядков. Люди привыкли к смерти, перестали ее замечать, и она теперь обходит их стороной. Да, Ульк, именно такие, как вы, являются бациллами, породившими эту эпидемию.
- Хватит! - прошипел Ульк. - Ваши шуточки зашли слишком далеко. Я приказываю вам решить проблему прививок! Пока не будет побеждена эпидемия, остров вы не покинете!
В это мгновение дверь бункера пришла в движение, и вновь появилась физиономия Симкинса.
- Полковник, вас к телефону, - сообщил он, - звонок из Генерального штаба.
Дрожащими пальцами Ульк схватил трубку.
- Полковник Ульк слушает! Что? Да… Понял! Выполняю! - медленно и осторожно Ульк опустил трубку на рычаг. - Мы опоздали, - судорожно прошептал он. Эпидемия в столице! Симкинс! - крикнул он капралу. - Подготовить эвакуацию бункера. Заминировать помещения!
Когда капрал исчез, Ульк повернул бледное от ярости лицо к профессору.
- Сожалею, Фикс! - процедил он, извлекая из кобуры пистолет. - Вам придется умереть. Приказано ликвидировать свидетелей.
Фикс отшатнулся.
- Вы серьезно? Я…
- Сожалею!
Грохот выстрелов снова наполнил бункер. После четвертой пули профессор пришел в себя.
- Перестаньте валять дурака, Ульк, - хрипло бросил он рассвирепевшему полковнику. - Я не боюсь щекотки!
Ульк замер.
- Уже! - прошептал он, - И этот тоже… Боже, что меня ждет! Приказ, я не могу выполнить приказ!
Полковник поднес дуло к своему виску.
Фикс некстати хихикнул.
Выстрел получился глухим и каким-то хлюпающим. Смахнув брызги горячей липкой жидкости с лица, профессор с ужасом понял, что это была кровь и остатки мозгов полковника.
- Как это я сразу не сообразил, - прошептал ошарашенный Фикс. - Он же всю жизнь посылал смерть другим. Бессмертных убийц не существует! Конечно! У него был иммунитет к неуязвимости.
Сокровище
- Никто у нас о нем ничего не знает. Кто он? Откуда? У нас тут всякий народ бывает: охотники, лесорубы, туристы, бродяги разные, по вопросов никто никому не задает. Я так думаю, - сказал Лестел, разминая сигарету. - Захочет человек - сам все расскажет, а нет, так вы, кроме вранья, все равно из него ничего не вытянете. А этот к тому же вроде как немой был, то есть все, что вы ему говорили, понимать он понимал… и насвистывал иногда что-то протяжное, но чтобы по-нашему говорить, этого не было.
У нас его Иностранцем прозвали. Чужой он был какой-то, не такой, как все. Посмотришь - кажется, обычный человек перед тобой. Руки, ноги, голова и все прочее наличествует, вроде придраться не к чему, а приглядишься - не то, так и чудится в нем что-то непонятное. Роста он был длинного, метра два, не меньше, голова большая, волосы серебристого цвета с этаким свинцовым отливом. Сколько ни смотри, не понять: седина это или окрас такой. И глаза у него были нечеловеческие, зрачки огромные, какие, знаете, бывают у кошек в темноте.
Одевался он странно: жара стоит или холодный ветер с дождем, у нас, сами знаете, какие ветры бывают, а он вечно в одном и том же темном комбинезоне в обтяжку, застегнут до подбородка. Ткань блестящая, искусственная кожа, должно быть, или еще какая синтетика, сейчас много такого барахла выпускают.
Лестел бросил в костер толстое сучковатое полено и посмотрел на Хантера и Саймона, двух молодых охотников, лениво слушавших его.