- Это лишь догадка, но совершенно очевидно, что данное устройство нельзя назвать примитивным.
- Конечно! - согласился Маршалл. - О какой примитивности можно говорить после того, как увидишь эти украшения?
Неожиданно Эпсли вырвало. У остальных появилось сильное желание последовать его примеру. Вы когда-нибудь разглядывали "оптические иллюзии", которые иногда печатают в газетах? Вы смотрите на них, не замечая ничего особенного, а мгновение спустя у вас перед глазами все начинает расплываться, и вы не можете понять, на что надо смотреть. Узоры, нанесенные на блестящую поверхность металла, были чем-то похожи на такие иллюзии. Вот только у вас не начинали болеть глаза - воздействие шло на другом уровне. Линии и фигуры оставались вполне четкими. Но когда вы пытались найти в них какой-то смысл, у вас начинали зарождаться эмоциональные впечатления, вызывающие стыд - и тошноту. Это было ужасно.
- Не думаю, что их сделали люди, - рассудительно заметил Маршалл. - В конце концов, человеческой расе всегда была свойственна благопристойность, как бы часто это ни ставилось под сомнение. Ну а в тех случаях, когда человек ведет себя отвратительно, то поступает так исключительно из вредности.
- Да, это не примитивная культура, - зачем-то повторил Берроуз. - Мы столкнулись с развитой цивилизацией. Картины первобытных людей просты и наглядны. Художники никогда не пытались усилить воздействие одного цвета, используя другой. Музыка первобытных культур тоже отличается простотой. Только цивилизованный человек начинает смешивать цвета и звуки для усиления впечатлений.
А это… вызывает бурю эмоций, как и всякое искусство. Однако в данном случае для достижения максимального эффекта смешаны самые яростные и неприятные чувства. Это искусство высокой ступени развития, но оно не по вкусу людям. Существа, которым нравится такое, едва ли окажутся приятной компанией.
- Так или иначе, они мертвы, - мрачно сказал Маршалл. - Но даже один их нож принес пользу нашей цивилизации. Вполне возможно, мы разыщем и другие предметы, которые помогут нам продвинуться вперед.
- Мне все еще кажется, что лучше побыстрее убраться отсюда, - хрипло проговорил Эпсли. - Я ничего не могу объяснить, но меня преследует непонятная тревога.
Маршалл задумался. Не следует относиться равнодушно к словам ученого, который многие годы провел за исследованием вещей, принадлежавших мертвым людям. Несомненно, Эпсли обладает интуицией. Археологи - упрямые и практичные люди, но всякому скептицизму должен существовать предел. Глядя в лицо Эпсли - и хорошо зная этого человека, - Маршалл не мог просто отбросить его опасения. Это был факт. А факты необходимо тщательно взвешивать.
- Сейчас мы ляжем спать, - наконец принял решение Маршалл. - На всякий случай я поставлю пару часовых, а утром вернемся к работе. Трудно понять, как такая продвинутая цивилизация могла бесследно исчезнуть!
Ночью они неожиданно проснулись. Воздух странным образом пульсировал. Это нельзя было назвать конкретным звуком, и на вибрацию земли тоже было не похоже. Нет, пульсации возникали на таких низких частотах, что человеческое ухо не могло их уловить. Эпсли встал и вышел из палатки. У костра двое пеонов играли в таинственную игру, которая на первый взгляд напоминала кости, но по сути имела с ними немного общего. Так развлекались часовые, которые должны были - во всяком случае, пеоны думали именно так - следить за тем, чтобы хищники не напали на мулов и не утащили съестные припасы.
- Un temblor, senor, - спокойно сказал один из них. - Рего un poquito.
"Землетрясение, но совсем слабое". Эпсли знал, что это не так, но не стал возражать. Постепенно пульсации прекратились, и он вернулся в палатку. Его товарищи не спали, прислушиваясь к негромкой беседе пеонов, продолжавших игру. С белыми они говорили на вполне приличном испанском, но между собой общались на смеси испанского и отдельных выражений из языка древних майя. Беседа пеонов показалась американцам вполне дружелюбной. Один из них все время шутил и сам же смеялся. Восхищался собственным остроумием, бедняга! Маршалл даже немного позавидовал миру, царившему в душах индейцев. Слова Эпсли не шли у него из головы. Он почти разделял опасения коллеги. Эти произведения искусства… Но ведь цивилизация мертва в течение двадцати тысяч лет! Ну как она может быть опасной? И все же… тревога не покидала Маршалла.
Пока трое американцев завтракали, пульсации возобновились. Эпсли заметил это первым. Он не мог их слышать, но у него в груди возникло странное ощущение. Оно становилось все более громким - нет, это неподходящее слово. Пульсации набирали силу, пока не достигли своего пика. После чего мгновенно прекратились. Больше ничего не произошло.
- Это что-то новенькое! - заметил Маршалл. - Интересно, в чем дело?
Берроуз и Эпсли ничего не ответили. Маршалл сосредоточился.
- Послушайте! - неожиданно сказал он. - Учитывая все, в том числе и твою интуицию, Эпсли, я пришел к грустному заключению. Мы археологи, и этим все сказано. Мы обладаем поверхностным знанием вещей, как-то связанных с археологией, но не более того. Если та штука, которую мы нашли вчера вечером, является чем-то вроде автомобиля, то для его исследования требуется специалист. Мы умеем обращаться с истлевшими тканями, покрывая их парафином, я даже немного занимался электролитическим восстановлением проржавевших предметов. Но я не имею понятия, как сохранить или заново построить сложное устройство, которое находилось под землей в течение двадцати тысяч лет. Человечество не знает подобных прецедентов! Поэтому, полагаю, нам следует вернуться и пригласить сюда ученых.
Эпсли глубоко вздохнул. Берроуз запротестовал:
- Не кажется ли тебе, что ты принимаешь решение слишком быстро - на основании знакомства лишь с одной находкой!
- Однако эта конструкция производит сильное впечатление, - сухо ответил Маршалл. - Я принес всего лишь нож, и моя находка положила начало производству совершенно нового сплава - во всяком случае, так мне сказали знающие люди. А здесь перед нами автомобиль или нечто похожее; какое воздействие он может оказать на нашу цивилизацию? Я подозреваю, что здесь необходимы усилия целой группы физиков с познаниями в археологии и умением жить в джунглях.
- По меньшей мере, - негромко подтвердил Эпсли. - Но мы не можем забрать эту штуку с собой, а без доказательств нам поверят не больше, чем тебе, несмотря на любые фотографии.
- Тут ты прав, - согласился Маршалл. - Поэтому каждый из нас возьмет металлоискатель, и мы разойдемся в разные стороны, чтобы сделать карту возможных находок. А если нам удастся обнаружить место, где показания металлоискателя будут особенно многообещающими, проведем полномасштабные раскопки. Или будем искать в разных местах, пока не отыщем что-нибудь убедительное. Иными словами, сократим фронт работ. Следует признать, мы лишь проводим разведку. Нам нужны доказательства, что здесь необходимо провести серьезные исследования с привлечением большого количества ученых. Согласны?
Лицо Эпсли оставалось напряженным.
- Все, что ты предлагаешь, звучит разумно, - был вынужден признать он. - Но честно тебе скажу: мне бы хотелось немедленно покинуть это место.
Маршалл рассмеялся, но его смех получился не слишком искренним. Эпсли никогда не был подвержен приступам меланхолии. Он всегда оставался спокойным, рассудительным и умелым специалистом. Маршалл прекрасно знал, что у некоторых людей бывают настоящие прозрения. Нельзя долго быть археологом и не слышать об удачных открытиях, которые сделаны только благодаря интуиции. К тому же узоры на устройстве, которое они вытащили из земли, производили гнетущее впечатление. Долго смотреть на них было невыносимо.
И вновь все члены экспедиции работали, как часы. Часть пеонов принялась расчищать место для лагеря, а три других отряда вышли на поиски во главе с Эпсли, Берроузом и Маршаллом. У каждого из них был металлоискатель, с помощью которого можно обнаружить десятицентовик на глубине десять футов. Они разошлись веером, впереди шагали пеоны с мачете. Но уже через час они вновь собрались вместе. Все трое были возбуждены.
- У меня получилась почти непрерывная линия, - нарочито спокойно сказал Эпсли. - Здесь под землей столько же металла, сколько будет в Нью-Йорке после того, как на его месте вырастут джунгли.
- Я полагаю, что мой металлоискатель испорчен, - раздраженно заявил Берроуз. - У первобытных народов просто не может быть столько металлических вещей! Их здесь слишком много!
В глазах Маршалла горел странный огонь.
- Раньше техническое развитие нации измерялось количеством серной кислоты, используемой в промышленности, - неожиданно начал он. - В наши дни считается, что применение легких металлов - более точная характеристика. Но единственным металлом, который сохранится в земле через восемь тысяч лет - не говоря уже о двадцати тысячах, по оценке Эпсли, - будет нержавеющая сталь. Обитатели этого города знали, как она выплавляется. Если брать во внимание такой тест, то культура местных жителей была ничуть не ниже современной. Так что же ее уничтожило? И как это могло произойти?
Берроуз был сбит с толку, а потому полон негодования. Эпсли очень сильно побледнел.
- Это была не человеческая цивилизация, - решительно проговорил он. - Я уверен. Маршалл, мне страшно!
- Мы можем еще раз изменить планы, - задумчиво проговорил Маршалл. - Быстро возьмем то, что сможем найти - на поиски не уйдет много времени, - и покинем долину. Мы не в силах провести необходимые исследования самостоятельно - тут нет никаких сомнений. Нужно лишь собрать свидетельства, которые убедят серьезных людей в том, что требуется большая экспедиция.
- Я не настолько напуган, - заверил его Эпсли. - Но чем раньше мы отсюда сбежим, тем лучше.