Пролог. Часть 2: Переполох в Раю
Молодой человек с нездорово бледной кожей лежал на кровати, уставившись широко открытыми глазами в потолок, и не двигался, даже не моргал. Покойник - вполне здравая мысль. Но нет, вот его грудь нервно, рывками вздымается, и так же опускается, слышится судорожный вдох, а следом и хриплый выдох. Его лоб поблёскивает от капелек пота.
За окном весело щебетали птицы и лаяли собаки. Шумная соседская детвора со смехом гоняла по улице мяч. Ещё бы, в такую замечательную погоду нечего сидеть в доме. Хочется собраться с друзьями, и выбраться куда-нибудь на природу.
Но ни щебетание птиц, ни лай собак не был слышен за закрытыми окнами. Плотные шторы не пускали внутрь свет, и в квартире царил полумрак. Юноша не слышал и весёлого смеха ребятни. Вряд ли он даже понимал, что уже утро.
О, какая неприятность, скажете вы, заболеть в самый разгар лета! И будете не правы. Юношу мучает не хворь, а муки совести. Он в горячечном бреду задаёт одни и те же вопросы: "Почему она?", "Кто?", "Почему не я?". Вина проникла в его сознание, и всё сильнее сдавливает несопротивляющийся рассудок. Осознающий, что это он виноват, и жаждущий утешения, прощения. И не находящий его. Какого чёрта здесь происходит? Что могло довести молодого человека до такого состояния? О, на это способны многие вещи. С этим же конкретным юношей произошло... но давайте по порядку.
- Витюш! Ты сегодня за мной заедешь? - из спальни раздался ещё заспанный, но такой звонкий голос.
Мы с Леной уже почти два года живём вместе, и собираемся в начале осени сыграть красивую свадьбу. Оттягивать уже нет смысла. Я давно доучился, работаю, и хотя Лене ещё год постигать тайны маркетинга на вечернем отделении, это уж точно не было преградой.
- Конечно, к шести буду возле ворот, - глянул на часы - пора выходить, - счастливо, вечером увидимся.
- Пока-пока, до вечера, - с каждым словом, голос становился всё более вялым, а после прощания послышался шорох постельного белья. Наверняка, растянулась на кровати, чтобы добрать пару часов сна. Жаль, не могу к ней присоединиться, пятница у меня самый трудный день недели, и работы сегодня просто вагон. Допив кофе, и закончив собираться, я вышел из квартиры, заперев за собой дверь.
Работы оказалось даже больше, чем ожидалось. Но это не самое худшее - какой-то аноним накатал на меня жалобу, и отправил начальнику. Теперь в конце рабочего дня предстоит разбираться с этой неожиданной неприятностью, о чём мне уже сообщил недовольный шеф.
- Ленка, слушай, я не смогу тебя сегодня забрать, задержусь на часок-другой на работе. Доберёшься сама?
- Конечно, доберусь. А что-то случилось?
- Да так, какой-то гад написал на меня жалобу, ничего серьёзного. Но времени немного отнимет.
- Разбирайся там поскорее, буду ждать тебя дома. Целую!
Дома Лены не оказалось. Прождав почти час, регулярно поглядывая на мобильник, плюнул на всё, и поехал к её университету.
Бывают безответственные люди, но на Лену это не похоже. Когда они собираются с однокурсниками, а такое бывает и по ночам, она всегда звонит мне. Знает, что я буду волноваться.
Не позвонила. И я волнуюсь.
Ночная поездка к ВУЗу ничего не принесла. Спохватившись, позвонил её родителям. Кто знает, может они в курсе? Оказалось, нет, а мой звонок лишь заставил их разделить мою нервозность.
Немного бесцельно уже поколесив по городу, вернулся домой, ведь мог у неё просто сесть мобильник, а я тут навёл такого шороху? Тогда Лена вернётся именно домой. Нужно дождаться её.
Утро я встретил с синяками под глазами, которые выгодно подчёркивались красными от полопавшихся сосудов, глазами. И весь на нервах. Голова уже начала отказываться соображать. В попытке хоть как-то прояснить рассудок, пошёл на кухню, и занялся готовкой кофе. Это всегда меня успокаивало.
Достав с полочки джезву (она же турка), я насыпал в неё две чайные ложки ароматного молотого кофе, пол-ложки сахара, и раскрошил где-то четверть палочки корицы. Всё это залил очищенной водой из баклаги, и поставил джезву на огонь.
Вдыхая приятный запах варящегося кофе, я ощущал, как мысли понемногу приходят в порядок, а рассудок проясняется. С мыслью, что надо бы позвонить родителям Лены, добавил в варящийся кофе немного сливок, и помешал. Дождался, когда на поверхности появится густая пенка, бросил на неё несколько кристалликов соли - для более насыщенного запаха.
Когда пенка начала подниматься над кипящим кофе, выключил конфорку, и налил кофе в чашку, избавившись с помощью сита, от кусочков корицы и кофейной гущи. Теперь пара капель хорошего рома, помешать, и напиток готов.
Цедя мелкими глотками отличный ароматный кофе, я пошёл в соседнюю комнату за телефоном - нужно всё-таки позвонить родителям Лены, вдруг она пришла к ним. Закончив изрядно гипнотизирующий меня ритуал, опять вернулись поганые мысли.
Не успел я подойти к телефону, как он самостоятельно ожил, и квартиру заполнили звуки хорошего рока. Всё-таки научились делать смартфоны с хорошими динамиками, отличный звук.
На дисплее вибрирующего телефона был незнакомый и неподписанный номер. Может, клиент? Взяв в руку телефон, и нажав "Принять", ответил в микрофон: "Я вас слушаю, кто это?".
Почти минуту собеседник что-то говорил, а я только молча слушал. Потом абонент замолчал, но я так и не проронил ни слова. Лишь чашка с кофе упала на паркет, и со звоном разбилась. Ароматный напиток растёкся по паркету мерзкой густой лужей.
Глава 1. Мир перевернулся
Казалось, мир подрагивал, а люди и предметы то отдалялись, то резко приближались, заставляя часто вертеть головой и дёргаться без видимой окружающим причины. Безумец. Считаете себя крепким человеком, эмоционально стойким? Я тоже так считал. Это оказалось лишь видимостью. Всего за час земля ушла у меня из-под ног, а удар под дых заставил выдохнуть весь воздух и согнуться. С тех пор я не могу разогнуться, и воздуха вечно не хватает. А опора под ногами так и не появилась.
После того звонка я поехал в больницу. Надо было взять такси, но я забрался в свою машину, завёл двигатель, выехал из двора... Потом по сторонам от меня мелькали машины, люди, деревья и ещё что-то. Но мой разум отказывался их распознавать. Как хорошо, что у меня коробка-автомат. Словно после сна, я очнулся возле больницы. С трудом разжал побелевшие пальцы, впившиеся в руль, вывалился из машины.
Люди в белых халатах, белые коридоры, яркое освещение заставляет окружающую белизну ещё ярче сверкать, въедаясь в мои глаза. Ненавижу белый цвет. Это новая неприязнь. Ей всего пара минут.
Оказалось, что я приехал первым, а спустя полчаса, подтянулись и родители Лены. Крики, переходящие во всхлипы матери, и льющиеся слёзы по лицу отца. А рядом на столе лежит Лена. Бледная и спокойная, с синяками и ссадинами на лице и теле. Перед глазами всё немного расплывается, я тоже плачу.
Никогда до этого не был в морге.
Потом мы говорили со следователем. Он говорил, а мы слушали. На Лену напали недалеко от университета. Центр города, такие случаи - большая редкость. От этого на душе не становится менее погано. Наверное, её хотели ограбить или изнасиловать, но она сопротивлялась. Это видно по синякам и ссадинам на её теле, и по коже и крови под ногтями. А потом кто-то из нападавших не сдержал удара, и проломил ей голову тупым предметом. Сильная гематома в области затылка, вызвавшая кровоизлияние в головной мозг. Смерть наступила быстро.
Мы поставили подписи, и ушли, не сказав друг другу ни слова.
Бывали на похоронах? А мать почившей обвиняла вас в её смерти? Её громкий истеричный не то крик, не то визг, разносится по всему кладбищу. Её отец неотрывно смотрит на тебя злым, презрительным, и в то же время, потухшим взглядом. Часть окружающих делает вид, что ничего не видят и не слышат, попросту игнорируя происходящее. Но ты чувствуешь взгляды остальных, менее равнодушных, которые режут тебя злыми, обвиняющими взглядами.
В глазах нет слёз, они давно закончились. Ты уже не винишь окружающих. Ты ещё не винишь себя.
Редкий человек может быстро оправиться после такого. Я не смог.
Днями я почти не выходил из квартиры, ел от случая к случаю. Спал когда придётся, и очень редко - ночью. И ни разу не прикоснулся к вещам Лены.
Время лечит. Лечит. Кого? Когда? Непонятно. Прошло уже больше недели, а легче не становится. Я не отвечаю на телефонные звонки, и никого не пускаю в квартиру. Не смог бы выдержать. Все так и норовят успокоить, утешить. Уговорить поскорее начать жить дальше. Уговорить? Как будто, мне есть дело до разговоров. Я люблю её, и жил ради неё. Но её больше нет. Жить дальше? Как?
Хочется забыться.
Никогда раньше не курил. Почему все говорят, что это успокаивает? После первой сигареты мне не стало легче, после пятой тоже. Лишь после половины пачки почувствовал небольшое облегчение - сильно запершило в горле, и я зашёлся в долгом кашле. Это хоть немного меня отвлекло. Ополовиненная пачка сигарет отправилась в окно.
Крайне редко выпивал, и всегда понемногу, что-то слабоалкогольное. Теперь я сжимаю в руке бутылку виски, а янтарная жидкость плещется где-то на самом донышке. И мне безумно хочется разбить бутылку о голову главного технолога этой дряни. Неужели нельзя было сделать крепче? Ведь должно же было стать легче! Должно?
Подошла к концу вторая неделя. Мысли о Лене больше не вызывают зубного скрежета. Но сбитые кулаки по-прежнему ноют, а голос всё ещё хриплый, сорванный.