- Разумеется, но непредвиденные обстоятельства часто сводят на нет самые многообещающие планы. Как бы там ни было, для начала нужно добраться до Оттомани.
- Почему бы мне не отправиться туда с тобой, чем продираться сквозь бурелом?
- Ксиларцы перекроют дороги, а чтобы отросла борода, нужно время. Ритос ждет твоего прихода; у него можно отдохнуть несколько дней и пополнить запасы провизии.
- Я приду в Оттомань, ежели не случится беды. Буду запаздывать, - оставь мне у трактирщика записку на вымышленное имя.
Карадур:
- Фальшивое имя? Тц-тц! Это безнравственно, сын мой.
- Вот как? Ты, верно, забыл: до того, как стать королем Ксилара, я год прослужил в пешей гвардии Его Незаконнорожденного Высочества. В Оттомани многие меня вспомнят, ежели понадобится.
- Тебе нечего бояться. Великий Герцог и Его Незаконнорожденное Высочество одинаково не любят Ксилар, потому что их страна вклинилась между твоим бывшим королевством и Республикой Виндия, которая заключила с Ксиларом договор против Оттомани. Правители Оттомани не выдадут тебя ксиларцам.
- Может, и нет, но они не в силах помешать ксиларцам меня выкрасть. Судейские спят и видят, как бы завершить свою кровавую церемонию. К тому же чем фальшивое имя безнравственней того, что сделали твои Силы Прогресса, послав меня воровать этот чертов сундук с трухлявыми волшебными пергаментами у самого царя Мальваны?
- Почему... ах... то совсем другое...
- Чем другое-то? - не унимался Джориан.
- То было легко... как бы сказать... ох, твоего духовного развития не хватит, чтобы понять. Это вопрос чистоты побуждений...
- Зато я уяснил другое: ежели из-за твоей дурацкой нерешительности меня схватят где-нибудь на пути в Тримандилам, тебе нипочем не добыть ящика с волшебной тягомотиной. Без головы не поворуешь.
- Ах, ну, твои рассуждения во многом справедливы, хотя, не будь я так утомлен, я бы обязательно нашел, что возразить.
- Какое ты выберешь имя, коли тебе все же придется сделать что-нибудь эдакое безнравственное?
- Я назовусь... уф... Мабахандулой.
- Вот имечко, клянусь железной писькой Имбала! Язык сломаешь. Хотя, я думаю, тебе действительно не имеет смысла притворяться, что ты не мальванец.
Джориан несколько раз повторил имя, чтобы не забыть.
Карадур поморщился.
- Тц-тц. Я бы попросил тебя так много не богохульствовать, даже по отношению к твоим маленьким домашним божкам. Как тебя будут звать, если ты придешь первым?
- Мм... Никко из Кортолии. Моего дядю звали Никко.
- Почему бы тебе не назваться цолонийцем? Остров Цолон далеко отсюда, следовательно, это безопаснее.
- Я никогда не был на Цолоне и не умею говорить на ихнем тарабарском наречии. Зато я вырос в Кортолии и, когда не слежу за собой, говорю, как заправский кортолец. Слушай, старый зануда, может, хватит меня песочить?
- Пожалуй. Если я не появлюсь в "Серебряном Драконе", расспросишь в городе про волшебницу Гоанию. Она хранит снадобья, необходимые, чтобы вырвать Ларец Авлена из рук злобного типа, который незаконно овладел им, - так называемого Царя Царей.
- Гоания, говоришь? Я-то запомню. А вот ты, дружок, постарайся не забыть по рассеянности названия города и, ежели ошибкой забредешь в Гованнию или Виндию, не удивляйся, что я тебя там не встречу.
- Оставь в покое мою рассеянность! - огрызнулся колдун. - Точно выполняй инструкции, остальное предоставь мне. И придержи болтливый язык. Твоя жизнерадостная трескотня чуть не выдала нас тогда, на помосте. Ты бы лучше не пил ничего, кроме воды, - после вина и пива язык у тебя начинает болтаться, как помело.
- Ежели я буду в пути пить вонючую воду, то слягу с какой-нибудь кошмарной дизентерией или лихорадкой, и толку от меня будет, как от безголового.
- Ну, хотя бы не напивайся; твои главные слабости - выпивка и болтливость, А теперь давай склоним головы и вознесем молитву истинным богам - богам Мальваны.
Колдун пробубнил молитву Варну-Создателю, Крадхе-Хранителю и Ашаке-Разрушителю. Затем Джориан коротко помолился Тио, новарскому лесному богу. Они с Карадуром пожали друг другу руки. Карадур произнес напутственную речь:
- Будь осторожен и благоразумен; подавляй желания плоти; алкай нравственного совершенства и духовного просветления. Истинные боги тебя не оставят, сын мой.
- Спасибо, отец, - отвечал Джориан. - Я буду благоразумен, как мидия, и чист, как первый снег.
Он развернулся и зашагал в мрачную глубь леса. Карадур, глядя ему вслед, принялся обматывать талию волшебной веревкой. В сгущающихся сумерках звенела ночная мошкара.
Глава 2
Меч Его Незаконнорожденного Высочества
Шел уже месяц Медведя, когда Джориан добрался до жилища Ритоса-кузнеца. Листва деревьев у подножия Козьей Кручи окрасилась в багрянец и золото, и только более высокие склоны, поросшие хвойными лесами, по-прежнему сохраняли сумрачную темно-зеленую окраску. Над этими зелеными вершинами, казавшимися черными при пасмурной погоде, белели полускрытые облаками снежные пики центральной гряды. Множество красных и желтых листьев, которые под хмурым осенним небом облетали с деревьев, кружась и раскачиваясь, как утлые лодки в штормовую погоду, устилали поляну перед домом Ритоса.
Жилище кузнеца-отшельника оказалось на удивление ухоженным и вместительным. Над первым этажом, сложенным из известняка, располагалась бревенчатая надстройка; высокая остроконечная крыша венчала сооружение. К правой стене дома было пристроено что-то вроде сарая - в нем помещалась кузница. Оттуда доносились удары молота по наковальне.
У противоположной стены стояла большая деревянная клетка. В ней, свернувшись калачиком, лежал обезьянец из далекого, расположенного на юго-востоке Комилакха. На краю поляны был возведен каменный колодец; из него доставала воду молодая женщина. Когда появился Джориан с луком через плечо, она как раз вытянула воротом бадью, поставила ее на край колодца и собиралась перелить воду в кувшин. На другом конце поляны стреноженный ослик жевал сено.
Джориан шагнул на поляну; девушка вздрогнула, и вода выплеснулась из бадьи.
- Черт побери! - воскликнул Джориан. - Дай помогу, красотка!
- Ты кто? - все еще настороженно спросила она.
- Джориан, сын Эвора. Это дом Ритоса-кузнеца?
- Ага. Нас предупреждали о твоем приходе, но уже столько дней прошло.
- Заплутал в проклятом лесу, - сказал Джориан. - В таком тумане сам себя потеряешь. Держи кувшин, я опрокину бадью!
Переливая воду, Джориан разглядывал девушку. Она была высокой - почти с него ростом - с копной черных волос. Лицо с грубоватыми и неправильными чертами нельзя было назвать красивым, но она производила впечатление яркой, сильной женщины. Особенно украшали ее прекрасные серые глаза.
- Неудивительно, что ты заплутал! - произнесла девушка низким хрипловатым голосом. - Ритос напускает морок на всю округу, чтобы охотники и дровосеки носа сюда не казали.
- Зачем это ему?
- Для леших. Они нас за это кормят.
- То-то мне попался малый с длинными волосатыми ушами, - сказал Джориан и, подхватив кувшин, вслед за девушкой поспешил к дому.
Обезьянец вскочил и зарычал на Джориана, но окрик хозяйки заставил его замолчать.
- Вообще-то туман должен был рассеяться и пропустить тебя, - продолжала девушка, - но убрать туман дело непростое, это тебе не свечку задуть. А ты неплохо воспитан, мастер Джориан.
- Ну, еще бы; нам, бывшим королям, приходится держать марку, - и Джориан перешел на кортольский диалект. - Хучь я таперича и не король, а живот, значица, бурчит, ужина просит.
Девушка распахнула дверь в просторную комнату. Столы, стулья, лавки - все было завалено ретортами, свитками пергамента и колдовскими принадлежностями. Мебель стояла основательная, простая и по-крестьянски удобная, и Джориану вспомнился охотничий домик, доставшийся ему, королю Ксилара, от предшественников. По стенам висело оружие, дощатый пол устилали шкуры медведей и других лесных хищников, по лавкам были разбросаны расшитые подушки.
Девушка проследовала на кухню. Занося кувшин на приступку возле раковины, Джориан вдруг пошатнулся.
- Какая муха тебя укусила? - вскинулась Ванора. - Только не говори, что такому здоровяку не под силу поднять кувшин!
- Что ты, милая дамочка. Просто я не ел три дня.
- Великий Зеватас! Сейчас мы все поправим, - с этими словами она принялась рыться в хлебнице, яблочной корзине и где только можно.
- Как тебя величать? - спросил Джориан, освобождаясь от лука и ранца. - Что-то не приходилось слышать, чтобы того, кто спас тебе жизнь, звали "Эй, ты!"
- Я не спасала тебе жизнь.
- Спасешь, коли накормишь. Ну, так как?
- Меня зовут Ванора, - и, поймав вопросительный взгляд Джориана, добавила:
- Ванора из Гованнии, если хочешь.
- Я и смотрю, выговор знакомый. Ритос тебе кто, отец или дядя?
- Он-то родня? - у девушки вырвался короткий иронический смешок. - Он мне хозяин. Чтоб ты знал, он меня купил в Гованнии как рабыню для любых работ.
- Как это?
- Любовника приколола, бродягу никчемного. Уж не знаю почему, но я вечно влюбляюсь в пьяных мужиков, которые меня же и лупят почем зря. Короче, этот придурок помер, и мне собирались отрубить голову, чтобы больше так не делала. Но в Гованнии чужестранец может купить приговоренного раба, если обещает увезти его из страны. Стоит мне туда вернуться, и прощай голова.
- Как Ритос тебя уламывает?
Ванора поставила на приступку тарелку с краюшкой хлеба, кусочком вяленого мяса, ломтиком сыра и яблоком.