– Дай пару монет, – неожиданно попросил Альк и одновременно протянул руку, не допуская мысли об отказе. Застигнутая врасплох Рыска действительно положила в нее несколько медек, спохватившись, только когда саврянин сжал ладонь.
– Зачем?
– Эй, тетка! – окликнул Альк, свесившись с седла. – Подай-ка сытный с мясом.
Рыска ошеломленно глядела, как саврянин кидает торговке монету и жадно впивается зубами в длинный поджаристый пирог.
– Здра-а-асте! – возмутился Жар. – Три дня нас своей голодовкой изводил, а теперь жрет как ни в чем не бывало!
– Неужто ты так из-за меня переживал? – с интересом покосился на него Альк.
– Ну Рыску изводил, – поправился вор. – У нее самой из-за тебя кусок в горло не лез!
– Вовсе даже лез, – запротестовала уличенная и смутившаяся девушка. – Просто… беспокоились за тебя! Немножко.
– С чего бы это? – Альк критически изучил пирожную начинку, но счел безобидной и снова в нее вгрызся.
– Ты ж ходил такой смурной, будто вконец сдался! Если б не мы, так бы на дубу и повесился! – сгоряча выпалила Рыска свое потаённое опасение, не покидавшее ее всю дорогу и заставлявшее следить за каждым шагом саврянина.
– Я?! Девка, ты меня с кем-то путаешь. – Белокосый уставился на нее высокомерно-жалостливо, как на больную.
– А кто деду "прощай" сказал?! – настаивала разобиженная девушка.
– И что? Он же совсем старенький, больной, вряд ли долго протянет.
У Рыски не нашлось слов. Альк нагло глядел ей в лицо, жуя пирог. Пришлось, как ни позорно, потупиться.
От волны сдобного духа у девушки подло проснулся аппетит, но было поздно: торговка успела раствориться в толпе.
– Не надейтесь. – Саврянин вытер жирные пальцы о коровью шею. – Скорее все дубы в округе попадают, чем я какой-нибудь из них осчастливлю.
Рыска вздохнула, не зная, радоваться или огорчаться. Она уже немножко изучила Алька, и целеустремленный блеск, вновь появившийся в желтых глазах, наводил на нехорошие мысли о собственно цели. Не пирожок же так его взбодрил. Девушка подозревала, что это как-то связано со встреченным путником, – но ведь Альк отказался от его помощи! Нет, понять, что творится в дурной саврянской башке, было совершенно невозможно…
– Это еще что такое?! – перебил Рыскины мысли суровый оклик стражника. – Тут людям места мало, а они со скотиной приперлись, чужие ноги давить! Вон там коровязь платная, туда и ведите!
Пришлось подчиниться и вернуться на площадь пешком. Торговка пирогами снова орала где-то неподалеку, как кулик в камыше, но увидеть ее больше не удалось. Тогда Жар купил себе с подругой по берестяному кульку жаренных в меду орехов, золотистых и хрустящих. Рыска впервые попробовала это лакомство, и оно привело ее в восторг. Да и вообще – хорошо здесь! У всех лица веселые, довольные, поневоле в ответ улыбнуться хочется. Кто семечки лузгает, кто языки чешет, кто на карусели катается: к макушке столба крутящееся колесо приделано, а с него веревки свисают; ухватишься за одну, разбежишься, подожмешь ноги – и лети по кругу! Но туда только с тараном пробиваться – столько желающих.
Невдалеке стоял еще один столб, высокий и такой гладкий, что аж лоснится под солнцем. Может, даже чуток намаслен для пущей сложности – призы-то знатные, от огромного копченого окорока до красных сапог с подковками, снизу видно, как блестят. Возле него народу было поменьше, только глазели завистливо.
– Залезешь? – с подковыркой спросил Жар у Алька.
Тот брезгливо дернул левым углом губ:
– Делать мне больше нечего.
– А башмаки тебе уже не нужны?
– Не такой ценой. – Альк почесал левую ногу о правую. Подошвы у него были чернющие, еще и посбивал с непривычки, наверное, но ни за что ж не признается!
– Так бесплатно же, – не поняла Рыска. – И заодно потеха, весело!
– Вот именно, – проворчал саврянин. – Один идиот корячится, а остальные смотрят и ухохатываются. Жуть как весело. Я лучше босиком похожу.
– Странно, крысы должны бы хорошо по столбам лазить, – с невинным видом заметил вор, сплевывая случайную ореховую лушпинку.
– Я не "не могу", – раздраженно повысил голос Альк, – а "не хочу".
– Так докажи!
– Своих дружков на "слабо" подбивай, ворюга. Меня твои подначки не волнуют.
– Врешь, вон как желваки на лице играют!
– Это меня от твоей компании тошнит. – Саврянин отвернулся, намекая, что иначе точно вырвет.
На противоположной стороне площади словно махровые маки расцвели: из переулка пестрой лентой выползал табор. Цыганки взмахивали юбками, как яркими крыльями, и пускались в пляс по кругу, звеня бубнами и браслетами. Зоркая Рыска узнала идущего впереди вожака и, наклонившись вбок, гулко щелкнула Жара по гитаре:
– Иди верни!
Вор чуть слышно застонал. Он-то надеялся, что этот вопрос уже утрясли и благополучно забыли.
– Не бойся, – неправильно истолковала оный звук Рыска. – Скажи, что нечаянно взял. Он обрадуется, вот увидишь!
Жар в этом как раз не сомневался и предпочел бы влезть по столбу. Но подруга неумолимо жгла его желто-зелеными глазищами, так что пришлось подчиниться.
Альк с Рыской остались вдвоем. За время пути в Зайцеград это случилось чуть ли не впервые, Жар оберегал подружку с ревнивой пылкостью брата, не выпуская из виду дольше чем на пять щепок. Рыске казалось, что она уже притерпелась к саврянину, но сейчас все равно ощутила какую-то неловкость и поспешила перенести внимание на площадь.
Акробат уже закончил выступление, и его место занял заклинатель с толстой желтой змеей, взирающей на хозяина с усталым отвращением. Змей Рыска побаивалась и даже на ручных глядеть не хотела. Немножко послушав музыкантов и честно кинув им монетку за усердие, девушка начала проталкиваться к третьему помосту.
– А здесь что?
– Ерунда, уличные сказители, – нехотя отозвался Альк из-за ее спины. – Одни бездельники языками мелют, другие уши подставляют.
– И что, любой может сюда влезть и рассказать сказку? – поразилась Рыска.
– Сказку, историю, поэму, поучительную байку… да хоть свежую сплетню. Если какая-нибудь мура окажется, слушатели его мусором закидают, если интересно – монет в шапку насыплют. Пошли назад к коровязи, там дружка твоего и подождем.
– Погоди, – остановилась девушка, – давай хоть немножко послушаем!
Нынешний сказитель выглядел благообразно и располагающе: невысокий, в возрасте, но крепенький, хорошо одетый, с набегающей со лба лысиной и узкой, но не редкой, а просто подбритой с боков бородой. Мягкий голос ручьем журчал над толпой, заставляя ее то слаженно охать, то смеяться. Рассказ шел к концу, и уловить его суть Рыска не успела: вокруг захлопали, засвистели, зазвенела медь по доскам, и сказитель, откланявшись, величественно спустился с помоста. Несколько человек бросились ему наперерез, просительно взмахивая веревочками, чтобы завязал по узелку на память. Мальчишка-ученик остался подбирать монеты, торопливо сгребая их в кучу, пока уличные сорванцы не похватали те, что с краев.
– Кто это? – шепотом спросила Рыска у ближайшей женщины.
– Знаменитый странствующий мудрец Невралий, – благоговейно ответила та. – Он знает одиннадцать языков, владеет шестью видами оружия и пешком обошел восемь стран! Книги с его творениями хранятся в доме у каждого богача, и любой менестрель почитает за честь сложить песню на его стихи!
– Ой! – восхитилась девушка, глядя на сказителя совсем иным, почти влюбленным взглядом. Надо же, какой великий человек! Не каждому выпадает честь его хотя бы увидеть, а тут – послушать! – Альк, у тебя веревочки нет?
– Попроси, чтоб на косе завязал, – буркнул саврянин, на которого слова горожанки почему-то произвели обратное впечатление, глаза презрительно сощурились мудрецу в спину. – И год не расчесывайся.
– Злой ты, – обиделась девушка. – Завидуешь, наверное.
– Я? Ему?! – неподдельно возмутился Альк. – Чему тут завидовать-то – бороде козлиной?
– Уму!
– Борода и то завиднее.
Впрочем, сказитель так и так скрылся в толпе, догонять поздно. Сменять его на помосте никто не спешил, хотя веселая компания парней пыталась выпихнуть туда самого говорливого, но для похабных частушек тот выпил слишком мало, а для приличных – слишком много.
А на Рыску внезапно накатила тоска по хутору – особенно по длинным зимним вечерам, когда батраки и служанки собирались на кухне вокруг стоящей на полу плошки с жиром и поочередно рассказывали байки. Отблески пламени превращали лица в загадочные красно-черные маски, а за спинами шевелились тени, подслушивая и так мастерски воплощая сказочных чудищ, что боязно было обернуться. Однажды кот уронил прислоненный к печи ухват, так даже Цыка заорал от страха: Рыска как раз про медведя-оборотня рассказывала.
– На, подержи! – Девушка сунула Альку кулек с недоеденными орехами, ухватилась за край помоста и легко на него вспрыгнула. Чья-то сильная нахальная рука успела пихнуть ее под зад, больше помешав, чем подсадив. Рыска поспешно выпрямилась и развернулась, но кто это был, так и не поняла.
На новую сказительницу тут же уставились сотни глаз – одни с интересом, другие недоверчиво. Некоторые, особенно мужчины, разочарованно разворачивались и отходили, даже не дождавшись начала: ну что эта девчушка-простушка им рассказать может? Бабские истории только бабам и интересны, про любовь там или злую свекруху…