Нижняя половина того, кто лежал сейчас в гробу, несомненно, принадлежала когда-то отцу Кроллициасу, весельчаку и сквернослову. Но верхняя половина напоминала человеческое тело только внешне. За время, прошедшее с момента смерти, металл залил уже лицо и лоб святого отца. Вот почему пастырь напоминал сейчас изваяние, один глаз которого почему-то прищурился, а рот скривился в гримасе страдания.
Отпев Кроллициаса, пробст вышел на площадь и призвал верующих к мщению. Вот только тогда-то и началась та самая Кассельская стычка 1528 года, упоминающаяся во многих учебниках истории - книгах, которые, как известно, описывают события сухо и без подробностей.
- Ну и собачья судьба! - жаловался своему приятелю гражданский чиновник баварского епископства Эрих Шлезке, сидя в кассельской пивной "Пена над кружкой" летом 1960 года. - Другим что? Другим везет. Другие служат где? Другие служат в солидных фирмах, а некоторые, майн готт, некоторые даже в воинском управлении. И что к ним течет? К ним текут деньги. Сколько? Много, о майн готт, как много! Почему? Потому что никто не хочет служить в армии. А в епископстве кто желает служить? Только такие дураки, как Эрих Шлезке!
- 3-з-зачем же дураки? - поинтересовался приятель, прикончивший за взволнованным монологом Эриха восьмую кружку.
- А затем дураки, что глотают пыль в церковных архивах! - сказал о себе Шлезке во множественном числе. - Что делает сейчас мой школьный приятель Вальтер Блох? Мой школьный приятель Вальтер Блох сидит сейчас в Ницце. А почему мой школьный приятель Вальтер Блох сидит в Ницце, когда в школе он не имел и трех пфеннигов на папиросы? Потому что он служит в колбасной фирме Глобке и Грущинский. А почему...
- П-п-плюнь, Эрих, и п-п-пей п-п-пиво, - сказал приятель.
- А что должен делать я? - продолжал плакаться Шлезке. - Я сижу два месяца в этой дыре, в Касселе, и роюсь в бумагах. А зачем? А затем, что его высокопреосвященству захотелось иметь своего баварского святого. А зачем ему иметь своего святого? А пес его знает!
- Эрих, - укоризненно заметил приятель, - ты же знаешь, его высокопреосвященство не любит собак!
- И я роюсь в бумагах, - не останавливался Шлезке, - и что я нахожу стоящего? Ни-че-го! Быть может, его преосвященству нужен документ о том, что один из его предшественников епископ баварский Экзестакрустиан был крещеным евреем?
- Не нужен! - сказал приятель.
- Или бумага, свидетельствующая, что папа Григорий IX в 1613 году провел в Касселе три дня? А мало ли где черт мог носить папу Григория IX!
- Папу не мог носить черт, - меланхолически заметил приятель.
- Или бредовое донесение пробста кассельского монастыря о том, что в 1528 году какой-то монах Кроллициас превратился в металл? Мне самому интересно, был этот пробст просто мошенник или к тому же еще и дурак! Так вот, эти бумаги я дам его высокопреосвященству!
- Б-б-брось, - советовал приятель, - м-м-м-мо-шенником больше, м-м-мошенником м-м-меньше...
- Ибо что сделает мне епископ за такой улов? Его преосвященство оторвет мне голову! Ну и собачья судьба!
Владелец пивной "Пена над кружкой" Отто Брунцлау был целеустремленным человеком. Двенадцать лет - двенадцать лет! ежедневно по утрам он учил Хромого Вилли своей любимой песне "Ах, майн либер Августин". К 1960 году Вилли - облезлый и блеклый попугай, прозванный Хромым, потому что он действительно был им, - научился извлекать с полдюжины гортанных звуков, в которых подобие известной народной песни можно было уловить только с помощью буйной фантазии.
Так вот, когда однажды Вилли, проснувшись поутру, заорал сам, без обычных льстивых уговоров и шантажа конопляным семенем: "Либррр Аггг...", Отто решил, что курс обучения закончен и можно пожинать плоды своего труда.