Он сидел, напрягшись, косил глазами по сторонам, облизывал языком пересохшие губы. Несколько раз студент почти убедил себя в том, что я лгу ему, но первобытный страх перед неведомым оказался сильнее. Он заколотил по стенке дилижанса, заставив кучера остановить его, и с круглыми от страха глазами вывалился на улицу.
Что характерно, даже не попрощавшись. Вместе с ним покинул карету и уорэнт-офицер. Его вся эта ситуация развлекла.
- Зачем вы так с бедным мальчиком? - не выдержала дама, когда дилижанс набрал скорость, и я стал подпрыгивать на сиденье.
- Бедный мальчик любит судить людей и презирать то, чего он не слишком понимает. Пусть ему будет это уроком.
Она покачала начинающей седеть головой:
- Это очень жестоко.
- Отнюдь. Жестоко было бы сказать, что за ним сошёл ещё один пассажир.
- Зря вы едете в Вион, - вдруг сказала она.
- Я должен о чём-то знать? - резко спросил я, поворачиваясь к ней.
Женщина не ответила, и всю оставшуюся дорогу мы провели в молчании. Когда дилижанс остановился на центральной городской площади, аккурат напротив ратуши, я вышел на улицу.
Гроза приближалась. Я чувствовал это. Не пройдёт и часа, как она меня нагонит, накроет город.
Стихийный овощной рынок возле начала узкой улицы, ступеньками поднимающейся на парковые террасы, спешно закрывался. Продавцы собирали прилавки, убирали товар в корзины, грузили на телеги. Городские законы позволяли торговать приезжим в пределах стен лишь до трёх часов дня. Звонница собора Святого Николая - серо-чёрной громадины, возвышающейся над Вионом, - как раз призывала на нону . Двое стражников с арбалетами и при пистолетах за поясами, обязанные следить за тем, чтобы закон соблюдался, то и дело посматривали на пока ещё ясное небо, а не на торговцев.
Я покачался на каблуках, думая, что делать дальше. Заключив, что неплохо бы для начала оставить вещи, а затем заняться делом, направился по Глотской, подальше от южных ворот, через которые приехал. Я знал отличный постоялый двор всего лишь в пяти минутах от центра.
Дома в Вионе были большими, светлыми, покрытыми ярко-красной шестиугольной черепицей, придававшей им немного сказочный вид. Мне нравилось здесь бывать гораздо больше, чем в столице княжества, где растянутый вдоль озёрных берегов город походил на какую-то жалкую лягушку, которую переехало тележное колесо. Фирвальден - огромное княжество, затерявшееся среди дремучих лесов и бескрайних полей, - место много лучшее, чем думают его жители. И душ здесь встречается гораздо меньше, чем в других областях.
За всю дорогу до постоялого двора я увидел лишь одну - бледный мальчишка лет десяти, раскинув руки, бродил по коньку крыши пекарни. Заметив мой взгляд, он помахал рукой. Я, сам не знаю почему, улыбнулся.
Проповедник появился внезапно, как это обычно и бывает, вытер кровь, стекающую по щеке.
- Жители напуганы, - сказал он мне, наблюдая за прохожими.
- Я уже заметил.
В воздухе пахло едва сдерживаемым страхом, и этот запах, едкий, словно лошадиный пот, и опасный, как бешеный волк, постепенно захватывал мысли горожан.
Владельцем постоялого двора оказалась женщина. Она без проблем нашла мне комнату в мансарде, под самой крышей, где из высоких треугольных окон прекрасно было видно улицу, соседние дома с ажурными занавесками за стёклами и множеством цветочных горшков на подоконниках. Все цветы были яркими, весёлыми и милыми, но из-за витавшего в городе страха казались попавшими сюда из какого-то другого мира.
Я бросил саквояж на стол, открыл его, задумчиво посмотрел на содержимое.
- Как думаешь, что здесь происходит? - Проповедник расположился на стуле.
Я глянул на его желтоватое, покрытое морщинами лицо.
Вместе мы уже девять лет. Я нашёл душу под Мальмом, когда наёмники его величества Александра-Августа сожгли несколько деревень. Проповеднику не повезло. Какой-то урод раздробил ему висок ударом рукоятки палаша.
- Скоро узнаю. Пойдёшь со мной?
- Не хочу, - мотнул он головой.
Ну и отлично. Во всяком случае, хоть немного отдохну от его назойливого общества.
Во дворе стало заметно, что небо сильно потемнело. Ветер, налетевший на город, бился лбом в изящные флюгера, заставляя те крутиться, словно механические волчки.
Гремело почти каждую минуту, улицы опустели, а запах страха стал ещё более едким, чем прежде. Разумно было бы спросить, что случилось, у первого же встречного, но по своему опыту я знаю - требуется опросить как минимум десять человек, чтобы хоть один из них рассказал хотя бы половину истины, а не сказки и досужие домыслы.
Так что я решил потерзать своё любопытство ещё совсем немного и узнать всё от авторитетных людей. Такие, на мой взгляд, должны пребывать в ратуше. Сегодня была пятница, последняя неделя месяца, а значит, в государственном учреждении будут те, кому можно задать нужные вопросы.
Когда я пересекал площадь, начался дождь. Тяжеленные капли с громкими шлепками падали на мостовую, разлетались мелкими брызгами на мои сапоги. Их ленивое падение позволило мне дойти до дверей практически сухим и спрятаться под козырёк в тот момент, когда небеса лопнули и столбы воды обрушились на Вион, словно во время великого потопа.
Двое стражников, которых я уже видел возле овощного рынка, удивились моему визиту.
- Куда? - спросил седовласый ветеран с лихо закрученными усами.
Я молча откинул куртку, показывая висящий на поясе кинжал.
- Покажи. - Он и бровью не повёл.
Я вытащил оружие из ножен, протянул ему. Стражник изучил чёрное, обоюдоострое, узкое, хищное лезвие, в толще стали которого бушевал целый океан тьмы, посмотрел на рукоять, набалдашник которой был из настоящего звёздчатого сапфира, вернул мне.
- Вы очень вовремя. Я провожу.
Он плечом толкнул дверь, придержал её для меня, провёл пустыми, полутёмными коридорами на второй этаж.
- Подождите, я скажу, что вы пришли.
Провожатый оставил меня в одиночестве, и я смотрел, как по стеклу текут реки воды, а противоположная сторона площади превращается в серое, размытое пятно. Ну и хорошо. Жара последней недели была порядком утомительна. Особенно если находишься в дороге. Надеюсь, что хоть теперь станет немного прохладнее и рубашки перестанут липнуть к телу.
Дверь распахнулась, и ветеран пригласил меня войти. Сам он остался снаружи.
В большом зале с широченными окнами стоял длинный стол. За ним восседали пятеро мужчин.
Двое были благородными, это видно и по одежде, и по их хмурым лицам. Ещё один - лысый старик с сильными, крепкими руками, судя по муцету , каноник, член местного соборного капитула. Рядом с ним - тучный мужчина с эмблемой торговой гильдии на парадной ленте, вряд ли уроженец этого княжества, скорее всего, сигизец или илиатец. И последним, во главе стола, восседал широкоплечий господин с густой бородой ржавого цвета и тяжёлой парадной цепью мэра на шее. Он сразу взял быка за рога:
- Вы позволите увидеть ваш кинжал, господин..?
- Господин Людвиг. Людвиг ван Нормайенн. - Я вытащил оружие, положил на полированный стол, толкнул его вперёд.
Человек с цепью поймал клинок, изучил с разных сторон, взглядом спросил, хотят ли все убедиться в том, что я действительно тот, за кого себя выдаю. Лёгкие отрицательные покачивания головами были ему ответом. Что же, тем лучше. Кинжал вернулся ко мне, скользя по столу, точно по льду. Я ловко убрал его обратно в ножны.
- Присаживайтесь. Желаете вина?
- Благодарю.
Мэр самолично встал из-за стола, взял кувшин, чистый бокал, налил мне красного терпкого:
- Вы из Альбаланда?
- Верно.
- Довольно далеко от нашего княжества. Что вас привело сюда?
- Интуиция.
Он хмыкнул:
- Тогда нам повезло, что Бог направил вас сюда. Я - господин Отто Майер, мэр Виона. Это члены магистрата, благородные господа Вольфганг Шрейберг и Хайн Хоффман. Каноник Карл Вернер и представитель Лавендуззского союза господин Гельмут Подольски. Сегодня в городе случилось немыслимое. На старом кладбище, что возле часовни Святой Маргариты, произошла пляска смерти.
Его тяжёлый взгляд упёрся в меня, но я лишь осторожно ответил:
- Такое случается. Кто-то пострадал?
- Нет. Но страху натерпелись. Город в ужасе. Многие боятся выходить за пределы стен.
Особого ужаса я не заметил, но мэру виднее.
- Что-то заставило мёртвых подняться, господин ван Нормайенн. И городской управе очень бы хотелось, чтобы в Вионе всё стало тихо. Как прежде.
На улице грохотал гром. Сухо, с надрывом, словно пушки на поле боя. Я отпил вина, исключительно в порядке вежливости, и поднял взгляд на напряжённые лица:
- У вас происходит пляска смерти. На кладбище со святой землёй. А что же Псы Господни? Это их работа. Не моя.
- Городской инквизитор сейчас в отъезде. А вы - страж душ.
- Это немного разные вещи, - с сожалением покачал я головой. - Но я посмотрю, что можно сделать, и попробую вам помочь.
- Замечательно. Город в долгу не останется.
- Нисколько в этом не сомневаюсь.
Ещё бы они мне не заплатили, когда скелеты пляшут возле изгороди "Две коробочки" или "Пастуший танец".
- В последнее время в городе происходило ещё что-нибудь необычное?
- Необычнее totentanz? - невесело усмехнулся Отто Майер. - Не думаю.