– Ну, про Пустоши рассказывают разное. Но пока реальность бьет самые смелые россказни. Так что боюсь и представить, что нас ждет.
– И все же мне было видение, в котором я узнал, что обязательно нужно идти через лес…
– Будем надеяться, что это правда.
К нам подошел Эймс. Сержант был собран и подтянут. Каждый ремешок подогнан по фигуре, одежда сидит так, будто он ее только что надел.
– Готов двигаться дальше, – отчеканил сержант.
– Очень хорошо… – я улыбнулся. – Полагаю, про завтрак лучше не спрашивать?
– Увы… – Эймс замялся. – Все запасы остались на поле боя.
– Ничего. Давно хотел скинуть пару лишних…
Эйо улыбнулся.
Нас осталось всего пять. По лесу мы шли споро. И хотя это было связано с лишним риском, я хотел уйти как можно дальше от границы леса. Идти по этой густой чаще было еще сложнее, чем по каменистым пустошам и заснеженным равнинам. Там был снег, предательские трещины, завалы. А тут приходилось обходить упавшие деревья, сцепившиеся друг с другом и превратившиеся в непролазные буреломы. Иногда на пути встречались большие поляны, заваленные снегом. Ориентироваться становилось все труднее. Порой мне казалось, что мы идем не туда или ходим кругами, но Эйо успокаивал меня, утверждая, что нет такого леса, в котором он мог бы заблудиться. Приходилось верить ему на слово.
Эймс был неизменно мрачен. Сержант нервничал, в любой момент ожидая нападения. Ему не давало покоя то, что косматые твари не решились на преследование, избегая входить в лес, будто тот был проклят. Его настроение передавалось другим. Солдаты шли настороженные, часто перекликались с разведкой, останавливались. Мне и самому не нравилась эта дикая чаща. Но утешал только звучащий в голове голос, который твердил: "В лес!".
К вечеру все основательно вымотались.
Лусу удалось поднять глухаря. Он убил птицу метко брошенным дротиком. Это событие обрадовало всех, и когда Эймс скомандовал: "Привал! Подготовиться к ночевке!", солдаты принялись разводить костерок и ощипывать птицу. Глухарь оказался жестким, несоленым и недожаренным, но после нескольких полуголодных дней эта еда казалась манной небесной. Из мяса капал обжигающий сок. После ужина даже Эймс немного повеселел. Он установил посты и очередность смены, помог построить простейший шалаш из еловых лап. Меня снова отправили спать. Эйо сказал, что для караульной службы, есть они, солдаты, а сержант добавил, что если кто-то думает, что он, Эймс, поставит на пост человека, который общается с потусторонними голосами, тот сильно ошибается. Это было сказано в шутливой манере, но достаточно твердо, чтобы я понял – они оба хотят сохранить мои силы настолько, насколько это возможно. Пришлось согласиться. Эйо отозвал меня в сторону и сказал, так, чтобы не слышали остальные:
– Пойми, Дарольд. Солдатам нужна цель. Нам всем нужна цель! Нужен смысл. Задание. Иначе мы не солдаты, а так… банда головорезов.
– Не понимаю… Зачем ты мне это говоришь?
– Ты будешь нашей целью.
– Что?
– Ну, не ты как личность, а твоя жизнь. Теперь наша задача сделать все, чтобы ты дошел до места, где бы оно ни находилось.
– Вроде как личная охрана?
– Да. Мы – твоя охрана. Хранить твою жизнь – вот наша главная цель.
– Не понимаю…
Эйо усмехнулся.
– А тебе и не надо понимать, лучше расслабься и почувствуй себя знатным сеньором, – рыжий вояка засмеялся во весь голос.
Другой бы обрадовался, но мне почему-то стало грустно. Я привык делить тяготы походной жизни на всех. И неожиданно свалившиеся на меня привилегии только тяготили. Я вдруг почувствовал, какая большая ответственность ложится на мои плечи. С этими мыслями я ушел в шалаш и лег на пахучий, жесткий лапник. Укрылся плащом. Внутри было неожиданно тепло. Я задремал, а чуть позже ко мне пришло видение.
…Элсон уже давно слышал звук приближающейся повозки. Стук колес по камням и фырканье волов раздались, как только он вышел из лесочка в небольшую лощину. День стоял солнечный, летняя зелень радовала глаз, всюду щебетали птицы. Жизнь казалась прекрасной. Южанин не торопился, ему хотелось впрок надышаться запахом летних трав.
Когда телега поравнялась с ним, он увидел, что двумя ленивыми волами управляет молодая девчонка: русоволосая, со смешливой мордашкой, усыпанной мелкими веснушками. Встретившись взглядом с Элсоном, она хитро улыбнулась и, прищурив серые глаза, спросила:
– Куда путь держим?
– Пока до Азороса, – широко улыбаясь в ответ, сказал Элсон. – А ты куда?
– Туда же, – ответила девушка. Потом, стесняясь, добавила: – Ну, садись, что ли…
Элсон запрыгнул на телегу.
– Звать тебя как? – спросил он.
– Отец Данькой зовет, – просто ответила девушка. – А вообще я Даниэла.
Девчонка мало походила на Даниэлу. Невысокого роста, загорелая, крепкая, в простом деревенском платье, она ловко управлялась с неторопливыми волами.
– И что? Отец тебя одну в город отпустил? – удивился Элсон.
– Так ведь хворает он. Спину сорвал, вот и отлеживается. А тебя звать как? – украдкой поглядывая на попутчика, спросила Данька.
А смотреть было на что. Из-за жары Элсон был одет только в кожаную жилетку на голое тело и короткие полотняные штаны. Наряд дополняли меч на перевязи да заплечная сума с пожитками. Татуировка на левом плече и лысина создавали определенный колорит.
– Элсоном меня звать, – ответил южанин, незаметно для себя перенимая девичью манеру разговора.
– Зачем в Азорос идешь? – не унималась девушка.
– Я не в Азорос вовсе.
– Тогда куда?
– В Лима Оз, слыхала о таком городе?
– Нет, а что там? Жена?
– Нее, жены нет, в гости к другу решил наведаться, он там правителем работает.
Девушка хихикнула, неуверенно кивнула, и Элсон понял, что она не имеет никакого понятия ни о короле, ни о Лима Оз. Он вообще не удивился бы, если бы Данька сказала, что мир заканчивается на границе Азороса, а за его пределами ничего нет.
– Да врешь ты все, – недоверчиво буркнула тем временем девчонка. – Разве ж друзья королей пешими ходят? Они на хороших скакунах гарцуют, ну, или на худой конец, в каретах золоченых ездют. На таких больших… с мягкими подушками… – мечтательно закончила она.
– Не веришь, значит… – вздохнул Элсон. – Ну и ладно…
Ему совсем не хотелось объяснять, как правитель Лима Оз оказался его другом. А врать не было никакого желания. Элсон огляделся. На подводу были погружены горшки с молоком, несколько головок сыра, пара вяленых окороков. Все это было заботливо укрыто сеном от завистливых глаз.
– На ярмарку? – спросил он.
– Угу, на ярмарку, – весело подтвердила Данька, хлестнув по воловьим спинам бичом.
Она еще много чего говорила: о родителях, о хозяйстве, о непростой жизни без матери, и о том, что жениха нынче днем с огнем не сыскать. За разговорами дорога бежала незаметно, и по расчетам Элсона, ранним утром они должны были прибыть в Азорос. Когда солнце погасло за горизонтом, Даниэла остановила волов – пора было подумать о ночлеге.
Элсон придирчиво выбирал место. В конце концов он увел телегу с дороги, спрятав ее за поросшим кустами оврагом. С дороги не видно, и если непогода разыграется, то овраг укроет и от ветра, и от сырости. Данька тут же освободила от упряжи волов, ловко стреножила и пустила пастись, а сама занялась ужином. Элсон наблюдал за ней, освещенной метущимся пламенем костра. Вот смуглые руки достают краюху хлеба, ловко нарезают мясо, сыр. Увлеченный этим зрелищем, он и не заметил, как Данька уже битый час беззвучно посмеивается, глядя на него:
– Ну и чудной ты!
– Это почему? – удивился Элсон.
– Да, так… – уклончиво ответила девушка. – Эта твоя лысина… Ну чистый степняк! Глаза черные, как уголья! Ручищи – во! – она растопырила пальцы, раздула щеки и стала похожа на бешеную белку. Элсон рассмеялся, хотя на самом деле волос ему было жалко. Свою шевелюру он потерял где-то между лесом Потерянных Душ и Лорандией. То ли это была плата за проход через портал, то ли чертов учитель из башни наложил на него заклятие, но, когда он пришел в себя, волос на голове уже не было. Вспоминая события того дня, он до сих пор не понимал, каким образом остался в живых. Портал выбросил его у небольшого замка в южной Лорандии. Очень некстати там происходила ожесточенная схватка. Желания поймать грудью арбалетный болт не возникало, и Элсону пришлось затаиться до конца боя. Хорошо, замок, в котором шел бой, был частично разрушен…
Сейчас Элсон лежал на спине, впившись взглядом в звездное небо и слушая оглушительный треск невидимых цикад. Сон где-то задерживался. Костер погас, только угли тлели, иногда вспыхивая малиновыми огнями. Где-то посреди ночи Элсон услышал шорох, а потом почувствовал, как теплые руки Даньки обвили его плечи. Он растерялся:
– Данька, ты чего? Отец не заругает?
– Нет, – уверенно прошептала девушка, щекоча губами шею наемника.
– А как же жених?
– Нету женихов, – вздохнула она, еще теснее прижимаясь к нему. – И отец только рад будет. Война ведь… В деревне не то что жениха, ни одного мужика не осталось… Вот и будет мне утешение, да и за хозяйством догляд…