Рядом со ступенями стояли этажерки с аккумуляторами и резервный дизель-генератор. Командир похлопал по крышке генератора с выдавленным орлом:
- Тепло, сухо, и мухи не кусают. Красота!
- Да, я бы здесь не прочь отдохнуть недельку-другую. Командир, может, и вправду, задержимся? Хоть землю под ногами, наконец, почувствовать…
- Можно и отдохнуть. Выставим охрану и радиолокационное дежурство, чтобы врасплох не застали. А то получится, как в сказке про Машу и медведей.
Дмитрий Николаевич пошёл вверх по ступеням к выходу.
- Ты здесь ещё осмотрись, а я на лодку. Будем швартоваться. Потом посовещаемся и решим, что дальше делать.
Морозный воздух обжёг лёгкие. Снег на солнце вспыхнул и ослепил глаза. Командир прикрыл их ладонью и увидел протоптанную тропу в обход избы и направился к берегу.
На причале всё было предусмотрено с немецкой пунктуальностью, и, пришвартовавшись, экипаж "Дмитрия Новгородского" перебросил с берега длинный стальной трап. Моряки высыпали на бетонный настил, затем, потянулись гуськом к коттеджу и штабу. Главный механик Валентиныч, всё ещё прихрамывая после ранения, зашёл в помещение склада и в восхищении замер.
- Обалдеть! - только и смог он выговорить. - Сколько тут всего.
- Вот и я о том же, - поддакнул командир. - Ты ещё мастерскую внизу не видел.
Валентиныч посмотрел на ряды торпед и огорченно заметил:
- Жаль, столько добра пропадает. А у нас торпед осталось - по пальцам можно пересчитать.
- Да, надо с минёрами посоветоваться. Может, эти нам подойдут?
Дмитрий Николаевич оглянулся в поисках командира БЧ-3.
- Саша, подойди, взгляни!
Капитан-лейтенант Сачук оторвался от созерцания причала и подошёл к командиру. Не скрывая восхищения, он потрогал серую сигару и произнёс:
- Ух, ты! Я про такие в институте читал. Это классика всех торпед!
- А в наши торпедные аппараты они влезут? - поинтересовался Дмитрий Николаевич.
- Влезть-то влезут. Калибр пятьсот тридцать три миллиметра - мировой стандарт. Но у них система запуска и управления совсем иная, чем у нас. Да и короче они, чем наши.
- Ты толком скажи: можем мы ими пользоваться или нет?
- Товарищ командир, нужно посмотреть, какие у них разъёмы, как работают стартовые импульсы.
- Саша, не морочь мне голову. Неужели у тебя поднимется рука оставить всё это добро, когда у нас торпед почти не осталось? Ну разберись ты в этих импульсах и разъёмах! Если самому мозгов не хватает, возьми в помощь Максима, но нам нужны эти торпеды!
Командир БЧ-3 виновато кивнул и, окинув взглядом переполненные стеллажи, согласился:
- Да, нам бы их надолго хватило!
- Вот видишь! Ты уже начинаешь соображать. И перегрузить их к нам на лодку с помощью крана не так сложно.
Дмитрий Николаевич, довольный, что сумел озадачить главного минёра, остановился у ящиков с продуктами.
- Жаль, начпрода нет. Он бы здесь от счастья сознание потерял. И не думал бы, те разъёмы или не те!
Он вспомнил Мишу Хомина и помрачнел. Затем, выйдя во двор, посмотрел на зияющее чёрной дырой выбитое окно в избе и подумал, что нужно убрать погибших немцев с глаз долой. Матросы заглядывали внутрь и отбегали со вставшими дыбом волосами. В отсутствие замполита за моральным состоянием экипажа должен следить командир. Дмитрий Николаевич обернулся к штурману:
- Как ты там говорил? Армейский принцип? Кто сделал, тот и убирает?
- Да-да, командир. Я попозже…
На коротком совещании решили так: всё, что может пригодиться, перетащить на лодку. Что не нужно - сжечь или взорвать, чтобы не осталось немцам. Да и саму базу следовало уничтожить. Но прежде всего нужно было несколько дней отдохнуть. Они были в море уже четвёртый месяц, и дать морякам перевести дух было просто необходимо.
- Но! - назидательно поднял вверх палец командир. - Вахту наблюдения установить круглосуточную. Ночевать на лодке. Дальше домов по острову не расползаться!.
На том и порешили.
Первые три часа энтузиазм не затихал, и стрела крана безостановочно переносила на лодку отобранный груз. Затем окоченевшие на морозе моряки сникли, и постепенно причал опустел. Солнце, прокатившись по горизонту, остановилось на севере, обозначив ночное время. Теперь за территорией базы наблюдал только оставленный в рубке вахтенный.
Максим поднялся на мостик подышать свежим воздухом. Температура опустилась ещё ниже и при разговоре изо рта шёл пар. Плексигласовые окна рубки покрылись узором инея и побелели в паутине застывшего пара. Максим взглянул на проплывающий у входа в бухту айсберг. На его изумрудной вершине тёмным пятном распластался гревшийся на солнце тюлень.
- Товарищ капитан-лейтенант, возьмите, - услужливо протянул ему бинокль вахтенный.
Максим посмотрел на тюленя, затем на плывущие льдины и навёл резкость на зависшие над горизонтом облака. Вдруг вахтенный громко ойкнул и, не сдержавшись, схватил Максима за руку.
- Тащ… Смотрите! - прохрипел матрос и вытянул руку в сторону берега. - Смотрите!
Максим удивлённо проследил взглядом за вытянутой рукой. И тут же выпустил из рук бинокль.
- Зови командира!
Не дожидаясь, пока моряк придёт в себя, Максим схватил микрофон корабельной связи и нажал нужную клавишу.
- Центральный пост рубке! Товарищ командир, поднимитесь наверх! Тут медведи…
Деревянные стены избы раскачивались под мощными ударами толкавшихся в дверях двух здоровенных белых медведей. Как они оказались на причале незамеченными, Максим так понять и не смог. Потому что ещё минуту назад он смотрел на берег и никого там не было. Послышалось недовольное рычание, и медведи скрылись за стенами, оставив снаружи не вместившиеся округлые крупы с куцыми хвостами. Теперь изба раскачивалась и трещала, а из окна доносился страшный рык, от которого стыла в жилах кровь. Взволнованный крик Максима, адресованный на центральный пост, услышали и в других отсеках, и на мостик потянулись любопытные. Растолкав заполнивших тесную рубку моряков, наверх поднялся командир.
- Штурман! Твою мать… Я же сказал, чтобы ты немцев захоронил. Люди всё-таки.
- Я собирался, - оправдываясь, виновато произнёс штурман. - Не успел.
- Дайте автомат! - Дмитрий Николаевич оглянулся на столпившихся матросов и недовольно рявкнул: - Чего рты раскрыли? Марш отсюда! Не успел он…
Рычание медведей стало громче, а затем стихло, но лишь для того, чтобы смениться жутким хрустом переламываемых костей. Командир передёрнул затвор и дал короткую очередь над крышей дома. Но на медведей выстрелы не произвели никакого впечатления.
- Непуганые, - прокомментировал главный механик.
Дмитрий Николаевич прицелился, и длинная очередь заплясала на асбестовых листах, укрывающих избу. Рёв на мгновение стих, а потом возобновился с ещё большей силой.
- Стреляй по ним, командир! - произнёс разволновавшийся Валентиныч.
- Да вроде как нельзя! Красная книга!
- Да какая к чёрту книга! Стреляй, Николаич, не могу смотреть!
Командир решительно прижал приклад к плечу. "Действительно, где она, эта Красная книга? И когда ещё появится? Это в своём времени за такую стрельбу можно срок схлопотать. А здесь всё простительно". Он прицелился в стену, прикидывая, где сейчас должна быть медвежья голова, но медведи вдруг попятились и вылезли из дверей. То ли почувствовав невидимую опасность, то ли закончив своё кровавое дело, они с достоинством, неспешно пошли прочь и вскоре исчезли за снежным бруствером. Дмитрий Николаевич опустил автомат и, переведя дух, произнёс громко, чтобы слышали все:
- С лодки никому ни шагу! На берег только с моего разрешения! Догружаем, что осталось, и уходим. Отдых отменяется!
Никто не проронил ни слова, и вскоре мостик опустел. Потрясённый Максим продолжал смотреть на берег. Поднявшись наверх в лёгкой робе подводника, он уже порядком продрог, но никак не мог оторвать взгляд от злополучной избы. Обернувшись, он увидел рядом улыбающегося Акопяна.
- А ты что здесь делаешь?
- Меня назначили верхним вахтенным! - гордо ответил Рафик.
- А-а-а… ну смотри, только не усни.
- Не, я могу сутками не спать.
- Ну-ну, - многозначительно произнёс Максим. - Видел я, как ты сопишь на вахте. Я пойду в каюту, кофе попью. Зови, если что.
Максим спустился в лодку и, передумав идти в каюту, двинулся во второй отсек, на камбуз. По лодке разносился аромат сдобных булочек, и пройти мимо было невозможно. Взбодрившись кофе и наевшись деликатесов кока, он вспомнил про Акопяна. Зажав в руке ещё горячую сдобу и прихватив термос, он вернулся в рубку. К своему удивлению, на ходовом мостике Акопяна он не обнаружил. Но где-то рядом слышались радостные повизгивания Рафика на родном языке. Бегая взад вперёд вдоль пирса, он заглядывал в воду и, перегнувшись через край, пытался что-то рассмотреть под бетонными сваями. При виде такого раздолбайства Максим чуть не задохнулся от злости.
- Ах, ты, неразумное дитя гор! Тебе где сказали быть?
- Товарищ капитан-лейтенант! - ликовал Рафик, не обращая внимания на грозный тон Максима. - Я крысу видел! Огромная, как собака!
- Это не крыса, а нерпа. Возвращайся в рубку и на причал ни ногой. Это приказ командира.