Одет он был в рваную и кое-где заштопанную дерюгу с капюшоном и широкие холщовые штаны. Дерюга спускалась до колен бродяги и застегивалась дешевыми сыромятными завязками. Через плечо перекинута веревочная лямка походной сумы. Череп гладко выбрит. Седая борода разделена на три косички, схваченные стальными кольцами. В косички вплетены черные и красные нити. Под левым глазом бродяги виднелся крестообразный шрам.
Позже я узнаю, что представители гильдии делятся на две группы. Смотрители, охраняющие Храмы Демиургов, и странствующие Наставники. Последних метили вот такими шрамами, символизирующими Знание-на-Перекрестках. Они скитались по отдаленным провинциям в поисках учеников. Самые старые и пользующиеся авторитетом Наставники входили во Внутренний Круг. Во главе Круга стоял магистр.
Передо мной высился брат Круга.
Тогда я этого не знал.
– Играешь, – сказал бродяга.
Я дернулся.
Голос пришлого оказался надтреснутым и негромким. И, конечно, он первым явился на хутор за последние два года.
Кивнул.
По телу побежали мурашки. Отец учил меня не доверять чужим. И бояться их. Я хорошо усваивал уроки.
Наставник был долговяз и обманчиво нескладен. Он присел на корточки – так, чтобы его глаза оказались вровень с моими. Губы его раздвинулись в дружелюбной улыбке. И в ней растворился страх. Мой страх, впитанный с побоями отца.
Взгляд бродяги скользнул по начертанной руне. На лице его проступило одобрение.
– Хорошо, – сказал он. – Очень хорошо.
Щепка все еще висела в воздухе.
Момент нашего знакомства омрачил укус пчелы. Я вскрикнул и уставился на быстро разбухающий волдырь на ноге.
– Попробуй вот это. – Бродяга в три взмаха изобразил пальцем на песке некий символ. – Всегда помогает.
С этими словами он выпрямился.
– Вы ищете папу? – спросил я.
Человек задумался.
– Пожалуй, – промолвил он. – Пожалуй, что так.
Меня удивила эта его привычка повторять все дважды.
– Он в кузне. Возится с подковами.
Бродяга прислушался. Издалека, с противоположной стороны дома, доносился звон металла.
– Спасибо. – Он быстро двинулся прочь.
Я взглянул на оставленную руну. Два скрещенных зигзага и змейка справа. Не знаю, что меня побудило повторить этот рисунок на опухающей лодыжке. Изменения не заставили себя ждать. Сначала отступили боль и нестерпимый зуд. Затем спала опухоль.
Похоже, рисунки обладали силой.
Испугавшись, я провел рукой по песку.
Щепка упала. Словно кто-то обрезал невидимые нити, соединяющие ее с небом.
Как выяснилось, бродяга хотел добраться до Мстивля. И ему нужны были провожатые. Он заплатил отцу. Сказал, что не обременит нас в пути.
Мы выехали до рассвета.
Я, Кейстут, отец и Наставник Вячеслав. Так представился нам бродяга. Спал он на сеновале, подложив под голову свою котомку, но выглядел бодрым и отдохнувшим. В отличие от нас.
Повозка тихо вкатилась под сень сплетающихся древесных крон – на едва приметную в предрассветной мгле тропинку. Вячеслав спокойно вышагивал рядом, ничуть не отставая.
– Забирайся в повозку, – буркнул отец. – Путь неблизкий.
Вячеслав с благодарностью кивнул. И пристроился рядом со мной. Вот тогда я и приметил выглянувший из-под дерюги чехол.
Волки атаковали нас около полудня.
Лес поредел. Сквозь полог листвы пробивались солнечные лучи, световыми стрелами вонзающиеся в примятую траву. Я до сих пор не понимаю, зачем они напали. В стаи волки сбиваются осенью, а от человеческих троп держатся подальше. К тому же нас было четверо. Не по зубам добыча, если разобраться.
Но они напали.
Сперва мы услышали вой. А потом – шорохи в кустах. Промельки серых тел. Отец дернул поводья, останавливая лошадь. И схватился за короткий меч, доставшийся ему от деда, служившего некогда князю Дремиру. Кейстут сжал рукоять топора. А наш спутник неторопливо расстегнул завязки на дерюге. Моему взору предстал целый арсенал клинков. Тело Наставника покрывали кожаные накладки, перекрещенные ремни с чехлами… А в тех чехлах – ножи. Помню, у меня отвисла челюсть.
В следующий миг заросли ожили.
Вячеслав двигался с невероятной скоростью. Я не мог себе вообразить, что человек способен на такое. Его руки отправляли в смертельный полет клинки и возвращали их обратно. Хруст, визг и ругань отца слились воедино, сплелись в полотнище схватки. Ножи Вячеслава, казалось, жили собственной жизнью. Разили направо и налево, возвращались к нему в ладони, вновь спешили по неизведанным траекториям… Помню, одного зверя зарубил отец. Кровь брызнула мне на лицо и одежду. Реальность разделилась на вспышки-образы. Оскаленная пасть. Я инстинктивно черчу перед собой руну – ту, что так невзлюбили муравьи. Волк врезается в невидимый барьер и сползает на тропу. Вскакивает. И катится с ножом в боку, загнанным по самую рукоять. Вспышка. Клинок возвращается, щедро разбрасывая кровь…
Это было невероятно.
Я впервые увидел мастера ножей за работой. Он положил в одиночку целую стаю. Ну, кроме того самца, зарубленного отцом. Кейстут размахивал топором, стоя на телеге, и что-то орал при этом.
– Умолкни, – сказал отец.
Повисла тишина, нарушаемая лишь поскуливанием издыхающего вожака – матерого волчары, серого с белой опушкой. Вячеслав шагнул к нему и перерезал глотку. Присел. Вытер клинки о шерсть. Убрал в чехлы. Поднимаясь, он уже застегивал дерюгу.
Кейстут все еще судорожно сжимал топор.
– Садись, – ласково промолвил Вячеслав. – Их больше нет.
Вспышка.
Я понял, что карие глаза мастера ножей впились в меня.
– Ты сотворил руну щита, – сказал Вячеслав. – Кто тебя этому научил?
Я пожал плечами:
– Никто.
Вячеслав повернулся к отцу:
– Есть разговор. Долгий.
Отец не ответил.
….Мы насчитали около дюжины павших тварей. Отец с Кейстутом отрезали им головы, отвезли в город и получили хорошую награду от князя. Продав мед и воск, двинулись в обратный путь. И вновь с нами был Вячеслав. Допоздна они о чем-то спорили с отцом. Пили мед. Мать в беседу не вступала.
У меня было предчувствие, что решается моя судьба.
Утром дверь в комнату, где я спал, отворилась. На пороге стоял хмурый, невыспавшийся отец. От него несло медовухой.
– Собирайся, – сказал отец. – Ты едешь в Трордор.
Так Вячеслав сделался моим Наставником. И прервал нить скитаний. Потому что нашел достойного ученика.
Прошлое схлынуло.
Сквозь палимпсест событий проступило дождливое утро Крумска. Свежие руны на старом, выскобленном пергаменте.
Рассвет.
Я разбудил сопящего Грорга.
И лег спать. На сей раз – без сновидений.
Глава 9
Путешествие к Лихому броду
Меня разбудил птичий щебет.
Открыв глаза, я увидел яркое солнце, поднявшееся высоко над горизонтом. В небе носились ошметки вчерашних туч. Дверь балкона – нараспашку. По комнате гулял свежий ветер. Он же шумел в кронах деревьев за окном.
Стол убран.
Грорг деловито пакует дорожные сумки.
Поднимаюсь.
– Доброго дня. – Голос Коэна доносится из-за моей спины. – Собирайся.
Я зевнул. Диалог вызвал приступ дежавю.
– Куда?
Спал я, как выяснилось, в полной амуниции. Только сапоги снял.
– В сердце Озерного края, – ответил Коэн. – К заброшенному Храму у Лихого брода.
Я вздрогнул. Одна из легенд моей гильдии. Некогда, на заре времен, в Озерщине стоял Китоград, могучая и прекрасная столица Царства Вигов. Его власть простиралась очень далеко, даже на земли Трордора, коего тогда и в помине не было. Поговаривали, что Царство – наследие Державы Четырех Сторон. Китоградский властитель контролировал речной путь к Срединному морю, а следовательно, всю торговлю тогдашней Тверди. Вечно так продолжаться не могло. Западные королевства сплотились под властью Вотуна Проклятого и объявили войну Царству. На стороне Проклятого выступила Гильдия магов. В те времена колдуны были сильны, и удар их поверг Озерщину в ужас. Тичь изменила свое русло, бесконечные дожди смыли посевы и затопили ряд городов, ураганы сносили целые армии. Высвободились древние стихии воздуха и воды. Эти стихии обрушились на Храм Демиургов. И что-то произошло. Что-то очень нехорошее. В морских глубинах у западного побережья распахнулись врата в иной мир. Жуткие создания вылезли на берег и положили конец цивилизации Вотуна. А затем столь же внезапно пропали. С небес на башни магов спустились крылатые машины и сравняли их с землей. Почти никому из кудесников не удалось спастись… Дальше легенда описывала возникновение Гильдии ножей. Лучшие воины и независимые маги Тверди объединились, чтобы создать структуру для защиты Храмов. Никто не хотел повторения кошмара.
Китоград быстро утратил свое влияние и зачах. Люди покинули былую столицу. Дороги к Лихому броду заросли. Упадок и разложение надолго воцарились под лунами. Озерщина рассыпалась на удельные княжества.
– Дурное место, – вздохнул Грорг.
Я был с ним согласен.
– У нас нет выбора. – Коэн направился к двери. – К тому же вы на меня работаете. Я плачу не за суеверия.
Тон посредника стал резким. Отбивающим всякую охоту возражать.
И мы не возражали.
В полдень примчался гонец от Ратимира с вестью, что проводник готов отправиться в путь. Нам надлежало явиться через час к главным воротам, где он будет нас ждать в компании дружинников из отряда сопровождения. Коэн поспешил вниз, чтобы расплатиться с хозяином.