- Насколько можно судить, мы сейчас находимся где-то здесь. Предполагалось, что мы пройдём по сухим местам и выйдем к Огнёву с северо-востока. К сожалению, дорога, на которую мы рассчитывали, оказалась перекрыта. Единственная возможность пройти к Огнёву незамеченными, отсюда дать правее, по самому краю топей, выйдя к Огнёву с севера.
- Лавры Галамба-путешественника не дают вам покоя, дядюшка, - перебил ван Гариц. - Последовав вашему замечательному плану, мы будем добираться к этой несчастной деревне больше двух недель. А если нам встретится ещё один оборзевший лешак, то рискуем и вовсе никуда не прийти. Почему вы решили, что бор надо обходить справа? Вон на вашей карте обозначена тропа, и она проходит западнее тех мест, которыми предлагаете пробираться вы. Или я неправильно понимаю карту? Это тропа?
- Тропа, ваша сиятельство, - хмуро согласился ван Мурьен, - но по ней нам идти нельзя. Наверняка у лесовиков там стоят дозоры.
- Это уже совсем интересно. Вы всерьёз думаете, что крестьяне захотят напасть на наш отряд?
- Они не будут нападать, но непременно предупредят своих, так что в деревне мы не отыщем ни единой живой души. На лесных розжигах у них поставлены балаганы, там можно скрываться неопределённо долго, и отыскать лесовиков там, дело вполне безнадёжное.
- Всё-таки, я чего-то не понимаю, - совершенно спокойно произнёс граф. - У нас воинский поход, или я еду по собственной земле в одну из собственных своих деревень? В мирное, заметьте, время. Почему мы должны принимать особые меры, заботиться, чтобы нас не обнаружили наши же подданные?
Вахмистр кашлянул, привлекая к себе внимание, а когда рыцари повернулись в его сторону, произнёс:
- Батюшка вашей светлости уже ходил на Огнёво, семнадцать лет назад. Тогда наш отряд заметили, и деревня оказалась пуста. Мы неделю прочёсывали лес, а потом сожгли избы и ушли ни с чем. Ни податей, ни налогов, ни рекрутов. А поставки угля прекратились надолго и восстановились лишь несколько лет назад, да и то, кузнецы покупают огнёвский уголь тайно, боятся, что он будет реквизирован за недоимки углежогов.
- Вы, дядюшка, тоже участвовали в том славном походе?
- В том походе командовал мой любезный братец, - смиренно произнёс ван Мурьен, - а я, как и сейчас, вёл дневник.
- Понятно. То есть, решение принимать мне, а вы будете в вашем секретном дневнике смаковать мои ошибки и изливать по их поводу желчь. Что ж, это ваше право. Главное, не забывайте хорошенько шифровать записи, чтобы любознательным потомкам было над чем поломать голову. А я буду принимать решение. Кстати, Павий, а как бы вы поступили, если бы вам было поручено командовать отрядом?
На лице вахмистра явно читалось, что будь его воля, он бы близко не подошёл к проклятому лесу, но на чётко заданный вопрос и ответ последовал чёткий.
- Кормить комаров в топях нам не с руки. Сами увязнем и коней погубим. Сосняк надо обходить с запада, но на тропу не выходить ни в коем разе. Дедушка ваш ходил на Огнёво, тогда тропа была прямая, так они на рысях прошли и сумели взять лесовиков врасплох. Только вместо того, чтобы недоимки выколачивать, старый граф велел избы жечь. Крутой характер был у его светлости. Ну, сами и погорели, едва половина народу живыми вернулось. Меня там не было, я ещё мальцом был в ту пору, но болтали разное. Главное, говорили, что ни один человек от железа не погиб, а только в пожаре. От изб лес занялся, и такое началось, что не приведи случай увидать. Потому и этот бор жечь нельзя, а то и ног не унесём.
- Дальше, - потребовал граф.
- С тех пор у лесовиков на тропе завалы. Когда повозки с углем идут, то завалы разбирают, дело простое, на полчаса работы. Но с наскоку теперь Огнёво не взять, приходится тайно. Вот я и говорю, отсюда свернуть на левую руку и идти вдоль тропы. Места там сухие и лешак не балует. Если с опаской идти, то никто не заметит. Главное, не шуметь, костров не жечь и на тропе, чтобы ни единого следа.
- Разумно, - согласился граф.
- Вы уверены, что там не окажется ловушек? - спросил ван Мурьен. - Капканы, волчьи ямы и прочие сюрпризы...
- Это дело знакомое, - осмелился возразить Павий, видящий, что дядюшка у графа не в чести. - Остережёмся.
- Так и поступим, - подвёл итог граф.
Отряд, ведя в поводу коней, двинулся в обход бора. Злорадный хохот лешака долго провожал их.
На второй день места стали поудобнее, снова пошёл кондовый лес, но никакой нечисти в нём не замечалось, а на седых от лишайника стволах несколько раз встречались затёсы, свидетельствующие, что люди здесь хоть и не часто, но появляются. Судя по карте, тропа тянулась совсем рядом, верстах в трёх и даже при наличии засек по ней можно было доскакать к Огнёву за неполный день. Сознание этого бесило ван Гарица, всякий раз, когда приходилось спешиваться перед мелколесьем, на щеках графа играли желваки. Павий, вспоминая крутой нрав предыдущих владык, лишь качал головой и проклинал сухую погоду. Не нужно быть пророком, чтобы догадаться: гореть Огнёву ярким пламенем. А там и негасимый лесной пал обрушится на поджигателей. Случай, или и впрямь огнёвцы владеют такой ворожбой, но всякий раз находники, пытавшиеся подпалить деревню, оказывались под ветром и далеко не все из них возвращались домой из похода против сиволапых.
Ловушка встретилась к вечеру, когда вахмистр уже присматривал место для ночёвки. Ловушка была не на человека, а на боровую птицу: простые силки с волосяной петлёй. Граф долго рассматривал нехитрое приспособление, затем спросил скрипуче:
- А ежели соболь в такую влетит?
- Летом не влетит, - успокоил Павий, - летом дороги много, он стороной обежит. А зимой, по глубокому снегу, так за милую душу. Хотя такое обычно на горностаев ладят, горностай мышковать по одному путику ходит, там его и перенимают. Ну, и соболь случается, ежели за горностаем погонится.
- Значит, здесь кто-то обычно ловит горностаев, - выговорил Гариц, делая особое ударение на слове "обычно", - а соболей, так и быть, давит время от времени... Дядюшка, вы всё знаете: сколько пушнины сдают огнёвские промышленники в казну? Не надо точных цифр, назовите хотя бы примерную.
- Могу сказать совершенно точно, - скучным голосом произнёс ван Мурьен. - На моей памяти не сдано ни одной шкурки. Вся огнёвская пушнина уходит контрабандой.
- Браконьера взять, - коротко приказал Гариц.
И хотя ловля лесовика обещала продлить поход не меньше чем на день, никто не посмел возразить. Двое опытных солдат укрылись в засидке неподалёку от обнаруженной ловушки, остальные отошли на достаточное расстояние и приготовились к мокрой ночёвке, без костра и даже без лапника под расстеленной попоной, ибо малейший шум мог вспугнуть не только боровую дичь, но и владельца силков, которому сегодня из охотника предстояло стать дичью. Засаду можно было устроить и под утро, ясно ведь, что в ночи никто не станет проверять настороженную удавку, но Павий не хотел рисковать, опытный следопыт мог заподозрить неладное при виде сбитой росы или ещё каких, только ему ведомых примет. А упустить лесовика, значит, поднять тревогу, чего старому вахмистру хотелось меньше всего.
Впрочем, браконьер оказался на редкость беспечен. Он выдал себя издали мурлыкающей песенкой, а солдат обнаружил, только когда они насели на него и принялись крутить локти. Тут уже никакое сопротивление помочь не могло, и как ни извивался парень, его споро связали заранее подготовленной верёвкой и доставили к графу.
Ван Гариц долго рассматривал пленника, презрительно кривя губы и временами чуть заметно морщась, словно человек, которому во время важной работы мешает докучная муха. Наконец спросил:
- Что скажешь, братец?
- Развяжите меня, - потребовал парень ломким голосом. Всё в его облике представляло смесь страха и мальчишеской дерзости, что и неудивительно, если принять во внимание сокрушительную молодость браконьера.
- Успеешь.
Граф опять надолго замолк, потом спросил негромко:
- Ты хоть понимаешь, что тебя сейчас повесят? Вот на этой самой осине.
Браконьер не ответил, только глотнул судорожно, словно петля уже стянула его горло.
- Понимает, - догадливо произнёс ван Мурьен.
- Тогда советую говорить.
- Я не буду говорить связанным.
- Может быть, ты потребуешь, чтобы они все, - Гариц кивнул на солдат, - отошли подальше?
- Да.
- Люблю наглецов... можно подумать, это меня поймали в чужих угодьях на браконьерстве. Павий, развяжи молодого человека, и пусть все отойдут в сторону. Мне любопытно, как он станет разговаривать в этом случае.
Павий, чуть заметно усмехнувшись в усы, споро распутал хитрые узлы и отошёл, сматывая верёвку.
- Ну?.. - обратился ван Гариц к пленнику, но в этот момент тот прыгнул. Прыгнул из сидячего положения, не разминая ног, которые только что были скручены жёсткими путами. Немногие умеют совершать такие прыжки, и, казалось, парнишка сейчас скроется в лесу, но ван Гариц, только что сидевший на расстеленном конском потнике, точно также, безо всякой подготовки, метнулся наперерез, перехватив беглеца. Солдаты, издали следившие за происходящим, обидно захохотали. Уж они-то знали, на что способен молодой граф и заранее готовились к весёлому зрелищу. На мгновение два тела сплелись в клубок, затем граф поднялся на ноги, а неудачливый беглец остался лежать.
- Нехорошо... - протянул ван Гариц. - Вот она, мужицкая честность. Ему на грош свободы дай, вмиг убежит.
- Я не давал никакого слова, - хрипло произнёс браконьер.
- А я его и не требовал. Зато теперь ты знаешь, что убегать не следует. Так что, давай разговаривать, - ван Гариц уселся на прежнее место и принялся рассматривать сломанный ноготь.