Разумный грызун вел себя на борту так, словно прожил на "Чайке" всю жизнь. Без малейшего стеснения заходил в любое помещение, обнюхивал и даже надкусывал все, что привлекало его внимание. То, что нравилось, норовил тут же прикарманить - выяснилось, что у хумахов очень вместительные защечные карманы.
Конечно, Лайана Кграшана за это не хвалили. Наоборот, постоянно шпыняли и скандалили. Ему то и дело попадало от Колобкова, от Зинаиды Михайловны, от Чертанова, от Фабьева, от Угрюмченко, от Светы и даже от Вадика с Гешкой. Хумах, похожий на пушистого Будду, каждый раз вежливо извинялся, возвращал похищенное и обещал, что больше так делать не будет.
Однако выполнять обещания даже не пытался.
- Так-так-так!.. - оживился Колобков. Кислая мина мгновенно превратилась в хищный оскал. - Это кто у нас тут такой, а?..
- Это я, капитан, - невозмутимо ответил Лайан. - Здравствуй.
- Здравствуй-здравствуй, хрен мордастый, - ласково ответил Колобков. - Я про тебя и забыл совсем. Хуймяк-заяц.
- Я не заяц, капитан. И не хомяк. Я хумах.
- Ты мне это уже раз десять говорил, - улыбнулся еще шире Колобков. - Глянь-ка - мы в порту стоим.
- Я вижу, капитан.
- Видишь? Тогда почему ты еще здесь, рожа мохнатая?
- Потому мне нужно плыть в Малый Кхагхост, капитан. И я собираюсь плыть туда на твоей самодвижущейся лодке.
- Нет, не собираешься. Ты, грызун чертов, сходишь здесь. Я обещал, что высажу тебя в первом порту? Обещал. Мужик сказал - мужик сделал. Пшел вон отседова.
- Почему я должен сойти? - вежливо поинтересовался Лайан.
- Потому что хуймяков мне на борту и так много. Безбилетники - за борт. И скажи еще спасибо, что я тебя до порта довез, а не выкинул по дороге. Это потому что я добрый. Иногда даже слишком. Давай-давай, шуруй отсюда!
- Капитан, ты хочешь сказать, что я для тебя бесполезный груз?
- Ну что ты, совсем нет. Ты вовсе не бесполезный груз.
- Спасибо, капитан.
- Ты гораздо хуже. Ты вредный груз. Кто у моей Зиночки косметичку спер? А кто у Петровича гаечный ключ стырил? А кто у Сереги мыша компьютерного прикарманил? Вот ты мне русскими словами скажи - на кой тебе все это барахло?
Лайан Кграшан неопределенно дернул усами. Он и сам толком не знал, зачем прячет за щеки совершенно ненужные ему предметы. Наверное, инстинкт, доставшийся от первобытных предков.
- Вот, кстати, пока не забыл, - вспомнил Колобков. - Пока ты еще не свалил, выворачивай карманы. Защечные. А то кто тебя знает - вдруг ты у меня паспорт стырил или еще чего. Ищи тебя потом…
В больших глазах хумаха ничего не отразилось. Он подвигал толстыми щеками и совершенно невозмутимо выплюнул на палубу несколько мелких предметов. Салфетку, носовой платок, авторучку, записную книжку, пачку зубочисток, колоду карт и крупную жемчужину. Удивительно, как все это поместилось у него во рту.
- Больше ничего? - поинтересовался Колобков, рассматривая челюсти Лайана с въедливостью дантиста. - Точно больше ничего не прячешь? Смотри у меня, хуймяк, я и влындить могу!
Больше ничего за щеками хумаха не оказалось. Колобков сердито что-то пробурчал и поднял откатившуюся к ноге жемчужину. Нагибаться на одной ноге с непривычки оказалось ужасно трудно.
- Здоровенная ведь какая… - обтер перламутровый шарик рукавом Колобков. - Такая небось баксов на тыщу потянет… А ты, хуймяк бессовестный, ее взял и спер! Уголовное преступление, между прочим!
- Капитан, тебе что, так нравятся эти блестящие выделения моллюсков? - внимательно посмотрел на собеседника Лайан.
- А кому же они не нравятся? Скажешь, тебе они не нужны?
- Не нужны. Они несъедобны и непригодны ни для какой иной цели. Свод Тарэшатт учит нас, что нет проку в том, в чем нет проку.
- Тогда зачем ты ее спер?
- Затем же, зачем и все остальное. По привычке. Извини, капитан, я больше не буду.
- Конечно, не будешь. Потому что я тебя сейчас высажу. Вон, гляди, уже якорь подымаем! Шысь на берег, живо! А то Валерке скомандую силком тебя выкинуть!
- Подожди еще чуть-чуть, капитан. Раз тебе так нравятся эти блестящие выделения моллюсков, я бы хотел рассказать тебе кое-что интересное.
- Э?..
- Там, где я родился, на острове Малый Кхагхост, до хумахов жили люди. Такие же люди, как ты. Они жили там очень-очень давно - их нет уже почти пятьсот миллентумов. Однако кое-что от них осталось. Каменные столбы в степи, остатки строений… и большой древний храм на острове посреди озера. Очень большой и очень древний. Мы туда не ходим - нам неинтересны человеческие древности.
- Мне они тоже неинтересны. Не держи меня за идиота, хуймяк. Валерка-а-а-а! Ком цу мир, битте!
Подошедший телохранитель неразборчиво хрюкнул и послушно поднял Лайана Кграшана под мышки. Хумахи весят немного - от семи до девяти килограммов. Могучий Валера при необходимости мог бы запулить безбилетного пассажира, как волейбольный мяч.
- Еще одно слово, капитан, - произнес болтающийся в воздухе Лайан. - Я не сказал тебе о том, что в том древнем храме осталось человеческое сокровище.
- Валерка, стоп! - резко поднял ладонь Колобков. - Погоди. Ты чего щас вякнул, хуймяк? Сокровище?..
- Да, сокровище. Древняя реликвия, которую тот ушедший народ почитал священной. Если ее никто не похитил, она и сейчас должна быть там.
- И что это за реликвия?
- Очень крупное выделение очень крупного моллюска.
- Жемчужина?..
- Да.
- И насколько крупная?..
- Сам я ее никогда не видел. Но согласно тому, что мне известно, она размером с голову взрослого хумаха.
У Колобкова мгновенно началось слюноотделение. Он пристально посмотрел на гигантского грызуна, удерживаемого Валерой на весу. Голова у хумаха поменьше человеческой, но совсем чуть-чуть. Если молва преувеличила размеры даже вдвое, жемчужина все равно должна быть не меньше десяти сантиметров в диаметре.
А это означает просто фантастическую стоимость.
- Я покажу тебе путь к тому храму, если отвезешь меня в Малый Кхагхост, капитан, - невозмутимо предложил Лайан.
- Валерыч, отпусти хуймяка, - сипло приказал Колобков. - Он только что купил билет.
Глава 2
"Чайка" вышла из гавани Чревалидо в два часа дня. Во всяком случае, именно столько показывают сейчас часы Колобкова. Они по-прежнему идут по московскому времени. Вот на часах Грюнлау - десять часов утра. А корабельный хронометр, настроенный на Гринвичский часовой пояс, сообщает, что сейчас одиннадцать.
Однако в этом мире все они ошибаются. На Эйкре нет часовых поясов. Время везде одно и то же.
К тому же сутки вдвое дольше, чем на Земле.
Отплытие прошло без осложнений. "Чайка" простояла у причала считанные часы, и не успела заинтересовать больших людей. Ею не интересовался Наместник Города, не интересовались и Наложницы Владельца. Возможно, уже сегодня в Чревалидо станет известно о том, что натворил в Наранно удивительный корабль без весел и парусов… но будет уже поздно. Гребные галеры Юберии не угонятся за крейсерской яхтой на дизельных двигателях.
Стуча деревяшкой, Колобков вошел в капитанские апартаменты и окинул присутствующих отеческим взором. Два совершенно одинаковых пятнадцатилетних подростка и два старика неопределенного возраста.
Любимые сыновья даже не заметили появления бати. Они увлеченно дрались за место у компьютера. Гешка сидел на стуле, крепко уцепившись за сиденье, Вадик скрипел зубами, пытаясь его стянуть.
- Моя очередь играть! - возмущенно выкрикнул Гешка, пытаясь отпихнуть брата.
- Ну пусти, я только на пять минут! - в очередной раз дернул Вадик.
- Хрен тебе, дятел! Если тебя пустить, ты жопой к стулу прирастешь!
- А ты будто не прирастешь, козлодой?!
- Ша, братва лихая! - гаркнул Колобков, стуча тростью о стену. - Чего не поделили? Кому тут влындить? Папа сегодня добрый, папа всем раздает подарки! У папы теперь есть удобная палка!
Близнецы резко замолкли и прекратили драться. Бросая неприязненные взгляды на отца, они неохотно отошли от компьютера и вытянули руки по швам.
- Диктатор вернулся… - чуть слышно пробормотал Вадик.
- Ага… - тихо согласился брат. - Ща всем влетит…
К их счастью, Колобков отвлекся на Каспара и Бальтазара. Толстый, длинноволосый и бородатый старик в колпаке весело отплясывает посреди комнаты. Другой старик - лысый, длинноусый, с китайскими чертами лица - невпопад распевает на неизвестном языке.
При виде тысячелетних волшебников, поющих и пляшущих под караоке, Колобков почувствовал, что чего-то не понимает в этой жизни. Он несколько секунд стоял неподвижно, с интересом разглядывая своих необычных пассажиров. Перевел взгляд на экран и задумался, когда эти старые пни успели выучиться читать по-русски.
Потом до Колобкова дошло, что на текст песни Каспар с Бальтазаром даже не глядят. Если они и могут его прочесть, то не пытаются. Просто поют под музыку что-то свое.
- Алё, деды!.. - наконец заговорил Колобков. - Вы чего тут творите?
- А?.. - посмотрел на него мутным взглядом Каспар. - А ты кто такой? Ты его знаешь?..
- Я его не знаю, - подозрительно покосился на Каспара Бальтазар. - И тебя я не знаю. Ты кто?
- Полагаю, у нас сейчас есть более важный вопрос. Кто ты сам такой?
- Что-о-о?! - возмутился Бальтазар. - Ты что, старый дурак, не помнишь мое имя?!
- Не помню. Так как тебя зовут?
- Я тоже не помню… - признался Бальтазар. - А ты помнишь?..
- Я?.. Я хочу выпить чаю! Почему бы нам не вскипятить чайку?
- Эта мысль заслуживает внимания, безусловно. У кого сахар?