Звенящая и брызжущая драгоценными камнями процессия миновала заросли душистого растения, в переводе с местного наречия именуемого "супруг, стыдливо прячущий от жены свой новый тамтам", и вышла на берег Сонги. Как раз в этот момент с неба испарились последние облачка, солнце воссияло во всей своей силе и воды золотой реки заблистали так, что неподготовленный наблюдатель запросто мог получить ожог сетчатки. Старцы остановились у кромки воды. Девушки изящно опустились на колени и стали еще больше похожи на цветочные бутоны. Паланкин тоже поставили в траву. Тут же у пурпурного средства передвижения отдернулась занавеска, и над волнами священной Золотой реки прозвучала раздраженная и немелодичная реплика московского обывателя:
– Меня укачало!
Из паланкина вяло, только для проформы поругиваясь, выбрался под купол здешнего сапфирового неба человек. Был он смугл, но не настолько, чтобы его кожа совершенно походила на кожу девиц или старцев из процессии. Да и лицом он скорее походил на завсегдатая каких-нибудь Лужников, чем на здешних прекрасных и совершенных аборигенов.
– Ну транспорт тут у вас! - продолжал изъявлять недовольство тип из паланкина,- Я думал, хуже поездов на кольцевой в час пик и быть ничего не может… Ошибался. Ох, великая Царица Аганри, чтоб тебя, как голова-то кружится!
Все это он произнес на великом и могучем. Дальнейший же разговор происходил на местном диалекте, в знании которого неизвестно откуда взявшийся в сердце джунглей русский выказал недюжинные способности.
Старик с рогами на золоченой лысине пронзительно глянул на кислую физиономию русского и произнес, шипя и фыркая, как разъяренный барсук:
– Нхо-н-эн лах тарш-ин-глоох, Этано! Оойё? (В столь торжественный момент настоящему мужчине неуместно жаловаться, Степан! Проникаетесь?)
– Оойё, наблаги Тонтон Макут? - мрачно кивнул Этано, он же Степан.- Оойё нартх-н-олули! (Проникаюсь, великий колдун Тонтон Макут! Проникаюсь, как полночная змея в сандалию спящего воина!)
– То-то же,- с чудовищным акцентом, но по-русски, удовлетворенно сказал рогатый колдун Тонтон Макут. Следует заметить, что Тонтон Макут отнюдь не был полиглотом, но русское выражение "то-то же" выучил от Степана быстро и с удовольствием.
Для того чтобы не утомлять читателя подстрочным переводом, все остальные диалоги будут приводиться на языке Москвы и Костромы. За исключением местных идиоматических выражений, разумеется.
– Эх,- сказал Степан,- сейчас бы принять сто пятьдесят трижды очищенной для поправки моего пошатнувшегося вестибулярного аппарата. Ведь это надо такое учудить - полсотни километров протягать меня в этом паланкине!
– Белокожие люди слабы и не могут вынести даже малого неудобства,- ехидно ответствовал Тонтон Макут.- Велеть подать вам настойки, Этано?
– А на чем настойка?
– На коже осьминогов.
– Спасибо, воздержусь покуда. Меня с осьминогов пучит. Так, что стоим? Кого ждем?
– Чуда,- кратко ответил Тонтон Макут, а семеро старцев поглядели на Степана с вежливой укоризной.
Тот смешался:
– Вот только не надо на меня глядеть взором брошенной пятнадцатой жены! Я тут сколько уже живу, а до конца ваших чудес-традиций так и не просек! Могли бы и растолковать, что к чему, бедному бывшему москвичу!
– Что ж, придется,- вздохнул Тонтон Макут (бубенцы меж его рогов тихо звякнули) и сделал знак самому моложавому из семи старцев.- Жрец Окойи, вы лучше всех изъясняетесь современными Непочтительными Словами. Вы и держите речь.
Жрец Окойи, которому недавно минуло всего-навсего триста семнадцать лет, поклонился колдуну, отчего с его белоснежных волос посыпался жемчужный бисер и розовые лепестки, и обратился к Степану:
– О почтенный белокожий господин, ныне частично исполняющий обязанности нашего великого государя Алулу Оа Вамбонга…
– Да воссияет он в Сонме богов и да растопчет своих врагов! - хором грянули все.
– Аминь,- добавил Степан.
– Да будет тебе известно, преславный господин Этано, что наше маленькое, но гордое государство Вибути пользуется особым благорасположением Сонма богов.
– Это я заметил,- кивнул Степан.- Особенно в прошлом году, когда половина племени, то есть, пардон, государства, маялась от лихорадки, тридцать ловцов речного жемчуга пошли на обед крокодилам, а потом еще землетрясение началось… Ваши боги такие шутники!
– Не кощунствуй, Этано! - прикрикнул Тонтон Макут.- Наши боги долготерпеливы, но обидчивы!
– Я могу продолжать? - напомнил о себе жрец Окойи. И, не дожидаясь ответа, заговорил: - Благорасположение Сонма богов заключается отнюдь не в том, что они лично защищают наших ловцов жемчуга от крокодилов или излечивают больных лихорадкой. А землетрясение, кстати, началось из-за того, что богиня Махуанлоло накормила бога Охломамона несвежими корешками дерева птути, и от этого бог Охломамон начал сильно икать…
– Ближе к сути,- поторопил жреца Степан.
Тот кивнул (снова выпал град из бисера и розовых лепестков).
– Когда вы появились в нашем государстве, господин Этано, нося в себе первый лик великого Царя Алулу Оа Вамбонга…
– Да воссияет он в Сонме богов и да растопчет своих врагов! - грянул воодушевленно туземный хор.
– Аминь! - рявкнул Степан.
– Так вот, когда вы, чужеземец из далекой холодной страны, явились в нашем государстве, вы не могли не заметить, что нам сопутствует удача во всех делах. В должное время солнце давало нам свет, а тучи - благодатный дождь, на деревьях поспевали плоды, лютые звери джунглей не трогали наших собирателей ягод и ароматных смол, а над посевами не кружил прожорливый крылатый жучок мбонга… Наши женщины рожали много детей, соседние племена опасались идти на нас войной, у нас не было болезней, голода и печали…
– Ну я б, конечно, не стал рисовать все так идиллически,- вставил словечко Степан.- Меня тогда полгода тошнило, пока я научился есть ваше фирменное блюдо - жареных кузнечиков в сиропе дикой орхидеи!
– Вы, о житель скорбной страны, должно быть, не раз задавались вопросом, почему у нашего племени все столь благополучно. Возможно, вы считали, что благополучие племени обеспечивает великий Царь Непопираемой земли Алулу Оа Вамбонга…
– Да воссияет он в Сонме богов и да растопчет своих врагов!!!
– Аминь!!!
– …и были бы правы. Но тайна процветания государства Вибути не только в этом. Ранее мы не могли говорить вам об этом, Этано. Мы недостаточно вам доверяли. Но случилось так, что Царь Алулу Оа Вамбонга…
– Да воссияет он в Сонме богов и да растопчет своих врагов!!!
– Аминь!!!
– …удалился от дел и отправился в самое сердце Непопираемой земли, дабы усовершенствоваться и обрести новую небесную мудрость, а вожжи колесницы власти он передал вам, о почтенный Этано. И значит, пришло время открыть вам тайну нашего благополучия. Тайна заключается в том, что мы обладаем Великой Милостью Белой Птицы.
– Не понял…
– Тут мои уста умолкают, ибо о Великой Милости Белой Птицы говорить дозволено только старейшему жрецу,- заявил жрец Окойи и указал на сухонького старичка, который клевал носом с самым величественным видом.
Старичка деликатно растолкали. Он потоптался, зевнул, чихнул, проморгался и вдруг заговорил необычайно сильным для столь тщедушного тельца голосом:
– Сие доподлинно известно мне от моего отца, тому - от его отца, а тому - от его отца, ибо избраны мы хранить преславную историю дарования племени вибути Великой Милости. Так было: в начале бог Онто сотворил человека вибути. И поселил его среди дерев прекрасных и трав ароматных, повелев жить и радоваться. Но тут вмешалась злая богиня Ар, которой не понравился человек вибути, и стала вредить: насылала засуху, лихорадку, а также злобного жучка мбонгу, чтобы оставить племя вибути без урожая; повелевала хищными зверями, дабы они нападали на людей; крала жемчуг, который добывали ловцы племени, и продавала его жадным купцам с Севера… И взмолились вибути богу Онто о спасении и защите, но бог Онто к тому времени сильно одряхлел, от дел своих устранился и к мольбам остался глух. И тогда на помощь племени пришла Белая Птица, оставив вибути завет на все времена: племя никогда не тронет ее потомства, а взамен будет получать Великую Милость. И когда племя вибути получило свою первую Милость, злой богине Ар ничего не оставалось делать, как сдаться и уйти с досадой к другим племенам, которые еще не знакомы были с ее постыдным нравом. С тех пор племя получает Милость, едва в ней возникает нужда, и после живет безбедно, радуясь и прославляя Белую Птицу.
– А поконкретнее нельзя? - нетерпеливо спросил Степан.
Старец глянул на него с таким изумлением, будто на голове любопытного русского вырос по меньшей мере баобаб. На помощь пришел жрец Окойи.
– Конкретнее нельзя,- развел он руками.- Милость есть милость.
– Ага. Ну конечно,- хмыкнул Степан,- вот прямо с небес на вас кирпич сваливается, и вы начинаете кричать: "Милость! Милость!" Как вы распознаете, что это именно она, а не простое природное явление, к примеру?
– Она не выглядит как природное явление,- ответствовал жрец Окойи.- И вы в самое ближайшее время в этом убедитесь, белый господин. А теперь замкните уста. Не место расспросам и любопытству. Ибо настало время молений - Милость нисходит к нам по водам реки Сонги.
– Все, молчу,- развел руками Степан.- Изображаю благочестивого коматозника…
– О боги Вииза и Угэк! - опечаленно пробормотал Тонтон Макут.- Зачем мы притащили на священную церемонию этого вздорного русского? А все причуды Царя! Ушел в Непопираемую землю, оставил племя на белокожего тупицу, который даже не умеет читать мыслей, не говоря уж о том, чтоб видеть истинные лица своих подчиненных!…