…Воздух вокруг Фёдора словно сгустился, не давая свободно двинуть ни рукой, ни ногой, в глазах быстро мелькали радужные полосы и пятна. Когда он окончательно пришёл в себя, то обнаружил, что сидит на "пятой точке". К тому, же сидит на чём-то очень сыром. Федя вскочил, под ногами противно чавкнуло. Какая-то сырая низина, костра и палатки как не бывало. На секунду в голову пришла мысль, что его шарахнуло молнией, а Витька принял его за мёртвого и уехал. Хотя нет, полная чушь!
Во-первых, друг по-любому погрузил бы его в машину и увёз. Во-вторых, ландшафт вокруг совершенно другой. Там открытое место окружённое берёзами, да клёнами, а здесь небольшая полянка в хвойном лесу. Да и вообще лажа какая-то… Он сделал несколько шагов по сырой земле. Там и трава-то была совсем другая.
Ему вдруг, ни с того, ни с сего, вспомнился фильм про филадельфийский эксперимент. Герой неожиданно оказался в совершенно незнакомом месте. Правда, в отличие от одинокого Феди, их было двое, и другим оказалось не только место, но и время. А что, если и его непонятно куда уволокло?… По спине пробежал холодок - встреча с каким-нибудь тираннозавром никакого энтузиазма не вызывала. Да и родители беспокоиться будут.
Впрочем, хрен с ним, с непонятным попадаловом, разобраться можно будет потом, добравшись хоть до какой-нибудь цивилизации . В голову, как назло, полезли мысли одна страшнее другой. Но, будучи сыном армейского офицера, и, кроме того, без дураков отслужившим службу бойцом, Федя все эти мысли загнал в кубышку, на будущее. "Сначала люди и инфа, а потом самокопания!"
Определёнка, даже надуманная, слегка успокоила, а противная волна паники медленно откатилась.
"Если не знаешь, куда идти, иди на север! - вспомнил он правило для заблудившихся, - понять бы ещё где здесь этот самый север". За частоколом стволов поблескивала поверхность широкой реки. Сквозь ветви деревьев пробивался золотистый свет. Такой оттенок бывает только на рассвете или на закате. Да нет, пожалуй всё-таки утро. Над водой ещё плыли зыбкие, тающие на глазах, языки тумана. Ещё через несколько минут из-за леса, слева, выглянул край солнечного диска, разогнав туманный флёр по густому кустарнику, который сразу заиграл переливами света в каплях росы.
Сразу стало как-то веселее. Всё-таки день в незнакомом месте имеет существенное отличие от ночи. Причём в лучшую сторону. По крайней мере, даёт шанс оценить обстановку и хоть как-то подготовиться к поганым сюрпризам, буде таковые объявятся.
Север оказался за спиной и сделав поворот "кругом", Федя пошёл через лес. Под ногами уже не чавкала вода. Ноги ступали по твёрдой золотистой супеси, усыпанной хвойными иголками, стволы сосен были облиты медовым светом поднимающегося солнца. Хаос в мыслях отступил куда-то, сменившись диким желанием поесть. Несколько раз попадались грибы. Но Федя был жителем насквозь городским и из всех грибов в лицо знал лишь мухомор, причём, только по картинкам. Да и не будешь же эти грибы сырьём жрать. Есть, правда, какие-то сыроежки, но поди узнай какие они из себя?
Федя внимательно осматривался по сторонам, но ничего, выглядящего съедобным, на глаза не попадалось. Когда в кустах мелькнул какой-то зверёк, похожий то ли на зайца, то ли на кролика, он сломя голову кинулся к пушистику. Чугунов так и не смог разглядеть добычу, потому что зайце-кролик шмыгнул в густые кусты. Федя в два прыжка оказался возле них, но тут же с горечью констатировал, что протиснуться сквозь сплетение колючих веток можно, лишь имея размеры хотя бы не больше лисы. Путешественник сплюнул и только тут заметил, что кусты усеяны знакомыми до боли ягодами.
Когда он несколько раз гостил у бабушки в деревне, кусты малины, росшей по краю огорода, были для него и лабиринтом для игр, и кормушкой. Так что, малину Федя знал хорошо и начал с жадностью обрывать ягоды, запихивая их в рот. Сочные и сладкие, они, ко всему прочему, ещё и приятно освежали. Набив лёгкую оскомину, он перестал рвать всё подряд и, вытерев пот со лба, стал выбирать только самые крупные . Однако, потянувшись за очередной малинкой, Фёдор остолбенел…
Поверх кустов на него смотрела жуткая морда, покрытая костяными щитками, как у эфы или гремучки, с сильно выдвинутой вперёд зауженной челюстью. В следующую секунду чудовище, разинув огромную пасть, издало странный клёкот и, треща кустами, прыгнуло к нему. Тут уж не до сравнительной анатомии и ориентировки на местности.
"Всё-таки динозавры…" - не успела закончиться мысль, а Федины ноги уже задали такого стрекача, что ветер, казалось, стал посвистывать в ушах. Топот и злобный клёкот сзади лишний раз убеждали в том, что останавливаться категорически не рекомендуется.
Парень прибавил ещё, однако тварь не отставала и топот за спиной не затихал. От страха казалось, что он чувствует спиной горячее зловонное дыхание непонятной животины. Сердце колотилось где-то в горле, раскалённый воздух жёг горло, а зверюга клекотала прямо в спину. Секунды казались минутами и Федя боялся, что не выдержит этого бешенного аллюра. Беглец что было сил наддал ходу, но вдруг ноги потеряли опору и он ухнул в пустоту. Фёдор больно стукнулся боком, локтем, головой, а потом пострадавшие места просто слились в единое целое. Кубарем летевшее тело катилось куда-то вниз, пока не влетело в густой кустарник. С шумом проломившись сквозь него, он треснулся о большое дерево плечом и головой и , наконец-то, остановился. В глазах пестрeли цветные круги, рот медленно наполнялся солоноватой кровью.
Весь мир перед Федей медленно вращался, болело всё тело, рёв непонятного зверя доносился откуда-то сверху. Он с трудом повернулся. За кустами, которые так лихо форсировал, поднимался почти отвесный обрыв с торчащими из земли валунами. Кряхтя, Фeдор поднялся и на дрожащих ногах сделал несколько шагов. Избитое падением тело протестующе заныло. Теперь был виден не только откос, но и ящер, казавшийся очень маленьким на такой высоте. Свесив уродливую башку, тот громко шипел от бессильной злобы, но не решался повторить головоломный трюк жертвы…
- Что, обосрался, урод?! - от восторга Федя хохотал, забыв о боли, приплясывал на месте, показывая хищнику фиги и "факи". Каждый новый возмущённый вопль твари вызывал взрыв смеха на грани истерики. Ящер сам положил этому конец, когда от его топота сверху начали скатываться камни. Первый валун, тяжело подпрыгивая, рухнул вниз и, с треском вломившись в кусты, прокатился совсем рядом.
Разом отрезвев, Фёдор прекратил истерику и, повернувшись, медленно побрёл. Стресс сменился откатом и временным безразличием.
Наткнувшись на небольшую речку, он, не задумываясь, повернул и пошёл вдоль берега. Постепенно, сквозь красный туман в голове до Феди стало доходить, что он спасён. Так и шёл, механически переставляя ноги, пока не вышел к каменному мосту, древнему на вид. Он поднялся, продираясь сквозь кусты, по крутому откосу и вышел на какую-то дорогу с твёрдым покрытием. Она была выложена желтовато-серой плиткой, похожей на песчаник, и довольно широка, примерно на четыре полосы.
Перейдя мост, он двинулся дальше. Справа виднелось массивное каменное здание, по виду - типичный форт, какие он видел, когда ездил по обмену опытом в Калининград. Вдали, с левой стороны, тёмным исполином возвышался какой-то старинный замок. Со рвом, подъёмным мостом перед высокими и мощными въездными воротами и узкими стрельчатыми бойницами, кажущийся давным-давно заброщенным. Проходя мимо него, Федя почувствовал какой-то иррациональный страх. Хотелось отвернуться и, в то же время, трудно было оторвать взгляд от этих тёмных башен. Федя вздохнул с облегчением, лишь когда чёрный замок остался позади.
Само шоссе почему-то вызывало в нём странное чувство защищённости. Тем более, что такая дорога - верный признак цивилизации, что обнадёживало. И должна же она куда-то вести? Признав собственные выводы вполне логичными, младший научный сотрудник Чугунов бодро зашагал по шоссе, держась строго середины. Если тут и есть какие-нибудь Правила Дорожного Движения, то и хрен с ними. То, что к обочине лучше не приближаться, Фёдор чувствовал, можно сказать, всеми фибрами души. Хотя, рассуждая логически, где гарантия, что и здесь он не нарвётся на такого же озабоченного ящера?
Минут через пятнадцать ходу , наконец-то появилась деревня. Дома имели, как и положено, небольшие лоскуты обработанных огородов с довольно чахлой растительностью. Они выглядели настолько знакомо обыденными и унылыми, что Федя задумался. Если бы не одномоментная смена лиственного леса на хвойный, а пасмурного вечера на яркое солнечное утро - всё было бы в норме. Да и встреча в лесу с непонятной тварью в лесу - что-то про таких любителей малины он раньше не слышал. Домов становилось всё больше. Хотелось есть и пить, но неудобно было попрошайничать.
То есть, если бы местность была знакомой (например то же Бородино), он давно бы постучался. Хотя, в "знакомой местности" можно было тупо сесть на автобус и вернуться в Москву. А здесь Фёдор реально побаивался к кому-нибудь обратиться, чего уж перед самим собой-то кокетничать? По-хорошему, он был даже рад, что на улице никого не видно.
Правда, когда в одном из домов хлопнула дверь, и вышла пожилая женщина с корзиной мокрого белья, Федя расслабился. И даже улыбнулся возникшей аналогии : "девушка с веслом" - "женщина с бельём". Он уже намылился подойти к ней, чтобы поспрашивать, когда сзади послышался мерный перестук копыт. Федя слишком резко повернулся и измученное тело отозвалось болью. Сзади, догоняя его, катилась большая крытая повозка. Лошадь, запряжённая в неё, мирно пофыркивала.