– Завтра утром мы будем уже в Ницце, – сказала дама своим неизменным благожелательным тоном. – Этот город очарователен в любое время года, и даже в сентябре там есть на что посмотреть. – Она ободряюще улыбнулась Мэй. – Думаю, вам не придется скучать в обществе вашего жениха.
Мэй, которая только что открыла свой чемоданчик с монограммой, застыла на месте.
– Я не помолвлена, миледи, – призналась она, порозовев от волнения. Прядь кудрявых волос выбилась из прически, и Мэй поспешно завела ее за ухо левой рукой. Правой она по-прежнему придерживала крышку чемоданчика.
– А, значит, я не так вас поняла, – улыбнулась дама. – Я подумала, что вы едете в Ниццу к нему . Но ведь у вас есть жених?
Непокорная прядь волос снова выбилась из прически и теперь норовила угодить прямо в глаз. Мэй сделала движение правой рукой, чтобы раз и навсегда указать гадкой пряди на место, но упустила из виду, что держит на коленях чемоданчик, который своим капризным характером вполне мог поспорить с каким-нибудь наследным принцем. Крышка откинулась, перевесила и увлекла злополучный чемоданчик за собой, заставив его перекувырнуться. Содержимое беспорядочным потоком хлынуло на пол, и сквозь стук колес до Мэй донесся печальный звон стекла. Это разбился флакончик духов, которые она везла в подарок.
– О боже! – вырвалось у Мэй.
Красная как мак, она стала собирать с пола вещи. Больше всего ей хотелось провалиться под землю, но в следующее мгновение захотелось отправиться куда-нибудь еще глубже, потому что дама в сиреневом наклонилась, помогая ей собирать заколки, изрядно потрепанные книжки, небольшую тетрадь в сафьяновом переплете и даже ту самую расческу с треснутой ручкой.
– Вы слишком добры, миледи… – пролепетала Мэй. – Право же, не стоит, я сама.
– Ну что за глупости, – сказала дама. – Жаль только, что духи разбились.
Она осторожно, чтобы не порезаться, подняла с пола самый крупный осколок флакона и посмотрела на этикетку.
– «Убиган», конечно. Не переживайте, вы купите в Ницце точно такие же.
– Да, но… но… – Мэй искала слова, чтобы выразить обуревавшие ее чувства, и не находила.
– Это был подарок? – догадалась дама.
Мэй кивнула.
– Моей бабушке, – сказала она. Ей ужасно хотелось заплакать, но фамильная гордость Уинтерберри пересилила. Мэй сидела, распрямившись как струна, и только ресницы предательски дрожали.
– Ваша бабушка живет в Ницце? – рассеянно спросила дама. – Нет, я не думаю, что брать осколки голыми руками – хорошая идея. Подождите, я вызову кондуктора, пусть он тут все соберет.
Кондуктор явился, выслушал рассказ феи в сиреневом о гибели флакона – все понимающий, чудесный кондуктор, – и через какие-то несколько минут в купе было чисто. Только настойчивый запах цветов, витавший в воздухе, напоминал о недавнем крушении хрупкой склянки.
– Не хотелось бы разочаровывать вашу бабушку, – заметила дама в сиреневом, залезая в сумочку, которая лежала рядом на диване. – Возьмите, мисс Мэй.
Это были другие духи, в другой коробке, и флакон запечатан золотой нитью. Ни одна бабушка на свете не отказалась бы от такого подарка, но Мэй пребывала в смятении.
– Нет, я не могу! – воскликнула она. – Я такая неловкая, а вы…
– Почему не можете? – спросила дама.
– Я вас совсем не знаю, – теряя голову, пролепетала Мэй.
– А разве я не представилась? – вскинула тонкие брови незнакомка. – Я Амалия, баронесса Корф. Так что теперь вы меня знаете, не правда ли?
И она мягким, каким-то кошачьим движением вложила в руку Мэй коробку с духами.
Фея на глазах превращалась в ангела с крыльями. И тут Мэй поняла, где именно ей раньше встречалась эта великодушная дама. Мэй действительно не раз видела свою попутчицу на фотографиях в журналах. Кажется, та была русской, но регулярно приезжала в Англию. Мэй даже вспомнила, что баронесса Корф была благотворительницей и несколько месяцев назад открывала благотворительный базар вместе с герцогом Олдкаслом, известным английским аристократом.
– О! – пролепетала Мэй, глядя на Амалию во все глаза. – Простите, миледи, я вас не узнала! Я же читала о том вечере, где вы и герцог…
Амалия повернула голову, и в ее карих глазах мелькнули загадочные золотые искры.
– Да, мы с его светлостью давние друзья, – спокойно подтвердила она.
Тон госпожи баронессы, по правде говоря, был дьявольски двусмысленным, но бесхитростная Мэй не уловила ничего такого. Напротив, она искренне порадовалась за герцога Олдкасла, что у него такие чудесные друзья.
– Но я не могу принять этот дар, госпожа баронесса! – встрепенулась Мэй. – Вы очень, очень добры, но я…
– Вы хотите огорчить свою бабушку, приехав к ней с пустыми руками? – спокойно осведомилась Амалия.
Мэй замялась. По правде говоря, меньше всего на свете она хотела огорчать бабушку. Но щепетильность не позволяла просто взять и принять столь дорогой подарок, как духи, от столь любезной леди, как Амалия. Потому что это значило бы злоупотребить чужой добротой.
– Давайте сделаем так, – предложила Амалия, которая по лицу Мэй легко прочитала ее мысли. – Вы подарите бабушке эти духи, чтобы порадовать старую даму, а потом, если вам так не хочется оставаться в долгу, купите мне взамен другие. Договорились?
И она мягко, но решительно пресекла бессвязный поток благодарности. Если дать застенчивому человеку волю, он будет говорить до утра.
– Должна сказать, – добавила баронесса Корф, – у разлившихся духов довольно сильный запах. Если мы не проветрим купе, неизвестно, удастся ли ночью уснуть. Вы давно обедали? Если нет, можем приоткрыть окно и на некоторое время переместиться в вагон-ресторан.