День выдался солнечный, но была осень, и я оделся с учетом сезона. Взяв бумажник, вышел из дома. К дому, где жила Ксения путь был короткий и скоро я открывал калитку и рассмотрел дом уже при дневном свете. Это был основательный дом, размером больше, чем у тети Кати. Под нержавеющей крышей. Сам покрашен светло зеленой краской. Подойдя к двери, нажал звонок, и он отозвался в доме. Подождав, и не услышав никакого движения внутри, снова нажал. Тишина. Тут услышал сбоку шаги, которые раздавались со стороны сада. Сойдя по ступенькам, заглянул на дорожку, ведущую в сад за дом. Навстречу мне шел мужчина, на вид лет восьмидесяти, хотя ему, я вспомнил, было больше. Роста он был выше среднего. Широкие плечи. Волосы, как и аккуратная борода, были совсем седые. Обут в резиновые сапоги, в которые заправлены темные брюки. Рубашка серого цвета, выглядывала из-под темно-синей куртки.
Подойдя, он остановился напротив и внимательно стал рассматривать меня. Его темные глаза, словно рентген, просвечивали, но в них был интерес к незнакомому человеку, не более.
- Проходи. Ты как понимаю племянник Кати?
Я кивнул в знак согласия.
- Мне Ксюшка говорила о тебе. Ты к ней, наверное. Она ушла в магазин, скоро будет. Так что пойдем в дом, там подождешь.
И он, поднявшись на крыльцо, достал из кармана куртки ключ. Открыв дверь, прошел внутрь, я за ним. Он не оборачивался, зная, что иду следом. Мы пересекли веранду и, открыв еще одну дверь, вошли в дом. В небольшой прихожей он снял сапоги и прошел в комнату. Увидев мою попытку разуться, вымолвил: - Не разувайся. Так проходи.
Я вошел следом за ним и остановился на пороге, осматривая комнату. Она была достаточно просторна. У одной стены стоял диван и большой платяной шкаф. Направо в стене дверь, ведущая в другую комнату. В углу стоял телевизор. На столе у окна лежали бумаги и книги, что было не привычно для домов такого типа, где живут пожилые люди. По обе стороны двери, что справа, стояли кресла с темно-зеленой обивкой.
- Что стоишь? Садись, - показал он на кресло, а сам сел в углу дивана около стола, - как тебя зовут?
- Юрий.
- А меня Степан Никодимович.
Я подошел и сел в кресло и сразу почувствовал запах старомодности. Не запах старых вещей, а именно старомодный, такой знакомый с детства. Я не знал, что говорить, а сидеть просто так в молчании, было неудобно. Я взглянул на Степана Никодимовича. В его внешности поражали глаза, темные, зоркие. Они явно были не по его возрасту. У меня создалось впечатление, что меня ждали. Ждали моего прихода в этот дом. Что Ксения ему сказала? Стоп. Он не говорил, что она его известила о моем приходе, но он не удивился моему появлению, а лишь спокойно смотрел на меня из-под своих седых бровей.
Я перевел взгляд на стену, на которой висело несколько фотографий. Мое внимание привлек старый снимок в рамке. Я помнил такие фотографии из детства. Черно-белые, выцветшие. Они висели почти во всех домах. На фотографии была женщина в одежде пятидесятых годов. Не спрашивая разрешения, я встал и подошел ближе. На фотографии женщина стояла среди деревьев, как понял, практически на том месте, где я познакомился с Ксенией. За спиной вдали простиралось поле с неявной опушкой леса вдали. Это была фотография из тех старых, которые имели оттенки серого и коричневого, и не имели четко выраженных линий, что придавало некое слияние с фоном, где женщина лишь подчеркивала свое нахождение.
- Моя жена, - пояснил мне Степан Никодимович.
У женщины были густые волосы, прямая осанка, голова гордо приподнята на красивой шее.
- Красивая у вас жена.
- Красивая, - согласился хозяин дома, - но все в прошлом. Она из дворянского рода. При всей сложности жизни тех лет, умела следить за собой и хозяйство вести.
Я промолчал в ответ. Она действительно была красива. Про себя отметил, что фигура у нее хорошая. Это было время женщин, когда у них была грудь, а не бюст.
- Она умерла очень быстро. Это последний снимок.
Я отошел от стены и снова сел в кресло.
- Вы, Юрий, какими судьбами оказались в наших краях? Я здесь всех знаю, а вас вижу впервые.
- А я впервые здесь. Захотелось уехать от городской суеты.
- От суеты уехать можно, от себя не уедешь. Верно?
- Верно. Захотелось побыть одному, подумать. Вы как в воду смотрите, определяя причину.
- Что в нее смотреть. В лучшем случае увидишь свое отражение, а так муть. Смотреть надо в душу.
- В ней тоже может быть много мути. А вы можете смотреть в душу?
- Всякое бывает, - ответил он уклончиво.
- Чужая душа потемки, так говорят.
- Это для кого как. Иногда душа человека очень даже не плохо открыта, но для тех, кто умеет видеть.
- Это не всем дано, но и мне приходится по жизни если не заглядывать в души, то принимать решения по ситуации. Попытаться понять, что делать, жить или существовать.
Он улыбнулся в усы: - Существовать глагол активный. Он требует действий. Я бы даже сказал повелительный глагол.
- Это почему?
- Он обязывает нас существовать на этой земле, а не влачить жизнь по воле обстоятельств.
- Но не всегда можно управлять обстоятельствами, тем более предвидеть, - заметил я.
- Обстоятельства зависят от многих людей. Они не сами по себе существуют. Обстоятельства формируют люди. И вот надо уметь влиять на людей, чтобы формировать обстоятельства для себя.
- Даже в ущерб другим?
- Если в ущерб другим, то это не обстоятельства, это жестокость.
- А стихийные бедствия? Это же тоже может быть обстоятельством.
- Верно, может, но это говорит лишь о том, что такой вариант не посчитали нужным рассмотреть. Надо учиться управлять.
- Думаю это дано не многим.
- Не соглашусь. Это дано многим, но эти многие не хотят видеть явного, не хотят потрудиться, заставляя работать ум, здравый смысл.
- А вы обладаете такими способностями?
- В какой-то мере. Тебе уже, наверное, рассказали обо мне. Но это скользкий путь. За все надо платить.
- Да, за все надо платить, - вздохнул я, - порой даже изменить другим, не в плане супружеской измены, - пояснил я на всякий случай.
- Я понял, что ты имеешь в виду. Но главное не изменить себе. Вот за это приходится расплачиваться по счетам.
- У вас богатый жизненный опыт, который вы накопили, вам есть с чем сравнивать.
- Все относительно. У вас есть главное - молодость. Ваши приобретения еще впереди.
- Это вы о чем?
- То, чего тебе так не хватает сегодня, то от чего уехал. Все еще будет.
- Хотелось бы верить.
- А и не надо верить. Ты просто сделай вид, что веришь и будет легче.
- Хорошо, попробую, последовать вашему совету.
- А ты приходи. Я всегда дома. Посидим чаю выпьем.
- Спасибо.
- Кажется, Ксюша идет, - произнес Степан Никодимович, услышав шум на веранде.
На пороге возникла Ксения.
- Доброе утро, - приветствовала она меня, - вот твой хлеб, - и она, показав пакет, прошла на кухню. Затем вернулась и спросила: - Тебе еще что нужно? А то я обещала Юре в центр съездить.
- Езжайте, я сам управлюсь.
- Пошли, - сказала она мне, и я попрощался с хозяином.
Когда мы вышли на улицу, Ксения мне поведала: - Утром дед отправил меня в магазин за хлебом, а когда я сказала, что он еще свежий и на обед хватит, то он сообщил, что вчерашний испортился. Я ему ничего не говорила про то, что придешь. Но меня сначала возмутило его заявление. Вчера купила. Пошла посмотрела, а хлеб действительно пахнет плесенью. За один день испортился. Никогда такого не было. Пришлось идти, а в магазине очередь. Думала, успею до твоего прихода.
- Все нормально, - не счел я нужным делиться своими мыслями, почему вдруг испортился хлеб и что ее отправка в магазин, не показалась мне случайной. Как он сказал - обстоятельства формируют люди.
- А мы с ним поговорили. Интересный у тебя дед. Фотографию твоей бабушки посмотрел.
- Правда красивая была?
- Правда. Твой дед пригласил меня в гости, - счел нужным я ее известить.
Весь разговор мы вели на ходу и уже свернули в переулок, как Ксения резко остановилась и повернулась ко мне:
- Не может быть!
- Почему?
- Он мало общается. Обычно к нему просятся прийти, а чтобы сам пригласил. Чем ты его покорил?
- Не знаю. Явных причин не было.
Она пошла дальше, и я последовал за ней, чтобы не отстать. Она шла, и было видно, что думает о чем-то серьезном…
- Видимо, он что-то знает или чувствует. Если пригласил - приходи. Интересно меня он отправит куда-либо?
- С чего бы? - удивился я.
- Посмотрим. Потом все увидишь. Я сама в раздумьях. Ладно, не будем о том, чего не знаем. У нас поход в центр, вот и пойдем его покорять.