– Четыре вопроса. Акцентов приоритета не уловила – все равноправно и одинаково сумбурно. В какой последовательности отвечать?
– Ну ты уж совсем-то из меня дуру-то не делай! Думаешь, если мать без высшего образования, так над ней и глумиться можно?!
– Мам, ну что за глупости? При чем тут образование?
– Куда ты собралась?!
– Лучшие по успеваемости студенты нашего курса собираются в «Поземке». С руководителем и всем деканатом в полном составе.
– Что-то я не поняла… Откуда у тебя такая любовь к сокурсникам? То они для тебя – «биомасса», то ты ради них готова вдрызг разругаться с родителями?
– Поясняю. «Биомасса» здесь ни при чем, если ты прослушала, уточняю: там будет наша профессура. И я буду делать научный доклад, как раз по этой теме, которую набалтываю на диктофон. Теперь понятно?
– Ну… Час от часу не легче… А чего это – Восьмого марта?
– А чем этот день лучше других?
– Так праздник же!
– Это у вас праздник. Такой ваш тупой совковый праздник, который придумали ваши тупые коммунисты для забитых, затурканных судьбой женщин. Триста шестьдесят четыре дня в году ты – скотина и быдло, а сегодня, так и быть, на тебе, почувствуй себя человеком.
– Ну что ты опять несешь!
– Правда всегда нелицеприятна, мама, это закон жизни! Посмотри на Европу, для нормальных людей 8 Марта – обычный день, ничем таким особым не примечательный.
– Ну вот… Гхм-кхм… Даже и не знаю…
– Моя порода, – одобрительно крякнул папа. – Врет и не краснеет. Да еще как вдохновенно врет!
– Что значит «врет»? – тревожно вскинулась мама.
– Врет, врет! Глумится над нами. У нее сегодня вечернее рандеву с «Народным ополчением».
– Это кто?!
– Это – «что», Машенька, а не «кто».
– И что это?
– Шайка юных бездельников, мнящих себя спасителями мира.
– Антиглобалисты, что ли? Буйные, нет?
– Да ну что ты, Машенька, какие антиглобалисты… Ничего такого, о чем можно было бы беспокоиться. Я же сказал – бездельники. Пустое место…
– Сами вы пустое место! Что вы можете понимать в таких вещах?!
Оксана обиженно хлопнула ресницами и испепелила папу взглядом.
– Родители-то у них хоть приличные, нет? – озабоченно уточнила мама.
– Увы, ничем утешить не могу. Самый крутой папа там – завуч в общеобразовательной школе.
– Боже мой! Да как же… Кто допустил… Как с такими отбросами… Ты на какой свалке их откопала?!
– Сами вы свалка!
– Не выражайся!!!
– А по Интернету, по нему, родимому. До этого все – в чате да на форуме, потом – по телефону. А сегодня, стало быть, у них первая встреча. Знаешь песню: «Первая встреча – последняя встреча…»
– Тупая песня!
– «Утро туманное», старинный русский романс. Не оскорбляй классику…
– Я тебя туда не пускаю! – решительно подбоченилась мама. – Не для того я загибалась-горбатилась, дочь растила, чтобы она со всяким сбродом…
– А я тебя и не спрашиваю! Я совершеннолетняя! Дождетесь – соберу сейчас вещи и уйду от вас!!!
– Совсем сдурела?! Чего это на тебя нашло?!
– Спокойно, Маня, спокойно… На полтона ниже, пожалуйста… «Если у вас проблемы с родителями-ретроградами, мы дадим вам приют, обогреем и накормим…» Ага?
Оксана опять испепелила папу взглядом и растерянно прикусила губу. Черт, а не папа! Есть ли в мире информация, которой он не владеет?! Везет же некоторым: папы у них простые олигархи или тупоголовые губернаторы, которые и со своими делами разгрестись не успевают, не то что отслеживать какие-то левые телодвижения отпрысков…
– Папа – гад. – Папа ловко утянул из-под носа расстроенного чада диктофон и нажал запись. – Испортил, гад, всю малину. А так было бы все славно… Вопрос: на что вообще рассчитывала?
– В смысле?
– Все табельные маршруты утверждены на неделю вперед, по любому изменению – немедленный доклад. Никого из этой шатии в те места, где ты бываешь, даже на пушечный выстрел не подпустят. Ну, допустим, в ту же «Поземку». Никак, начальника охраны охмурять собралась?
– Да больно надо! – Оксана забрала диктофон, отложила в сторону, подальше от папы, и, непримиримо выровняв спину, скрестила руки на груди. – И вообще, можешь не волноваться: никакой малины ты не испортил.
– То есть?
– Куда хочу, туда и пойду. И без всякой охраны. Они ведь мне руки вязать не будут?
– Не будут, радость моя. И ноги – тоже. Они к тебе пальцем не смеют прикоснуться, и ты прекрасно это знаешь.
– Господи, Оксанка, да что с тобой сегодня…
– Хватит, мама! Попили моей кровушки, и будет. Иду куда хочу – и все тут! Что вы мне сделаете – из дому выгоните? Да на здоровье! Уйду с большим удовольствием!
– А куда уйдешь, если не секрет? – деловито уточнил папа.
– Не ваше дело! Куда хочу, туда и уйду.
– Очень приятно, – папа поманил пальчиком притаившуюся в углу горничную Дусю. – Притащи из кабинета мобильник.
– Который?
– В коричневом чехле из крокодиловой кожи.
– Сию секунду…
– Значит, так, – папа, непримиримо выровняв спину (это, вообще, его манера – а дочка просто невольно подражает) и скрестив руки на груди, глянул исподлобья. – Идти тебе некуда. Все, с кем ты общаешься, в курсе, что почем и каким концом потом им достанется. Остается один вариант: вот это идиотское «Народное ополчение».
– Оно не идиотское…
– А я сказал – идиотское! Дебильное – тупоголовое – дегенеративное!! Пока ты с ними общалась по сети и телефону, я терпел. Можешь продолжать и далее в таком же духе, это не возбраняется.
– Вот спасибо!
– Пожалуйста. Но я не допущу, чтобы ты общалась с ними непосредственно, «вживую».