Темное пятно, каким представлялась издали добыча вихря, поднялось совсем высоко, к овальному оку. И резко, со скоростью, превышающей скорость обычного падения, понеслось к земле. Не долетев, было подхвачено и вознесено выше крыши соседнего дома. Опять кинуто вниз. И опять подхвачено, закручено, в четыре витка поднято уже до верхушки березы - той самой, надо полагать, на которой спаслась кошка.
- Оно визжит!.. - вдруг заявил Акимка.
- Врешь…
- Прислушайся.
И точно - визжало. Сколько хватало дыхания. А потом, набрав воздуха, - опять.
- Это не крыса, - вдруг охрипнув, сказал Якушка. - Это самая Таисья Федотовна, помнишь, говорила, что в деревне еще кто-то из домовых остался?
- Она говорила, что все собрались уходить…
- Собрались! А ушли?
- Ахти мне…
Получалось, что буйный вихорь тешится с домовым. А как его теперь спасать? Именно про это Евсей Карпович ничего и не сказал.
Якушка, еще не отвязавшийся от забора, выбежал на середину улицы, схватил камушек и запустил в серый столб.
- На тебе! Получай!
Столб замер, с него посыпалась грязная мелочь - листья, трухлявые окурки, комочки глины, обрывки не пойми чего. Овальное око развернулось и опять сделалось круглым. Якушка запустил другой камушек, целясь в это самое око. Не достал - вихорь стоял слишком далеко, ди и глаз был высоковато. Качнувшись, вихорь пошел на рассвирепевшего Якушку.
Акимка меж тем отвязался и на четвереньках спешил вдоль забора. Он сообразил, что нужно сделать.
Шагах в сорока от того месте, где была намертво привязана Якушкина веревка, он захлестнул и закрепил другую, не менее длинную, и обвязался свободным концом. Когда Вихорь, кренясь и мотаясь поперек всей улицы, двинулся к Якушке, не теряя при этом прежней добычи, Акимка подбежал к товарищу и крепко его облапил. Теперь обе веревки и забор составили треугольник. Ни вправо, ни влево вихорь уже не мог унести разведчиков, разве что поднять вверх, и то - не слишком высоко.
Не понимая этой тонкости, вихорь пробовал было поиграть странной парочкой. Но лапы у домовых цепкие. Когда домовой для чего-то перекидывается котом, ему незачем отращивать когти - своих хватает. Они у него не втяжные, как у кота, и не такие длинные, однако в беде весьма пригождаются. Вот Якушка с Акимкой, потеряв от волнения остатки разума, друг в дружку и вцепились. Навеки.
Даже когда вихрю надоело их дергать и он откачнулся в сторону, а разведчики свалились на мягкую траву, они все никак не могли расцепиться. Причем Якушка видел только спасительный забор, зато Акимка узрел кое-что любопытное.
Вихорь встал, как будто озадаченный. Уже не вращался, а просто замер, будто его сфотографировали. Полетели наземь последние бумажки и шелушинки, полетело и чмокнуло землю темное пятно - хорошо хоть, с невеликой высоты. А вихорь стал худеть, словно бы его пыльная плоть принялась осыпаться. Наверху обрисовалось нечто полукруглое - голова не голова, хрен ее знает, тем более, что пронзительное око было гораздо ее ниже. Обрисовались на миг плечи. А потом все это рухнуло на дорогу и размелось в стороны.
Осталось лежать только то темное пятно, в котором разведчики издали признали домового.
- Яков Поликарпыч, вставай. Хватит меня тискать, я тебе не баба, - сказал Акимка.
- Сам ты, Аким Варлаамович, меня непутем лапаешь, - огрызнулся Якушка. - Давай, прибери когтищи-то!
- Сам прибери! Поворотись, убоище!
- А ты с меня сползи! Ишь, разлегся! Вот женят тебя - тогда на бабу и громоздись!
Кряхтя и переругиваясь, разведчики поднялись с земли. Направились было к неподвижной жертве вихря, да веревки не пустили. Пришлось самому смелому, Якушке, отвязываться. И то - крепко держался за конец веревки, которую намотал себе на пояс Акимка, пока полз к жертве.
- Ахти мне! Силуян Лукич! Ты, что ли?
Но автозаправочный не ответил. Глаза его была закрыты, хотя дыхание различалось явственно. То ли с перепугу, то ли от удара он потерял сознание.
Владелец лавочки голодным не сидел и раскормился изрядно. Поняв, то в одиночку тянуть такую тушу - умаешься, Якушка захлестнул его под мышки веревкой, и потом уже вдвоем с Акимкой отволок к забору.
Как ни звали, как ни шлепали по мохнатым щекам, серая шерстка на которых почему-то отдавала рыжизной, как это иногда случается с котами, - автозаправочный только дышал. И ничего более.
- Что же теперь делать-то? - спросил Акимка.
- И чего он сюда поплелся? - возмущенно взвизгнул Якушка. - Чего он тут позабыл?
- Может, вспомнил что-то важное и нас нагнать хотел?
- Ага, как же!
Якушка понимал, что автозаправочный потащился за ними следом из каких-то хитрых побуждений, но и предположить не мог, что Силуяну Лукичу померещился клад.
Однако не бросать же было старого ловчилу беспомощным под забором. И полечить бы его не мешало… а как?..
- Помнишь, Таисья Федотовна толковала, что тут еще семейство домовых оставалось? - снова припомнил Якушка.
- Так ушли, поди…
- А если не ушли?
- А как их искать прикажешь?
Деревенька хоть и мала - однако свои полсотни заколоченных домов имела. И еще недостроенные блочные пятиэтажки на околице - для будущих свекловодов…
Разведчики пригорюнились. Из-за этого Силуяна Лукича напрочь срывалось их боевое задание.
- Давай так. Перетащим этого горемыку во двор, а сами пойдем вдоль улицы. Ты - правой стороной, я левой. Можно и наоборот! - выпалил Акимка, увидев в глазах товарища несогласие. - Будем звать. Авось кто и отзовется.
- Вихорь тебе отзовется! Кошек нужно приманить. Кошки тут еще остались, а они все знают.
- Ну и чем ты их приманишь?
- А у нас сухая колбаса есть.
- Думаешь, съедят?
- С голодухи еще и не то съедят. Надо у тех домовых оставить автозаправочного, а самим выследить, откуда вихри берутся, - Акимка рассуждал так уверенно, как сам Евсей Карпович бы не смог.
- А по-моему, возвращаться придется. Дотащить Силуяна Лукича хоть до шоссе, сдать его кому-нибудь из автомобильных…
- Ну и как ты это себе представляешь? Автомобильные же сами машину остановить не могут, ее человек останавливает. А переть его до автозаправки…
- А может, оклемается?
Но Силуян Лукич был совсем плох.
Акимка и Якушка сидели рядком и с жалостью на него глядели. Чем помочь - понятия не имели.
- Я их убью, - вдруг сказал Якушка. - Не знаю, как, но убью.
- Кого? Вихрей?
- Их самых.
- Ну вот, мало нам автозаправочного, теперь и ты еще спятил, - горестно заметил Акимка. - Как можно убить ветер?
- Это не ветер, это что-то другое. Ветер не пакостит.
- Ага, не пакостит! У Петровых на втором этаже окно захлопнул, стекла полетели!
- Это не нарочно. А вихорь за домовыми гоняется нарочно. Значит…
- Значит, у него есть мозги, что ли?
- Откуда я знаю, что у него есть!
- Непонятно получается. Если бы он хоть добычу съедал! - воскликнул Акимка. - А то - просто шлепает оземь и убивает. Нет, он все-таки безмозглый…
- Вот убью - тогда разберемся, - пообещал Якушка. И стал связывать вместе веревки.
- Ты что это затеял?
- Пойду по следу.
- По какому еще следу?
- Он же, когда нас отпустил, куда-то убрался?
- Никуда он не убрался, а просто осыпался.
- Нет! Так быть не может! У него же глаз! Что, и глаз осыпался?
Вот этого Акимка не заметил и врать не стал. Куда подевался глаз - он понятия не имел.
- Нужно бить в глаз, - решил Якушка. - Чем-то острым. Жаль, ножа нет…
- А ты его поднимешь, нож-то?
Человеческая промышленность оружие для домовых не выпускает, а кухонный нож для них так же неловок в обращении, как для современного мужчины - двуручный меч. Да и где его взять тут, в заброшенной деревеньке?
Но не зря домовые смотрели телевизор. Вспомнили передачу про дикое племя, живущее в джунглях, и как оно острия стрел на костре обжигает, а потом камнем до нужного вида доводит.
- И точно! - обрадовался идее Якушка. - Только вот где огонь раздобыть? Может, у здешних домовых в печи угольки остались? Люди-то совсем недавно ушли.
- Люди ушли давно, это только домовые засиделись, - хмуро сказал Акимка. - И гляди, больной наш что-то пену ртом стал пускать…
- Совсем плох, да?
Акимка промолчал. Он уже и тогда мертвого тела испугался, второе мертвое тело казалось еще страшнее - потому что жизнь вот прямо так, на глазах, и уходила…
- Сидим, как два болвана! - вдруг заорал Якушка. - Надо же что-то делать! Надо его к дороге тащить!
- Не дотащим же!
- Дотащим!
- А там?
- Машину остановим!
- Кто - мы?!.
Но в Якушкиных глазах уже полыхало безумие.
Оставлять своего в беде - грех. Бороться за своего нужно до последнего. Это давнее правило, в последние времена подзабывшееся, высветилось в памяти сперва у Якушки, а потом и у Акимки. Ничего иного они просто не могли придумать…
Осторожно переложили Силуяна Лукича на кусок полиэтилена, увязали, соорудили лямки - впряглись и потащили, сперва по скользкой траве, потом - по пыли, туда - к мостику, к шоссе, к людям.
- Тихо! - Акимка остановился. - Шуршит!
- Вихорь?
- Гляди…
Они повернулись и увидели, как это получается.