- Кроме внешних проблем, - возразил ему фон Айзенаха, - у нас могут возникнуть и внутренние. Даже в армии. Не забывайте, что с демонами мы воевали только что, и потеряли множество бойцов. В том числе и Лейб-гвардии Тевтонский едва ли не в полном составе. А теперь представьте, как отнесутся к тому, что демоны вдруг станут нашими союзниками. Только не надо мне сейчас начинать перечислять случаи, когда мы воевали с Альбионом против Соединенных планет или наоборот, а до того вместе с обоими государствами принуждали к миру Конфедерацию. И войну с эмиратом, которую мы вели совместно с Альбионом, причем через несколько месяцев после заключения мира с империей. В тот раз это было одним из условий мирного договора, к тому же, проблемы в армии были. Разговоры между офицерами, особенно молодыми, но уже прошедшими горнило войны. Они бравировали словом окопник, которым до того обычно ругались, слишком уж похоже оно на альбионское траншейник. Я ведь начинал во время Восьмой Альбионской, так что отлично помню все это. Куда лучше вас знаю, к чему может привести такое брожение умов среди офицерства. А ведь тогда русская партия была куда слабее, чем сейчас. И у нее не было такого сильного лидера, как князь-кесарь.
- Та война, - мрачно заметил фон Люке, - как и привела к усилению русской партии.
- А также, - с нажимом добавил канцлер, - и изменениям в нашей партии, благодаря которым я оказался на своем месте. - Он позволил себе усмехнуться. - И уж я не позволю дальнейшего усиления партии Ромодановского. Даже если наша идея с союзом с демонами провалится, всегда можно будет попытаться возложить ответственность за нее, как раз на князя-кесаря.
- Вы сами-то в это верите, господин фон Рекендорф? - с усмешкой спросил у канцлера военный министр. - Ромодановский приложит все усилия для того, что возложить ее на ваши плечи. И козырей у него в этой игре будет, по-моему, намного больше.
- Уж более сильную масть, - в тон ему ответил канцлер, - я постараюсь иметь на руках.
- Скажите, - вернул разговор в более конструктивное русло фон Люке, - господин премьер-министр, вам нужно подтверждение вашего мнения, которое обычно называют киванием, или мы имеем реальные шансы отговорить вас от вашего решения. Ибо я вижу, что вы его практически приняли. И только ждете от нас одобрения будущих действий.
Рекендорф, надо заметить, был достаточно сильно ошарашен этой его короткой тирадой. Не ожидал генеральный канцлер от обычно крайне сдержанного и дипломатичного министра иностранных дел - а каким он еще может быть? - подобных почти непарламентских выражений и такой прямоты. А потому над ответом он задумался надолго, на целых десять секунд.
- Я мог бы просто поставить всех перед фактом переговоров с демонами, - сказал он, - однако не сделал этого. Думаю, это ответ на ваш вопрос, герр фон Люке.
- Могли бы, - согласился тот, - но продавить решение на общем собрании без нашей поддержки вам будет очень сложно. Равно как и перед кайзером. Ведь там нам придется выдержать настоящий бой с Ромодановским и его кликой.
- Не стоит забывать, - добавил фон Айзенаха, - что русской партии удалось поставить своего человека на пост министра внутренних дел. И я думаю, что Лешуков, который, как и я успел застать Восьмую Альбионскую и последующую совместную войну с эмиратом, приведет убойные аргументы на совете у кайзера.
- На это мы всегда может ответить, - нашелся фон Рекендорф, - что мы смогли объединиться с альбионцами, даже в одних траншеях дрались. - Но тут же сам понял, насколько плох этот аргумент. Он слишком поторопился с высказыванием его, и это сильно разозлило канцлера. Похоже, слова министра иностранных дел слишком уж выбили его из колеи, а потому следовало срочно успокоиться.
Он глубоко вздохнул, задержал дыхание и медленно выпустил воздух. Несколько раз повторив это упражнение теннских самураев, пока оба министра осуждающе качали головами в ответ на его опрометчивую реплику, канцлер усмехнулся с таким видом, ну, мол, сглупил, с кем не бывает.
- Об этом доводе забудьте, - добавил он, - но все же нивелировать заявление Лешукова можно. Альбионцы наши давние враги, они известны всем своим коварством. Что будет, если не мы, а они объединяться с демонами? Ведь они это сделать могут без сомнений. Стоит ли отказываться от возможного союзника, которого заполучит наш злейший враг.
- И все же, герр канцлер, - покачал головой фон Айзенаха, - вся эта затея слишком напоминает политическую авантюру. Уж простите мою военную прямоту. Нельзя людям вместе демонами убивать других людей. Ведь с этого и началось все на Терре, а чем кончилось, всем известно.
- Что и как было на Потерянной Родине, - отмахнулся фон Рекендорф, - почти неизвестно. Да и сейчас мы должны быть гибче, потому что я уверен в том, что альбионцы не упустят своего шанса заключить союз с демонами. В первую очередь против нас.
- Только это, герр канцлер, - вздохнул фон Айзенаха, - и удерживает меня от того, чтобы прямо сказать вам "нет". Очень не хочется иметь дело с альбионскими траншейными полками и демонами одновременно.
- С альбионцев станется в одностороннем порядке выйти из конвенции, - согласился с ним фон Люке, - а то и вовсе объявить ее недействительно относительно себя. После чего с такими союзниками, как демоны, они станут едва ли не самой сильной в военном отношении державой. И смогут диктовать условия остальным.
- И это значит, - победным тоном произнес фон Рекендорф, - что нам нужно как можно скорее провести переговоры с демонами. И, кстати, надо придумать более удобоваримое название для демонов. Ведь они не из преисподней вылезли. Это просто такая же разумная раса, как и мы. Только измененная условиями своего мира.
- Откуда вы знаете это? - удивился министр иностранных дел.
- Ниоткуда, - с натянутой улыбкой отмахнулся канцлер, - это я озвучиваю официальную версию.
- Понятно, - кивнул фон Люке, недоверчиво глянув на него. Но добавлять ничего не стал.
Военный министр смотрел на канцлера тем же взглядом, однако и он комментировать его слова никак не стал.
Рабочий кабинет князя-кесаря Федора Ивановича Ромодановского был обставлен в некоем "русском" стиле, конечно, как понимал его сам хозяин. Деревянные панели на стенах, красный угол с несколькими иконами, стоящими совершенно бессистемно, стол, накрытый расшитой скатертью, деревянные же кресла, в которых устраивались гости, и главенствующее над ними, больше похожее на трон сидение, занимаемое самим князем-кесарем. Над спинкой его было выбито: "Сей князь был характеру партикулярнаго; собою видом, как монстра; нравом злой тиран; превеликой нежелатель добра никому; но его величеству верной был так, что никто другой". Федор Иванович очень гордился этим изречением о своем предке и поговаривали, только по углам и тихим шепотом, что он даже лег под нож пластического хирурга для того, чтобы придать себе именно этот вид монстры. Как бы то ни было, а красавцем назвать Федора Ивановича назвать было нельзя.
Он любил одеваться в некое странное платье, которые было в ходу еще на Потерянной Родине в совсем уж древние века. А более всего он напоминал одеяние князя-кесаря Федора Юрьевича с портрета, наверное, такого же древнего, как и изречение над тронным сидением, который висел на стене перед входом в обширный кабинет лидера русской партии при дворе кайзера. Он даже руки обычно держал на поясе также как на портрете.
Вот и сейчас он сидел на возвышающемся кресле, сложив тем же манером руки, и уложив локти на резные подлокотники кресла. А за столом сидели министр внутренних дел Ксенофонт Лешуков, товарищ военного министра Мефодий Бергман, который официально соблюдал нейтралитет, не вступая ни в какие партии, и министр народного просвещения Павел Недодаев. Посту последнего не придавали особого значения, однако князь-кесарь понимал, что не настолько уж бесполезна эта должность в правительстве. Потому что кроме образования министр народного просвещения заведовал еще и средствами массовой информации. А сколько зависит от них, князь-кесарь понимал отлично.
- Я настоял на том, чтобы присутствовали все вы, - начал Ромодановский, - потому что от нашего сегодняшнего решения будет зависеть очень многое. Все вы уже знаете о том, что немецкая партия во главе с канцлером сейчас готовит манифест о начале переговоров с демонами. И нам сегодня надо решить, будем ли мы противиться этому?
- А как же иначе?! - воскликнул решительный Бергман, еще недавно лихой штаб-ротмистр Лейб-гвардии Конного полка. - Как это так, вступать в союз с демонами!
- Ты ведь читал как они все там, в манифесте, сформулировали, - Ромодановский обращался ко всем, кроме кайзера, на ты. - Что это не демоны вовсе, а просто другая раса, сильно от нас отличающаяся. Мир, значит, у них такой, что в нем этакие уроды родятся.
- Но ведь это не отменяет того факта, - произнес Недодаев своим обычным едва не менторским тоном, который раздражал всех, с кем он разговаривал, - что немецкая партия выступает за союз с ними. И демонами они из-за их формулировок быть не перестают.
- Да как сказать, - протянул Лешуков, - а что если это, действительно, никакие не демоны?
- А вы не забыли, что именно они стали причиной нашего бегства с Потерянной Родины? - весьма невежливо спросил у него Бергман.
- Что-то я не вижу рыцарей и латников, стремящихся в крестовый поход для освобождения Потерянной Родины, - довольно цинично заметил Лешуков. - Нам гораздо интересней стало за эти годы резать друг друга. Да и Братство Орденов не спешит пускать в Солнечную систему кого бы то ни было. Не забывайте о статусе демилитаризованной зоны и доступе в ее пределы только консульских кораблей небольшого тоннажа.