Я думал, что на море он ее потерял, здесь все с ним так или иначе связано. Оказалось, что нет, дед в кирасирах служил, в Тунгейском полку. Когда он это сообщил, на меня так гордо посмотрел, как будто мне это хоть что-то говорит.
Посидели мы с ним как-то по-соседски, поговорили по душам и договорились до того, что взялся он мне показать то, что когда-то умел хорошо. Вроде и песок из него сыплется, и ноги одной нет, но как взял в руки клинок, преобразился, даже взгляд другим стал.
Вот и пришли мы к тому, что уроки я у него брать начал. Самое главное, что никакой насмешки с его стороны не увидел, хотя и не мальчишка я совсем. И деду развлечение, и мне хоть какая-то наука. Наставником он оказался на удивление хорошим, так кратко и доходчиво мне мало кто объяснить мог, о чем бы речь не заходила.
Так вот и жил я все это время до самого разговора с Фредом в таверне самой ночной порой.
Глава 6. Элиза в лунном свете
В море мы вышли еще затемно, с первыми дуновениями легкого бриза, потянувшего с берега.
Когда совсем рассвело, ветер немного посвежел и карасса, а именно так называют здесь этот тип судов, рванулась вперед, словно породистая беговая лошадь.
Я стоял, облокотившись на планширь, и поглядывал на Фреда, что-то втолковавшего
рулевому. Жаль, что не видят его сейчас многочисленные подружки и те дамы, что еще сомневаются в своих чувствах к нему. Смотрелся Фред очень впечатляюще, в красном распахнутом камзоле, шляпе, у нас такие когда-то называли зюйд-вестками и в очень мужественном выражении лица.
Команда 'Мелиссы' состояла из двадцати семи человек. Обычно Фред обходится и меньшим количеством, нанимая по мере надобности недостающих моряков. В Дертогене это сделать несложно, моряков там хватает.
Вооружение 'Мелиссы' составляли четыре пушки, расположенные по две на каждом борту и длинноствольная кулеврина, уткнувшаяся своим зевом в море за кормой. Калибр у пушек был, ну, если свести в окружность большие и указательные пальцы обеих рук, примерно такой. На баке орудий не было, что и неудивительно, вряд ли Фреду приходится кого-то преследовать, скорее уж наоборот.
Сейчас, при полном парусном вооружении, корабль смотрелся красавцем. Поймав мой взгляд, Фред чуть развел руками, знаю мол, что и 'Мелисса' моя красавица и сам я на своем месте, и что выгляжу нисколько не хуже. Если поставить себе задачу охарактеризовать этого человека двумя словами, сразу приходит в голову - веселая бесшабашность.
Фред Груен появился в Дертогене четыре года назад, продемонстрировал коменданту дертогенской крепости рекомендательные бумаги, и с той поры в нем и обитал. Кроме того времени, что бывал в море, конечно.
Все морские порты Империи принадлежат короне, за исключением, разве что самых мизерных, что и портами назвать трудно. При каждом имеется крепость с гарнизоном, чья величина напрямую связана с размером самого порта. Дертоген не был исключением и его комендантом являлся барон фер Энгнуа. Я видел его несколько раз. Дважды в неделю он со своей свитой объезжал вверенный ему объект с самым важным видом.
О своем прошлом Фред никогда не распространялся, даже не делал никаких намеков. Зарабатывал себе на жизнь тем, что брал фрахты за перевозку грузов. Причем по известным только ему причинам мог отказаться от очень выгодного, и не менее легко взять на себя другой, чуть ли не копеечный. Человек-загадка, в общем.
Но был у него и еще один приработок, о нем мы и говорили при нашей встрече в таверне.
В нескольких днях хода от Дертогена, в открытом море, проходит торговый морской путь, ведущий в крупнейший порт Империи, Гроугент. Это только кажется, что по огромным морям существует множество дорог, ведущих к намеченной цели. На морях и океанах тоже существуют свои пути, разве что не ограниченные бровкой и не отмеченные столбиками с километражем. Цель любого плавания - добраться до порта назначения с наименьшими затратами времени и ресурсов.
Так вот, в том месте, куда мы сейчас направлялись, судоходство было довольно оживленным, а в непосредственной близости находилось множество банок с острыми подводными скалами. И практически после каждого шторма эти особенности морского ландшафта имели свои жертвы. А шторма случались здесь регулярно, и, как правило, непогода налетала внезапно, в этом я и сам успел уже убедиться.
И для Фреда стало уже своего рода лотереей, повезет, не повезет, появляться на этих банках после каждого шторма. Зачастую ему улыбалась удача в виде разбитых и полузатопленных кораблей. Иногда он зарабатывал на спасении таких судов. Случалось, что покидал заповедные места впустую.
Бизнес, вероятно, не очень солидный, и даже не догадываюсь, чем он его привлекал, но он предложил мне составить ему компанию.
Когда я поинтересовался, зачем ему нужен, ведь лазить по вантам его 'Мелиссы' меня только крайняя нужда заставит, он заявил, что у меня очень забавный акцент. И еще, добавил он, ты задаешь мне такие вопросы, ответы на которые я и сам скоро забуду. Его всегда трудно понять, когда он говорит серьезно, а когда зубоскалит. Мне он тоже нравился как человек, ему бы только на Аниату чуть иначе поглядывать…
В общем, отправился я вместе с ним, получается, что за компанию, уверенный им в том, что случись какая пожива, получу свою долю. Если буду помогать в ее добыче.
Не в моем положении проявлять особую гордыню, тем более что не душегубством собрались заниматься.
Хлопанье парусов на ветру и шелест воды за бортом, разрезаемой узким хищным корпусом…. Что может быть лучше этих звуков? Ну, разве что нежный шепот любимой….
Я даже отстоял часть вахты за штурвалом, удерживая корабль на курсе. Дело, в общем-то, привычное, с единственной разницей, что нужно еще и за парусами присматривать, чтобы не потерять ветер.
На обед был приглашен в капитанскую каюту Фреда, занимавшую большую часть кормовой надстройки.
Убранство его каюты впечатлило даже меня, что же говорить о его гостьях. Резная мебель, кровать с балдахинами, пышные ковры на полу, серебреный сервиз в шкафчике со стеклянными дверцами, где каждый предмет стоит в специальном креплении. Защита от шторма и сильной качки. Имелось даже зеркало.
Почему даже? Да потому что за время своего пребывания здесь я видел его во второй раз.
В первый раз на городском рынке, у одного далеко не самого бедного торговца. Торговец использовал его как приманку для покупателей. Возле небольшого зеркала, прикрепленного к стене его лавки, постоянно толпились люди, любуясь своим отражением. А где много народа, там и покупатель всегда найдется. Зеркала в Империи были большой редкостью и очень дорогой вещью, доступной далеко не каждому.
Наконец, хозяин каюты обратил мое внимание на картину, скромно висевшую на одной из переборок. Поначалу я даже не заметил ее, созерцая разложенную на одном из двух столов его каюты морскую карту.
А картина стоила того, чтобы ее рассмотреть. И изображала она не морской пейзаж, что было бы более логично.
Крупные темные мазки, покрывавшие ее края по периметру. Откуда-то из глубины картины пробивается слепящий свет. Вот, по сути, и все, если бросить на нее беглый взгляд. Но если хоть чуть вглядеться…
Художнику удалось передать бесконечную глубину перспективы совершенно непонятно за счет чего. Свет не может изгибаться так, как изгибаются реки на картинах, чтобы передать объем. Среди широких темных мазков угадывались искаженные полупрозрачные лица, изо всех сил тянущиеся к свету. Картина притягивала, хотелось стоять и рассматривать ее бесконечно.
С трудом избавившись от наваждения, я повернулся к Фреду. Тот внимательно присматривался к моей реакции на изображение. Когда я посмотрел на него, по лицу, как мне показалось, пробежало легкое выражение разочарования.
- Что ты увидел? - спросил он заинтересованно.
- Колодец - не стал напрягаться я.
- Колодец? - голос его прозвучал явно удивленным.
Ну да, колодец. А что я там должен был увидеть?
Сразу по переезду мы со Стрегором чистили колодец во дворе своего дома. Им давно не пользовались, и он изрядно забился всяким мусором. Я сидел на беседке, это такая доска с веревками, и зачерпывал ведерком скопившуюся грязь. Ведерко не было большим, чтобы Стрегор мог вытаскивать его заполненным, не очень надрываясь.
То ли я переполнил ведерко, то ли край его задел за кладку колодца, выполненную из крупных неотесанных камней… В общем, часть его содержимого прилетело мне точно в лицо, когда я как раз сопровождал ведерко взглядом. Еще и комком чего-то в голову попало. Вот тогда я увидел примерно тоже, что и на картине. Даже ослепительные искры были, они кое-где и на полотне присутствуют.
- Обычно тех, кто в первый раз ее рассматривает, мне приходится за руку оттаскивать, они еще и сопротивляются - сообщил мне Фред.
Что тут могу сказать? Волшебная сила искусства. Но картина действительно впечатляет.
А еще мне вспомнился один мой хороший знакомый по прежнему миру. Художником он был от Бога, и соответствующее образование получил.
Так вот, есть у него картина, навеянная музыкой великого Людвига ван Бетховена, он всегда так сам его называет. Навеянная двумя, наверное, самыми известными его произведениями, она так и называется - 'Элиза в лунном свете'.