- Это правда? - политрук повернулся к Оле. Если мой рассказ и произвел какое-то впечатление на стоящего передо мной чекиста, то это было не заметно.
Оля кивнула. А я, продолжая играть роль контуженого, хлопал глазами.
- А почему у вас оружие немецкое? - не унимался политрук.
- Я у немцев… на хуторе…
- А где была ваша винтовка?
Молчание. А где была моя винтовка? Пока я лихорадочно пытался что-то придумать, политрук истолковал паузу по-своему.
- Тааак… - протянул политрук, багровея лицом. - Как же это вы, боец Рабоче-Крестьянской Красной Армии бросили вверенное вам оружие! А может ты дезертир? Да я тебя… Красноармеец Алфедов!
- Я! - боец, продолжающий целится в меня попытался, не опуская карабина, встать смирно.
- По законам военного времени…
- Терехин, отставить… - сзади раздался новый голос. Звучал он слабо и с явными хрипами. - Боец, ко мне…
Судя по реакции видимых мне окружающих, последние слова предназначались мне. Я осторожно, стараясь не делать резких движений, встал и оглянулся. Сзади стоял еще один боец с ДП. Этот, для разнообразия, в меня не целился. А за ним, на носилках из двух палок и куска брезента, лежал еще кто-то. Голова лежащего была перебинтована так, что виден был лишь нос и один глаз. Бинты также покрывали его правую руку, захватывая и плечо с шеей. На свободной бинтов стороне на петлице поблескивали две шпалы. Майор, значит.
- Товарищ майор… - я подошел к раненому.
- Вольно… Ты… где на дороге… очнулся?
- Да вот там, - я махнул в сторону дороги. - дорога через лес. По ней шел. Как далеко, не помню, но шел полдня почти. А до хутора, о котором я говорил, отсюда полчаса идти.
- Как хутор… называется?
- Вроде бы Ивашкин, товарищ майор. Вот Оля местная. Оттуда она. - я жестом подозвал девушку и обратился уже к ней. - Оля, как хутор называется?
- Ивашкин. - она, все еще опасливо поглядывая на вооруженных солдат, медленно подошла. - Это деда моего хутор. А дальше, версты три, да через реку, Гута… Оттуда я…
- Политрук… посмотри по карте… - майору явно становилось все труднее говорить. - Немцев видел?
- Так точно, товарищ майор. - доложил я. - Двоих убил на хуторе, а потом, когда через лес бежали, слышали как колонна в ту сторону шла по дороге.
- Сколько машин?
- Точно не скажу, товарищ майор. Вроде по звуку пять или шесть моторов.
- Пять… Шесть… - майор уже держался из последних сил. - Боец, поступаешь… под мое командование. Терехин… из леса не выходить… идем дальше на… восток…
И отключился. Вот так для меня, в первый же день, едва начавшись, мой боевой путь чуть не оборвался. Причем, пулю я мог получить от своих же. Но, слава Богу, все обошлось. Плюсом в моей ситуации было то, что я теперь не один. Минусы - неадекватный чекист, который продолжает подозрительно поглядывать в мою сторону и то, что, похоже, эта компания собралась прорываться через линию фронта.
После моего разговора с майором бойцы расслабились. Из кустов появились еще двое с карабинами. Никто в меня уже не целился. Правда, подозрения политрука все еще не были рассеяны - он как раз что-то шептал на ухо ранее целившемуся в меня бойцу. Видимо давал указания не спускать глаз с возможного вражеского диверсанта. Закончив это, безусловно полезное, дело, он подошел ко мне.
- Фамилия?
- Товарищ младший политрук, я не помню своей фамилии! - я все же встал по стойке смирно. - Помню только, что зовут Алексеем. Политрук поморщился:
- Значит, до выяснения будешь Найденовым. По имени к тебе обращаться - не по уставу. Что в мешке?
Я присел перед взятым на хуторе сидором и распахнул горловину.
- Патроны к карабину, гранаты, фляга, одежда для девушки, штык-нож и хлеб.
При слове 'хлеб' глаза стоявшего рядом бойца заблестели. Видимо они уже долгое время питались подножным кормом. Увидев это, я протянул буханку Терехину.
- Это ребятам. - пояснил я, для верности кивнув головой на глядевших голодными глазами бойцов. - Еще есть второй штык-нож, пустая фляга и пистолет.
- А ТТ у тебя откуда? - политрук взял хлеб и не гляда протянул буханку солдату, стоявшему сзади.
Вот этого вопроса я явно не ожидал. Блин, ну почему мне не пришло в голову, что надо продумать даже эту мелочь? Я ведь кто? Судя по форме - боец РККА. И ТТ мне по званию никак не положен. Еще понятно как у меня оказался "парабеллум"… Понятно, что он трофейный и достался мне тем же путем, что и остальной немецкий хабар. Но я уже достал из кармана и положил рядом со своим остальным имуществом отечественный ТТ.
- У машины, где я очнулся, командир лежал… Младший лейтенант, вроде… - я попытался изобразить, что изо всех сил пытаюсь припомнить подробности. На самом деле, я лихорадочно пытался тщательно сформулировать свой ответ. Прямо как на экзамене - ответить так, что б из моего ответа не возникло дополнительных вопросов. Только здесь покруче чем на экзамене. Здесь 'неуд' ставят пулей в голову.
- …у него пистолет взял.
- Значит, винтовку свою ты не взял, а пистолет… - этот экзамен я провалил.
Похоже опять придется съезжать на контузию. 'Голова-предмет темный…' и так далее. А какие еще варианты?
- Так… Не знаю, товарищ младший политрук… Я плохо помню что до хутора было….
Терехин мне явно не поверил. Ну, не приказал меня арестовать - и чудненько. Все равно он меня подозревает.
- ТТ я забираю. У меня как раз патроны заканчиваются, так что он мне очень кстати. - покачал головой, но, глянув на лежащего неподалеку майора, решил прекратить допрос, положил пистолет и протянутую мной запасную обойму в карман и кивнул бойцам. - Странный ты какой-то… Ладно, посмотрим как дыльше будешь. Винтовку и патроны отдать, второй пистолет - Гримченко, гранаты распределите. А теперь с вами, девушка. Оля все это время так и стояла, переводя взгляд то на меня, то на Терехина, то на лежащего в беспамятстве майора. Когда политрук повернулся к ней, она, словно испуганная зверушка, сделала робкий шажок поближе ко мне. Она меня что теперь - ангелом-хранителем считает? Хотя, после того как я ее спас…
- Товарищ младший политрук, разрешите обратиться! - тот похоже немного опешил от такой смелости человека, которого несколько минут назад собирался пустить в расход.
Я обнаглел окончательно и кивнул в сторону:
- Я хотел бы поговорить с вами лично.
Мы отошли на несколько шагов и я продолжил:
- Товарищ младший политрук, разрешите девушке пойти с нами. - видя, что тот собирается отказать, я начал говорить с такой скоростью, с которой только мог, не давая ему вставить слово. - Ее деда немцы на хуторе на хуторе убили, а саму - насиловали. Убьют ведь ее, если туда вернется. И село ее рядом. Если туда пойдет, а фашисты как узнают, что она связана со смертью двоих солдат - опять же, убьют. Нельзя ее отпускать. А если допросят и она про вас расскажет?..
- Да куда ей с нами? - мой поток слов, похоже, до такой степени выбил чекиста из равновесия, что тот забыл даже про уставную форму разговора командира с бойцом. - Мы же по лесам, а потом через линию фронта…
- Потом, может, что-то придумаем. - раз ты решил не по уставу, позволим и себе вольность. - У вас ведь командир ранен, а девушка может помочь. Перевязать там… Приготовить что-то, опять же… И на разведку ее, если что, можно будет в село какое-то заслать по дороге. Немцы ж не заподозрят одинокую девушку…
Оля осталась с нами. Все-таки я уговорил Терехина. Да и она не протестовала. Сейчас девушка сидела возле носилок с раненым майором и, изредка бросая на меня косые взгляды, колдовала над его бинтами. Мужская же половина - я, четыре бойца и политрук - сгрудились вокруг горевшего в предварительно выкопанной ямке небольшого костерка. Да, Терехин тоже сидел с нами. Видимо, все же не такой уже он и зажравшийся тип - с рядовыми бойцами посидеть не брезгует. А то что требует вести себя исключительно по уставу и бдителен без меры - так работа ведь у него такая. Следить за моральным (и не только) обликом бойцов доблестной Рабоче-Крестьянской Красной Крмии, пресекая при этом всяческое разложение ее рядов и выявляя в них врагов трудового народа. Загнул, да? Это меня после ужина потянуло на философию. Мы только закончили поедать удивительно вкусный хлеб (я же никогда не любил хлеб!), запивая его водой, и теперь ловили уставшими телами остатки тепла, уходящего вместе с солнцем.
После памятного разговора с Терехиным прошло где-то полчаса. Поскольку майору становилось все хуже, политрук, поразмыслив, решил устроить привал прямо на месте нашего знакомства и возобновить продвижение к линии фронта утром. За это время майор так и не пришел в сознание. Только, время от времени, тихонько постанывал. Так что, пользуясь тем, что пока никто никуда бежать не собирается, я успел провести инвентаризацию оставшегося имущества, зарядить трофейный карабин, который после стрельбы по мотоциклу так и оставался пустой, и познакомится с остальными четырьмя членами вышедшей на меня группы окруженцев.