— Мама, может, хватит лирических отступлений? — рявкнул Карэн. — История нашей семьи не имеет никакого отношения к цыганке, которую привел в дом мой сын…
— Пусть поживут, сынок, — мягко перебила его бабушка. — Читать, писать научим, оденем, причешем, а там посмотрим… Вдруг эта девушка создана для него богом? Вдруг она его судьба?
— Кара она его, а не судьба! Ну ладно, пусть живут! Только если завшивеешь, не жалуйся — сама ввела в дом эту бродяжку! — Отец резко встал из-за стола и обратился к сестре по-русски: — Дай девушке полотенце, мочалку, зубную щетку и что там еще нужно… А ты, — он ткнул пальцем в грудь сыну, — покажи ей вашу комнату. Обед в два, просьба не опаздывать! И еще… — он вытащил из нагрудного кармана рубашки кошелек, достал несколько купюр, сунул их Марианне: — Купи девушке какой-нибудь одежды на твой вкус. И запиши ее к парикмахеру…
Пока он раздавал распоряжения, бабушка склонилась к Каре и тихо-тихо спросила:
— Те десять тысяч, которые я вчера дала Андрюшке, куда пошли?
— Он отдал их моей матери.
— Калым, значит, заплатил… Ну в точности как его дед! — Она тяжело поднялась с кресла, опершись на свою клюшечку, поковыляла к двери. — Пошли, молодежь, я вас провожу… А ты, Карэнчик, — бросила она на греческом, — помяни мое слово — через месяц-другой они поженятся…
— Типун тебе на язык, мама!
— Вот увидишь!
Бэла Ашотовна, как всегда, оказалась права — спустя шесть недель (ровно столько делали паспорт Каре) молодые люди поженились.
Глава 3 Лето. Адлер 200… год. Каролина
Каролина проснулась от крика. Это орал Гриня из Ростова, ее жилец с первого этажа. Орал он каждое утро то на жену, то на детей, то на соседей и вечно требовал от своей бессловесной супруги горячего обеда. Даже на завтрак. Из-за чего бедняжка, вместо того чтобы загорать на пляже, все дни простаивала у плиты, выбираясь на море только под вечер.
Гриню Каролина терпеть не могла, его супруга ее раздражала (она не понимала, как можно позволять так с собой обращаться), дети приводили в ужас своей наглостью, поэтому она считала дни до их отъезда. К счастью, оставалось всего три, а там в просторную четырехместку въедет кто-то другой. Пока же приходилось терпеть ор постоянно голодного Грини, вечное присутствие на своей кухне его жены, а также вороватость детей, которые тащили все, что плохо лежит, начиная от чужих газет и заканчивая курагой в хозяйской кладовке. Конечно, не факт, что другие жильцы будут лучше, но Каролина очень на это надеялась.
— На обед хочу борща и плова, — донесся до нее грубый голос Грини. — И ватрушки испеки. С творогом. А то я уже задолбался детям на пирожные отстегивать!
Услышав это, Каролина вскочила с кровати, подбежала к окну, высунулась в него по пояс и сердито крикнула:
— Никаких ватрушек! Вы и так у меня весь газ израсходовали! Он у нас, между прочим, привозной!
— А мне по фигу! Я за хату тебе большие деньги плачу!
— А за газ не платишь, так что, если хочешь ватрушек, гони еще пятьсот рублей!
— Скока?
— Стока! — рыкнула она. — Я каждый баллон за штуку беру, а вы уже половину его израсходовали!
Проорав это, Каролина захлопнула ставни и размашистой походкой направилась в коридор, где располагался общий туалет. Несмотря на то что она старалась не сдавать второй этаж, чтобы оставить свое пространство неприкосновенным, иногда приходилось поступаться принципами и пускать жильцов в смежную со своей комнату.
А все из-за денег! На работе получала она до смешного мало, даром что трудилась диджеем на Сочинском радио — вела вечерние выпуски с пятницы по воскресенье. Еще Каролина иногда принимала участие в показах моды, изредка «калымила» на своей сильно подержанной «копейке», но на достойную жизнь все равно не хватало. И беда была в том, что содержать приходилось не только себя, но и старый дом, доставшийся от мамы. А в нем то крыша текла, то водопровод, то стены прогнивали, то пол. Соседи давно старые халупы сломали, возведя на их месте современные коттеджи, а она все латала свою развалюху. А все потому, что жила одна и помощи ждать было неоткуда: отец ушел от них давным-давно, мама умерла восемь лет назад, а старшая сестра уехала за границу в поисках лучшей доли. Она и Каролину с собой звала, да младшенькая не поехала. Не поехала по двум причинам: во-первых, покидать родной Адлер не хотелось, во-вторых, не разделяла уверенности сестры в том, что за бугром будет лучше, чем дома. «Где родился, там и пригодился», — именно так она считала…
Каролина быстренько умылась, взъерошила свои короткие темные волосы и вернулась в комнату, чтобы одеться. Голубые джинсы и белая маечка, которые она приготовила с вечера, аккуратно лежали поперек стула. Она взяла вещи, натянула на себя, шагнула к зеркалу. Джинсы сидели идеально на ее стройной фигуре, а вот майка не очень — бюст у Каролины был стыдного для взрослой женщины нулевого размера, поэтому в том месте, где у других имелась ложбинка, у нее не было и намека на какую-либо пышность. К счастью, особых комплексов Каролина из-за этого не испытывала, но все же не отказалась бы хотя бы от первого размера, не говоря уже о втором…
В кого она, интересно, уродилась такой костлявой? Мама ее была очень упитанной женщиной, сестра тоже не худышка, а вот Каролина при росте сто семьдесят пять весила пятьдесят пять килограммов. «Идеальная вешалка», — так про нее говорил постановщик показов Сочинского театра моды и приглашал на все дефиле. Каролина приглашения принимала, но о карьере манекенщицы не мечтала даже в ранней юности, знала, что большого успеха не добьется, а быть безликой вешалкой не хотелось. Вот если бы господь дал ей такое лицо, как сестре, тогда да…