Тилп поспешил навстречу гостям. Следом за хозяином поместья из двустворчатых дубовых дверей особняка высыпало все его семейство и многочисленная прислуга. Все низко склонились перед дочерью своего короля.
После обычной церемонии приветствия принцессу пригласили в дом. Там после торжественного обеда ее проводили на отдых в специально отведенные покои. Отпустив всех своих служанок, Милана осталась в одиночестве.
Распахнув двустворчатые двери с цветными стеклами, принцесса вышла на террасу. Отсюда отлично просматривался парадный въезд в усадьбу и столб с прикованным к нему человеком. Девушка вздохнула. Когда она смотрела на Барса, на душе становилось как-то неспокойно, будто начинали мучить угрызения совести. Несмотря на всю свою зловредность и несносный капризный характер, Милана была отходчива и не умела долго сердиться, тем более на этого юношу. Ведь пришел ей на помощь, не задумываясь и рискуя собственной жизнью. Но вспомнив нахальный взгляд молодого раба, его дерзкие слова и пренебрежительно-шутливый тон, девушка снова рассердилась. Нет, так не разговаривают с благородной особой королевской крови. Как бы ни был отважен и самоотвержен его поступок, раб должен быть наказан за свою дерзость. Вот только как? Хотелось причинить ему не телесную боль, а уязвить в самое сердце.
Услышав шорох за спиной, девушка обернулась. Симпатичная девочка лет тринадцати в запыленном хитоне упала перед ней на колени.
– Прошу простить меня, ваше высочество, – пробормотала девочка.
– Кто ты? – удивилась принцесса.
– Мое имя Литина, – ответила девочка, не смея поднять головы. – Я работаю на полях господина Тилпа.
– Что же ты делаешь в доме? Полевым рабам нельзя здесь находиться.
– Я узнала о вашем приезде и тайком пробралась сюда, чтобы просить милости. Я знаю, если меня заметят здесь, то жестоко накажут. Но я не могла поступить иначе.
– Поднимись, девочка, – приказала принцесса. – Не бойся, тебя не посмеют наказать. О чем ты хочешь просить? Тебя кто-нибудь обидел?
– О нет, ваше высочество, – поспешно сказала Литина, встав с колен. – Я пришла просить не за себя, а за того человека, которого приковали к столбу по вашему приказу.
Милана нахмурилась.
– Этот негодяй публично оскорбил меня и понесет за это наказание. Он не заслуживает жалости и снисхождения.
– О да, ваше высочество, я слышала, что произошло. Я уверена, что он не хотел вас обидеть и сделал это случайно. Он слишком горд, чтобы быть рабом, и с его языка часто слетают дерзости, но совсем не со зла.
– Да, ты права, он слишком горд, – задумчиво кивнула принцесса. – Он недаром носит свое имя. Но почему ты просишь за него? Кто он тебе?
– Он очень хороший человек и этого для меня достаточно. Барс оказался в рабстве из-за меня, его осудили безвинно. Барса здесь погубят. Менгир ненавидит его и мстит. Барс слишком дерзок, это правда, но у него доброе и бесстрашное сердце, он всегда готов прийти на выручку любому, попавшему в беду. Вы такая красивая, вы не можете быть злой и я прошу вас, ваше высочество, спасите Барса. Здесь его погубят.
Литина всхлипнула, по ее щекам покатились слезы. Принцесса слегка растерялась. Она не привыкла выступать в роли утешительницы, обычно это ее утешали, потакая всем капризам.
– Не плачь, девочка, – сказала Милана. – Ступай. И не беспокойся больше за своего друга.
Литина поклонилась и покинула покои принцессы. Некоторое время девушка размышляла, глядя с террасы на Барса, закованного в цепи. Наконец приняв решение, Милана вернулась в комнату, взяла со стола колокольчик и позвонила. На зов явилась одна из служанок.
– Немедленно пригласи ко мне хозяина усадьбы, – распорядилась принцесса.
Служанка поспешила исполнить приказ. Вскоре в покои вошел Тилп, пытаясь согнуть свое тучное тело в почтительном поклоне.
– Меня утомила тряска в колеснице, – объявила ему принцесса. – Дальнейший путь я хотела бы продолжить с большими удобствами. У вас найдется паланкин, уважаемый господин Тилп?
– Я немедленно распоряжусь об этом ваше высочество, – заверил ее толстяк. – В носильщики вам выделят самых крепких и выносливых рабов.
– В число носильщиков я прошу включить вашего раба по прозвищу Барс, – продолжала Милана.
Заметив удивление на лице хозяина поместья, девушка пояснила:
– В пути я сама придумаю подходящее наказание для этого наглеца. Пока же пусть его снимут со столба и хорошенько накормят. Не хочу, чтобы он умер слишком скоро, он должен ответить за оскорбление.
– Все будет исполнено как вы желаете, ваше высочество, – снова заверил принцессу Тилп, сделав очередную попытку поклониться.
На рассвете караван принцессы Миланы покинул усадьбу и продолжил свой путь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПОХИЩЕНИЕ ПРИНЦЕССЫ
День за днем продвигался караван вперед. Походные кибитки с многочисленной челядью и подводы, груженные приданым принцессы, тянулись по степной дороге, окутанные облаками пыли.
Восемь крепких рабов, держа на своих плечах роскошный паланкин, несли принцессу навстречу ее жениху, королю Голубой Долины. Караван знатной невесты сопровождал подданный короля Хармаса граф Готен – надменный дворянин, надушенный и напомаженный словно девица. На своем великолепном буланом жеребце он гарцевал подле паланкина, следуя наказу своего сюзерена не оставлять принцессу без присмотра.
Среди носильщиков шел и Барс. Дальняя дорога была утомительна для всего каравана, но больше всех страдали именно носильщики, поэтому злопамятная принцесса, желая помучить дерзкого раба, и включила юношу в их число.
От рассвета до заката стояла невыносимая жара, солнце нещадно выжигало равнину. За все дни пути на иссушенную зноем землю не пролилось ни капли влаги, редкие облачка, проплывавшие в небе, ветер уносил прочь. Люди бывалые утверждали, что все облака, рождающиеся над равниной, ветры гнали к Высоким горам, где собирали в единую сплошную массу, пеленой укрывавшую вершины пиков. Там, по слухам, располагалась легендарная Поднебесная страна.
Жители равнины издревле орошали свои пахотные земли, прорывая сеть каналов на полях, ибо надежды на милость небес не было никакой. Здесь же, на пустынных землях у самых границ королевства, все иссушал зной. Колеса кибиток и копыта коней взметали в воздух клубы пыли, которая сплошным облаком висела над дорогой, забивая людям глотки и глаза. Всадники закрывали лица платками, прислуга пряталась под пологами кибиток, принцесса же укрылась за легкими полупрозрачными занавесками своего паланкина. Лишь носильщики не имели возможности защититься от всепроникающей пыли.
Граф Готен изо всех сил старался сохранить гордый и независимо-надменный вид, как и подобает благородному дворянину, однако и он уже почти ничем не отличался от прочих всадников. Его роскошный камзол и накрахмаленные кружева сорочки посерели от пыли, капли пота прочертили дорожки на лице сквозь пудру и степную пыль. Прижимая надушенный платок к носу, он с удивлением поглядывал на Надима – грозный воин, закованный в стальную броню доспехов, крепко сидел в седле и по его виду совершенно не было заметно, что начальник стражи страдает от жары или пыли.
Заскучав, Милана откинула занавеску паланкина и выглянула наружу.
– Ты уже не улыбаешься, раб, – с издевкой заметила она, взглянув на Барса.
– Совсем необязательно постоянно улыбаться, чтобы чувствовать себя счастливым, – ответил юноша.
– Не думаю, что ты счастлив сейчас, – усомнилась принцесса.
– Почему же? Я несу на руках прекраснейшую девушку на свете, в которую влюблен и которая очень скоро полюбит меня. Разве этого недостаточно, чтобы чувствовать себя счастливым?
За время пути Милана успела наслушаться немало подобных речей от Барса и уже несколько привыкла к его дерзостям. Тем не менее, она нахмурилась и недовольно произнесла:
– Твое нахальство и твоя самоуверенность граничат с безумством. Когда ты перестанешь нести свой бред?
– Никогда, – ответил Барс. – И потом, в моих словах нет ничего безумного. Что невероятного в том, что такая девушка как ты полюбит такого парня как я?
– А то, что ты всего лишь жалкий раб, а я принцесса. И скоро я стану королевой Голубой Долины.
– Но пока ты ею не стала. Путь наш далек и многое еще может случиться.
– Что бы ни случилось, тебе не на что надеяться, раб. Лишь в одном случае я еще могла бы снизойти до тебя, если бы ты вдруг стал правителем Поднебесной страны. Но скорее небо упадет на землю, чем ты сменишь свои драные штаны на благородные одежды царя.
– Как знать, – многозначительно ответил Барс, усмехнувшись. – В жизни всякое случается.
– Только не такое. Знай свое место, раб, и не заглядывайся на трон государей.
– Я бы и рад знать свое место, да никто не может мне его указать, – насмешливо сказал Барс. – Где я только не был за последнее время: и в тюрьме, и на конюшнях, и в кузне, и на полях. И нигде не пригодился.
– Это потому, что ты никчемный человек, – попыталась уязвить его Милана.
– Однако теперь я здесь, у твоих ног и ты не собираешься меня отпускать, – усмехнулся Барс. – Значит, несмотря на всю свою никчемность, тебе-то я очень нужен.
– Не забывайся, раб! – рассердилась Милана. – Ты до сих пор не расстался с головой только потому, что об этом меня попросила одна маленькая девочка.
– Литина?! – удивленно воскликнул Барс.
– Да, кажется, так ее зовут. Только благодаря ей ты еще не сдох в придорожной канаве. Так что прикуси свой поганый язык и забудь свои безумные мечты.
С этими словами принцесса задернула занавеску, демонстрируя свое нежелание больше видеть ухмыляющуюся физиономию нахального раба. Барс рассмеялся.