Кривоносый оценил колонну взглядом, хмыкнул в пышные усы. Он хотел сказать что-то через плечо - даже голову повернул, но Дору не дал ему шанса. Черной гадюкой клинок выскользнул из ножен, зашипел - и проткнул глотку кривоносому. Все случилось так быстро, что ни он сам, ни его спутники не успели подумать об упреждающем ударе. Наемнику их растерянность играла на руку. Он выдернул лезвие, отвернулся от брызнувшей из горла крови. Где-то за спиной пронзительно завизжала женщина, и ее крик ознаменовал начало беспорядка. Крик и шум подействовал на Дору успокаивающе. Много раз он "танцевал" под них свои лучшие танцы, много дырок наделал в телах тех, кого считали непобедимыми. Жаль, что теперешняя "пляска" вряд ли будет хоть на четверть такой же занимательной.
Кривоносый свалился с лошади в мешанину грязи, и собственная лошадь размозжила ему голову. Всадники, которые стояли справа и слева от предводителя, попытались обойти соперника с флангов, но он не разрешил им. По одному их дыханию он мог бы сказать, что они ели на завтрак и за три дня до того, что уж говорить об очевидных намерениях. Все совершаю одни и те же ошибки.
Дору спрыгнул с коня как раз в тот момент, когда левый всадник начал обход. Обученный конь наемника встал на дыбы, на миг посеяв панику среди врагов и выиграв хозяину несколько мгновений для второго удара. Человеческое тело такое хрупкое, даже если оно спрятано за кольчужной рубашкой. Дору нырнул под лошадь правого всадника, выскочил с обратной стороны - и ткнул мечом вдоль его ноги, снизу вверх. Всадник закричал, схватился за промежность, и упал, потеряв равновесие. Дору переступил через него. Ни к чему тратить время на добивание, если этот и так уже не жилец. Люди умирали и от меньшей дырки в артерии, а этот сдохнет до того, как все закончится.
На место мертвеца тут же встали трое всадников. Мечи в руках двоих трусовато дрожали. Новички, догадался Дору. Он и раньше встречал таких: сопляков, думающих, что убитый исподтишка пьянчуга - это невиданной силы соперник. В убийстве желторотиков нет ничего интересного, и обычно Дору старался давать им второй шанс, но не сегодня. Умрут все.
Следующий удар меча пришелся по ноге одного из новичков. Тот пытался увернуться, но Дору предусмотрительно держал его стремя. Всадник хотел зажать рану и, наклонившись, подставил Дору шею. Для того, чтобы добить этого, наемнику даже не понадобился меч - он схватил выпирающий кадык и сжал до хруста. После этого отступил, давая неудачнику умереть без последнего вздоха.
Только потеряв троих товарищей, убийцы предприняли что-то вроде попыток атаковать. Но Дору был слишком быстр для их невнятных ударов, ни один из которых даже близко не подобрался к жертве. Тем не менее, наемник разрешил им думать, что они близки к успеху. Пара обманных финтов, уворот, хитрость со спотыканием - и он оказался за спиной одного из тройки. Дору дернул его за свисающий плащ, стянул с коня и пригвоздил к земле одним точным ударом в грудь.
"И кольчуги на вас дешевые, вровень с дырявым мешком", - подумал в сторону.
Оставшись вдвоем, всадники стали осмотрительнее. Тот, что помоложе давно уносил бы ноги, но его останавливало присутствие более опытного товарища. Дору убил молодого следующим, подумав, что смерть в его случае куда лучше агонии ее ожидания.
Оставшись один на один с последним всадником, наемник попытался закрыть ему путь к отступлению, но тот был слишком глуп даже для побега. Он закричал, ударил топором наотмашь - удар, выдающий в нем мясника. С обездвиженным противником и получилось бы что-то путное, но не с ним, Дору. Уйти от такого открытого намерения - плевое дело. И сразу атаковать, пока жертва думает, что противник в страхе отступил. На этот раз наемник проколол печень. По кольчужным кольцам потекла черная кровь. Дору осталось только толкнуть всадника, чтобы тот сполз на землю - еще живой, но уже мертвец. Он смотрел на врага желтыми глазами больного человека, и Дору понял его храбрость. Что ж, похвально - лучше принять смерть в бою, чем доживать последние месяца - или дни - в замызганной ночлежке. Хотя не так уж много почета сдыхать в грязи на глазах испуганных простолюдинов.
Дору обшарил их карманы. У главаря он нашел тощий кошель с несколькими рхотами. У новичка оказался при себе пергамент со сломанной печатью. Наемник спрятал находки, поймал двух лошадей и позвал свистом своего жеребца. Что ж, коней он продаст в ближайшем поселке, они стоят куда больше всего снаряжения мертвецов.
-- Шесть рхотов, госпожа, как уговаривались, - казал он, вернувшись к обозам.
Женщина посмотрела сперва на мертвецов, потом - на двух присвоенных Дору лошадей. Она отсчитала шесть неопрятных кругляков дреарийского стекла и отдала их наемнику.
-- Нам бы пригодились лошади, - сказала она, ощупав каждую взглядом.
-- Эти кони не приучены ходить в бороне, - ответил Дору. - Но твои люди могут поймать оставшихся четверых. Думаю, у них ничего не получится, но отчего бы не попробовать? Если бы я вел людей неизвестно куда, я бы лучше подумал о том, что на разбойниках остались кольчуги и оружие.
-- Будь оно хорошим, ты бы не прошел мимо, - разумно подметила женщина.
-- Оно в само деле дрянное для меня, но лучше, чем тряпье и вилы. А, впрочем, решать тебе.
Галла все-таки прислушалась к совету. Вряд ли мечи помогут им выстоять против вооруженных противников, но могут отвести глаза разбойников. Деревенские мужики в кольчугах и при мечах, вполне могли сойти за ополчение. Разбойники, привычные к легкой наживе, вряд ли станут рисковать и проверять правда это или нет.
К вечеру обозы подступились к реке. Как и предполагал Дору, обойти ее вброд не представлялось возможным. Он уже начал готовить новый план, когда Галла скомандовала идти вниз по течению.
-- Ты ведешь людей к Вдовьему озеру? - поинтересовался Дору.
-- Оставайся с нами - и увидишь, - ответила она.
Дору сделал вид, что верит ей на слово, но он никогда и никому не верил, даже тем, с кем делил утробу матери. Он несколько раз объехал медленно ползущие телеги, послушал то там, то здесь. Меньше, чем через час, он знал, что Галла идет к построенной ниже по реке крепости. Дору не знал ни о какой крепости, но последний раз в этих краях он был больше трех лет назад - многое могло измениться. Деревенские говорили, что крепость построили н'талы, а риилморцы захватили ее еще до окончания строительства. Когда крепость была закончена, н'талы вернулись и отвоевали ее обратно. Но через месяц риилморцы напали снова. Дору понял, что крепость до сих пор кочует из рук в руки. Некоторые из деревенских не стеснялись открыто упрекать старосту, что она ведет их на верную смерть, другие уверяли, что риилморцы еще со времени мороза держат крепость в своих руках. Дору подумал, что раз выхода у него все равно нет, разумнее поехать с обозами и посмотреть, что будет. Он всегда сможет скрыться, если придется, но если Галла окажется права - они перейдут реку, а он сбережет один день на случай задержки.
Двумя днями раньше
Аккали
Совиная крепость возвышалась над рекой, словно торчащий из-под воды палец великана. Ливень который день полоскал равнины, скрадывая весь пейзаж, размывая его до неузнаваемости. И черная пика главной башни Совиной крепости осталась единственны ориентиром для бродячего цирка.
Аккали зябко поежилась, попыталась плотнее завернуться в драные тряпки. Ее клетка была маленькой и тесной, окажись Аккали хоть немного выше - даже не смогла бы стоять в полный рост. В соседней клетке спал скальный лев: ни дождь, ни промозглый ветер не могли разбудить сытого хищника. Его кормили лучше, чем всю труппу циркачей, иногда даже теми из них, которые приходили в негодность. В моменты, когда хищник бодрствовал и гипнотизировал соседку голодным взглядом, она начинала верить, что в один из дней он полакомиться и ее мясом. Впрочем, у тюремщика на нее были другие планы.
От нечего делать, Аккали прислушалась к разговорам в соседней кибитке. Там путешествовали гиштаны: женщины, умеющие говорить то, что приходящие к ним желали услышать. Их тюремщик ценил даже больше, чем скального зверя, потому разрешал ехать в закрытой кибитке и кормил отдельно от остальных. Однажды, Аккали видела, как одна из гиштан выбросила наполовину съеденное яблоко. Оставшаяся часть была немного порченной, но на взгляд пленницы, вполне съедобной. Дети-попрошайки накинулись на него, и порядком поколотили друг друга, прежде чем огрызком завладел один из них. А гиштаны, глядя на их совсем не детскую драку, смеялись, звеня бесчисленными браслетами.
-- Мы можем задержаться в крепости на один-два дня, - узнала она голос тюремщика.
У этого марашанца было множество имен, больше, чем пальцев на руках и ногах, но он любил, когда его называли Бачо. "На языке моего народа, это означает - Справедливая плетка, - говорил он, посмеиваясь в подкрученные усы, - а разве я к вам не справедлив?" Впрочем, по имени его называли только гиштаны, силач Ар и полдесятка распутниц, которые повсюду следовали за цирком. Прочим полагалось звать марашанца "Хозяином" и никак иначе.
-- Если там есть звонкие карманы - можно и на дольше, - отозвалась одна из гиштан.
Остальные дружно поддержали ее. Сколько-то минут длилась их непонятная, неразборчивая болтовня, пока ее не прервал хлесткий голос Бачо.
-- Некогда рассиживаться на одном месте. - Его голос и в самом деле напоминал удар плетки: резкий, хлесткий, неприятно сиплый. Циркачи говорили, что несколько лет назад Бачо не повезло связаться с одним марашанским богачом. То знакомство стоило тюремщику всех сбережений, трех пальцев и трех зубов, и сорванного голоса. - Нужно поскорее добраться до Нешера, передать груз и подсчитывать эрбы.